Чтение 23–й страницы книги ~Здравствуй лето и прощай~

хохотали, словно идиоты.

С тех пор я часто думал о том, как нам повезло, что мы так любили друг
друга. Иначе мы чувствовали бы себя страшно неловко, поскольку никто из
нас не знал, что, собственно, делать. Мы боролись в складках теплой
влажной парусины, все еще хохоча, извиваясь, когда материя липла к нашим
телам; мы хотели прикасаться друг к другу так долго и так плотно, как
только можно. В какой-то момент мы обнаружили, что лежим, вытянувшись во
весь рост, обнаженные, настолько близко друг к другу, как никогда прежде,
и ничто не удерживало нас от того, чтобы совершить то чудесное таинство,
которое совершали взрослые, - ничто, кроме нашего собственного
невежества.

Потом я поцеловал Кареглазку в соленые мягкие губы и обнаружил, что
лежу на ней сверху, а она шевелится подо мной, расставив ноги и
соприкасаясь со мной бедрами; мы стали одним целым, и я увидел, как ее
лицо исказила гримаса; я быстро остановился и чуть не заплакал, потому что
причинил ей боль.

- Пожалуйста, Дроув, дорогой. Продолжай, - прошептала она, улыбаясь
сквозь выступившие на глазах слезы; и я продолжил, и внезапно она стала
мягкой и теплой, и прекрасной, и трепетной...

Потом, позже, солнце было все там же, над головой, и невозможно было
сказать, как долго мы пролежали, - Кареглазка открыла глаза, улыбнулась и
придвинулась ко мне.

- Дроув?..

- Послушай, я думаю, нам надо возвращаться. На этом корабле есть то,
что нужно городу.

Две паровые пушки все еще оставались на палубе, и наверняка в трюмах
было другое военное снаряжение, которое могло очень скоро понадобиться
Паллахакси.

- О Ракс. Я хочу, чтобы ты опять полюбил меня, Дроув. Опять, опять и
опять. Я не хочу уходить отсюда. Знаешь что? - ее недовольная гримаса
превратилась в улыбку. - Тебе придется на мне жениться, Дроув. Я расскажу
своим родителям, как ты овладел мной, и тебе придется на мне жениться. А
потом мы будем любить друг друга каждую ночь, всегда. Мы будем вдвоем
спать на кровати, где спал Регент.

- Кареглазка, ты ведь не расскажешь родителям, правда?

- Расскажу, если ты не полюбишь меня прямо сейчас.

Я быстро выбрался из импровизированной постели, иначе мне никогда бы
это не удалось. Ее цепкие маленькие руки все время преследовали меня, и в
какой-то момент я чуть не упал, но сумел освободиться и встал.

- Пошли, - сказал я.

Она в смятении уставилась на меня.

- Я же вижу, что ты хочешь меня, тебе не удастся меня одурачить.

- Кареглазка, дорогая, конечно, хочу. Но разве ты не понимаешь? Сейчас
у нас есть шанс прекратить этот спор между городом и парлами. Мы должны
рассказать им как можно скорее, пока кто-нибудь еще не пострадал. Потом я
стану приходить к тебе в комнату, когда твои родители будут на работе.
Ладно?

- Тебе виднее. - Она поднялась на ноги и медленно надела остатки
своего платья.

- О, ради Фу... - Я быстро оделся, потом схватил Кареглазку и
поправил ее платье в том месте, где она оставила открытой одну грудь, что
сводило меня с ума.

Только сейчас я сообразил, что прошло всего шестьдесят дней с тех пор,
как я приехал в Паллахакси. Трудно было узнать ту девушку на пляже, где мы
потерпели кораблекрушение, в этой соблазнительной юной сирене, полностью
осознававшей свою власть надо мной. Я подумал о том, повзрослел ли и я
столь же быстро, как и она, и решил: возможно, да.

Теперь я был в состоянии мыслить более абстрактными категориями, о
будущем того, что меня окружало, о реальности войны. Шестьдесят дней назад
я никогда бы не подумал о том, чтобы сообщить о всплытии затонувшего
корабля властям; я бы предоставил это дело взрослым, а сам бы играл в
слингбол или гонял бегунчиков.

Мы забрались в лодку и оттолкнулись от блестящего корпуса "Изабель".
Снова подул свежий ветерок, наполнив парус, и вскоре мы уже скользили
вокруг Пальца в сторону волнолома и Паллахакси. Хотя никаких признаков
грумоходов не было, я держался ближе к берегу. Оглянувшись, я увидел
"Изабель", сверкающую на фоне грума, словно замороженный пирог.

В конце концов мы достигли гавани и подошли к причалу мастерской
покойного Сильверджека. Мы вытащили лодку из воды, сняли мачту и парус и
уложили их в углу склада. Потом, чувствуя, что привлекаем всеобщее
внимание своей изорванной одеждой и почти уверенные, что любой дурак
поймет, что мы занимались любовью, мы пошли по набережной.

У подножия монумента сидели Лента и Вольф, со скучающим видом бросая
куски хлеба почтовым голубям. Маленькие птички явно нервничали и
упархивали прочь, когда над головой проносилась огромная тень груммета.
Информация с фронта в последнее время поступала нерегулярно из-за того,
что большое количество почтовых голубей попадало в когти грумметам.

Ленте хватило короткого взгляда, чтобы все понять. Она таинственно
улыбнулась и сказала:

- Я вижу, вы хорошо развлекались, а? Когда-нибудь ты должна открыть
мне свою тайну, Кареглазка. Но сейчас тебе нужно что-то на себя надеть.
Люди на тебя смотрят.

Я понял, что имела в виду Лента. Моя девушка привлекала к себе всеобщее
внимание не столько своими лохмотьями, сколько сияющим видом. Я не мог
отвести от нее взгляда, пока она улыбалась нам из своей любовной крепости,
и услышал разочарованный смешок Ленты.

Тем временем Вольф рассеянно бросал крошки птицам.

- Слушай, мы что, собираемся сидеть здесь весь мерзлый день? -
проворчал он.

- Да заткнись ты, - огрызнулась Лента, продолжая испытующе
разглядывать Кареглазку. - Ну, чем вы занимались? - спросила она.

- Лента, нам нужно поскорее увидеть твоего отца, - сказал я. -
"Изабель" снова всплыла.

- О... Понятно. - Лента быстро встала. Похоже, она не была особенно
удивлена; вероятно, это было довольно распространенное явление на
побережье. - Думаю, отец в храме. Я пойду с вами. Там осталось что-
нибудь, что имеет смысл спасать?

- Пара пушек все еще на палубе. Думаю, что трюмы до сих пор полны,
несмотря на мерзло громадную дыру в днище. Вполне достаточно, чтобы как-то
защитить нас, если снова появятся астонские военные корабли.

- Если парлы позволят нам это взять, - задумчиво проговорила Лента.

Кареглазка, Лента и я направились по главной улице к храму; за нами в
некотором отдалении следовал Вольф. Судя по всему, ему было стыдно идти в
компании таких оборванцев, но он не хотел пропустить дальнейшего развития
событий. Кареглазка не произнесла ни слова с тех пор как мы сошли на
берег; она молча улыбалась и излучала счастье. А то, как она сжимала мою
руку, говорило всем, кто тому виной... Я думал о том, смогу ли показаться
на глаза ее родителям.

- Отец, - сказала Лента, когда мы вошли в храм. - Дроув и Кареглазка
хотят сказать тебе что-то важное.

- Поздравляю, - сухо буркнул Стронгарм, зачарованно глядя на
Кареглазку, словно никогда ее раньше не видел. - Везет же тебе, Дроув.

Я принужденно рассмеялся, а Кареглазка даже не покраснела.

- Я не об этом, Стронгарм, - сказал я. - Мы были на канале в моей
лодке, и в это время всплыла "Изабель". - Я рассказал о происшедшем.

- Ты говоришь, она все еще там? - вскричал он, прежде чем я закончил.
- Она высоко плавает?

- Она будет плавать еще выше, когда вы снимете пушки с палубы.

- И мы это сделаем... Сделаем. - Он шагал вокруг нас, глубоко
задумавшись. - Как только я смогу собрать несколько человек и лодок. Есть
моя лодка, и у бедного старого Сильверджека тоже есть одна, в
мастерской... И еще Бордин, и Бигхед... Четырех лодок будет достаточно.
Только две пушки осталось, говоришь? Жаль...

- Вы не знаете, где мой отец? - спросил я у Стронгарма. Взгляд его
стал холодным.

- Недавно его видели, когда он ехал через город в сторону нового
завода. С ним был человек по имени Троун. Зачем он тебе?

- Ну, чтобы рассказать ему про "Изабель", конечно. На новом причале не
было парлов, которые могли бы ее увидеть. - Мне начало казаться, что я
совершил ошибку; рассказывая Стронгарму о своих намерениях.

- А ты не думаешь, что будет лучше, если они сами об этом узнают?

- Стронгарм, как вы не понимаете? Есть шанс примирить парлов с
городом. Они обещали нам пушки, и вот они - наши пушки, не те, которые,
как они говорят, мы украли. Они могут помочь нам разгрузить "Изабель",
установить пушки и научат нас ими пользоваться. Мы не можем продолжать
воевать друг с другом, когда астонцы уже за холмами!

Пока я говорил, он внимательно смотрел на меня, а когда я закончил,
покачал головой.

- Я понимаю твои чувства, Дроув, но не разделяю твоего доверия к
парлам. Ну ладно, посмотрим. Иди, расскажи отцу, но я бы не хотел, чтобы
моя дочь ходила с тобой. Я уже вижу, какая мерзлая битва развернется
вокруг "Изабель".

* * *

Мы наняли повозку и вместе с Кареглазкой направились вверх по склону
холма из города. Локс сначала шел медленно и неохотно, но лорин заметил
наши трудности, спрыгнул с близлежащего дерева и взялся помочь локсу,
подбадривая его. Так мы Добрались до вершины, и перед нами раскинулась
долина реки.

Устье почти полностью высохло и выглядело теперь как полоса коричневой
грязи среди полей и открытой местности; между илистыми берегами сверкающей