- Проделке? "Долой компьютеры и да здравствует Джонамо"? Ваша популярность
приобрела странные формы. Помните наш первый разговор?
- Второй. Впервые мы разговаривали в Оультонском заповеднике.
- Да, конечно...
- А тогда, после концерта... Вы назвали меня возмутителем спокойствия. И,
кажется, оказались правы. Никогда бы не поверила, что мое искусство может
вселить в души людей не доброту, а жажду разрушения. Если так, то незачем
жить!
Голос Джонамо был бесстрастен. Но за этим внешним бесстрастием угадывалась
с трудом сдерживаемая нестерпимая боль.
"Уж лучше бы она расплакалась", - подумал Председатель. Но он знал, что
Джонамо не расслабится, не зарыдает, а так и останется в сверхчеловеческом
напряжении, пока... Каким окажется это "пока", Председатель не представлял.
И тем не менее, когда он заговорил, голос его был тверд и спокоен.
- Не будем спешить с решениями. То, что произошло в Сеговии-Бест, -
единичный случай, аномалия. Послушайте... - вдруг осенило его. - Вам надо
выступить по глобовидению!
- Мне? После того, как... Да я же не смогу играть!
- Кто сказал, что вы должны играть? Объясните тем, кто разрушил
компьютериал, какой они нанесли вред нашему общему делу.
Послышался зуммер информ-компьютера.
- Простите, Джонамо, я сейчас... - поспешно проговорил Председатель и
протянул руку к сенсору.
- Получены результаты логико-вероятностного анализа. С вероятностью ноль
девяносто девять преступление совершено детьми.
- Не может быть! - воскликнул Председатель. - Вы слышали, Джонамо, это были
дета! Детская проделка, но сколько новых задач ставит она перед нами!
19. Восстание
Когда Стром предложил дать убежище гемянам, люди на Утопии еще жили
по-старому, замкнуто. Сообщение о трагедии Гемы нарушило эту замкнутость.
Утопийцы, каждый из которых переживал собственную драму, с энтузиазмом
поддержали Строма. Они не имели ни малейшего представления о тех, кому
предстояло оказать гостеприимство. Сколько их? Какие они? Все эти и
подобные им вопросы отступили на задний план перед благородным порывом
протянуть руку помощи братьям по разуму, попавшим в беду.
Не было ни возражений, ни споров. Никто не требовал подробностей, не
высказывал опасений. Вопрос решали в принципе - да или нет.
Все сошлись на том, что надо без раздумий прийти на помощь. Гемянам?
Безусловно! А почему и не друг другу? Ведь каждый из них нуждался в
участии, поддержке.
И Утопия восстала. В отличие от прежних социальных взрывов, сотрясавших
систему Мира, это восстание было бескровным и ненасильственным. Оно
совершалось под лозунгами: "Не желаем больше тунеядствовать!", "Хотим
приносить пользу обществу!", "Хватит быть нахлебниками!".
Игин и Стром возглавили восстание - не как вожди, а скорее как зачинщики.
Их настроения разделяли большинство утопийцев. Одних явно, других
подсознательно тяготило унизительное состояние вынужденного безделья.
Одиночество, на которое они добровольно обрекли себя, скрывая от окружающих
собственные переживания, замыкаясь в скорлупу домашнего мирка, было
невыносимо для всех.
Начали создаваться всевозможные кружки, объединения по интересам, клубы.
Они становились центрами взаимного притяжения людей. Возродился интерес к
творчеству. Разрабатывались и заинтересованно обсуждались поистине
утопические проекты. Большая их часть так или иначе касалась спасательной
экспедиции на Гему. Был образован штаб Гемы. Руководящую роль в нем играл
Стром.
О переменах сразу же известили Мир. Отныне Утопия перестала быть
планетой-потребителем...
А ведь ее иждивенческое положение долгое время казалось естественным.
Забыли, что труд - непременный компонент человеческой жизни. Потому и
придумали Утопию. Применительно к ее целям, какими они изначально
представлялись, само слово "труд" заменили, словно эквивалентом, словом
"отдых".
В истории Мира были времена, когда люди отстаивали право на труд, потому
что оно отождествлялось с правом на существование. Тогда труд был жестокой
необходимостью. И эта необходимость заслонила вторую сторону - потребность
трудиться.
Утопийцы, обеспеченные не только самым необходимым, но и малейшими
мелочами, тем не менее остро ее ощущали. Конечно, при желании всегда можно
найти объект труда. Так и пытались сделать многие утопийцы. Однако труд
должен быть осмысленным и целеустремленным, только в этом случае он
способен приносить удовлетворение. Выращивать овощи, чтобы не умереть с
голоду, - труд, преисполненный глубокого смысла. Делать то же самое в
условиях, когда промышленное производство пищи свело на нет представление о
голоде, - нелепость.
И обитатели Утопии утвердили свое право на общественно полезный труд.
Теперь уже звездолеты доставляли непривычный груз: станочные комплексы,
полчища промышленных роботов, компьютеры всех уровней, многопрофильную
аппаратуру. Получателем был Совет специалистов во главе с Игиным. А вокруг
Строма сплотился своего рода мозговой центр - физики, математики,
футурологи. Его почетным председателем стал великий Борг.
Старик преобразился. Его сухонькая фигура приобрела былую осанку, глаза
прояснились. Мыслил он по-прежнему остро и въедливо, то и дело ставя в
тупик своих высокообразованных коллег, которых продолжал считать учениками
и независимо от возраста называл не иначе как юношами.
Мозговой центр разрабатывал альтернативный вариант помощи гемянам, в основу
которого была положена идея мыслепортации, высказанная Боргом при его
первой встрече со Стромом и Игиным. Казавшаяся вначале абсурдной, она
увлекла ученых-утопийцев, послужила поводом для яростных дискуссий и вот
теперь претендовала на практическое воплощение.
Сам Борг не участвовал в спорах. Он лишь хмурил кудлатые брови, когда
кто-либо подвергал идею нападкам, или одобрительно сверкал глазами, шепча
себе под нос:
- Браво, юноша! Вот это по-моему... мгм...
Но когда, запутавшись в аргументах, спорщики обращались к его авторитету,
Борг несколькими фразами, иногда серьезными, чаще насмешливыми, вносил в
предмет спора абсолютную ясность.
Пришел день, и дискуссии иссякли, теория приобрела законченность, и встал
вопрос о решающем эксперименте. Его главная участница была давно уже
определена, хотя пока еще не догадывалась об уготовленной ей роли.
Посвящать ее в задуманное мозговым центром рискованное предприятие не
спешили, потому что знали: ради спасения людей Джонамо не пожалеет жизни. К
тому же обсуждать столь важный вопрос по радио считали неудобным.
Наконец Борг начал проявлять нетерпение.
- Вам нужно лететь на Мир, - торопил он Строма.
- Пусть летит кто-нибудь другой.
- У всех нас есть мгм... амбиции. Подымитесь над ними, говорю я вам!
- При чем здесь амбиции? - возмущался футуролог, однако в душе сознавал,
что старик прав.
Стром никак не мог преодолеть психологический барьер: он до сих пор
испытывал болезненное чувство, вспоминая о том, что пережил на Мире.
Рассудок убеждал, что времена изменились, его теория восторжествовала и ему
воздадут по заслугам, но стыд за себя, за свое поведение в разговоре с
Председателем оказался сильнее.
Самойлова Елена
Якубенко Николай
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Никитин Юрий