моста. В остальном это было самое непримечательное жилище. Филипс переехал
в одночасье. Он договорился об аренде квартиры по телефону, а чтобы
обставить ее, нанял прокатную фирму. И вот что получилось: кушетка, пара
приставных столиков, низкий столик и пара стульев в гостиной, обеденный
уголок в кухне, кровать в комплекте со столиком в спальне. Не бог весть
что, но это только временно. Филипсу как-то не приходило в голову, что он
здесь живет уже четыре года.
и он налил немного виски со льдом. Из вежливости он подержал бутылку перед
Дениз, но она, как и предполагалось, покачала головой. Она употребляла
только вино или, изредка, джин с тоником, и конечно не на дежурстве.
Вместо этого она налила себе в высокий стакан апельсинового сока из
холодильника.
он скоро иссякнет. Ее сейчас совершенно не интересовали разговоры об
исследованиях или исчезнувших мозгах. Она вспоминала его признание в
нежных чувствах. Возможность того, что это было серьезно, волновала ее и
позволяла признать и свои собственные чувства.
день столько необыкновенных поворотов!
отношениях.
созданию программы чтения снимков. Если так пойдет...
подол рубашки, принялась убеждать его сделать передышку и забыть про
госпиталь. Глядя снизу вверх в его ошеломленное лицо, она дразняще
улыбнулась, чтобы рассеять неловкость.
решил для улучшения состояния быстренько принять душ. Она имела в виду
несколько не то, но он уговорил составить ему компанию в ванной. Она
смотрела на него через стенку душа с матовым и узорным стеклами. Он
изгибался и поворачивался под струей воды, и причудливые изломы и
скругления придавали его очертаниям странный эротический вид.
потягивала апельсиновый сок. Она не различала ни единого слова, но ее это
вполне устраивало. Ей сейчас больше нравилось смотреть, а не слушать. Она
ощущала нарастающую волну чувства, которая наполняла ее теплотой.
Он все еще продолжал разговор о компьютерах и докторах, от которого ее уже
мутило. Обозлившись, она вырвала полотенце и стала тереть ему спину. Потом
она повернула его лицом к себе.
внезапной вспышкой, он спокойно дал отвести себя в полутемную спальню.
Там, на виду у тихой реки и парящего над ней моста, она закинула руки ему
на шею и вложила всю свою страсть в поцелуй.
комнату наполнил настойчивый сигнал вызова. Какое-то мгновение они еще
держали друг друга в объятиях, пытаясь избежать неизбежного и наслаждаясь
своей близостью. Им обоим без слов было ясно, что отношения их поднялись
на новую ступень.
приемного покоя Медицинского центра. Там уже стояли две такие машины, и
вновь прибывшая двигалась между ними задним ходом, пока не уперлась
бампером в резиновую окантовку. Двигатель зачихал и умолк; водитель и
пассажир вышли из машины. Прикрываясь согнутыми руками от нудного
апрельского дождя, они двинулись рысцой и вскочили на площадку. Более
худой из них открыл заднюю дверь машины. Второй, поздоровее, протянул руку
и вытащил пустые носилки. В отличие от других машин скорой помощи, в этой
пострадавших не было. Она приехала, чтобы принять пациента. Случай не
такой уж редкий.
вниз. Носилки сразу преобразились в узкую, но вполне годную к
использованию каталку. Они прошли через автоматически раздвигающиеся двери
отделения неотложной помощи и, не глядя по сторонам, свернули в главный
коридор и поднялись в лифте на четырнадцатый этаж, в западную Неврологию.
В эту смену на этаже дежурили две сестры и пять ассистентов, но одна из
сестер и трое ассистентов ушли на перерыв, поэтому старшей была сестра
миссис Клодин Арнетт. Ей-то худой и предъявил документы на пациентку.
Предстоял перевод в отдельную палату Нью-йоркского медицинского центра,
где у ее врача было забронировано место.
только что заполнила приемный бланк, и расписалась. Она велела Марие
Гонзалес проводить прибывших в комнату 1420 и вновь занялась проверкой
наличия наркотических средств, чтобы успеть закончить до своего перерыва.
Даже при убавленном освещении она заметила, что у водителя удивительно
зеленые глаза.
Линн Энн. Это было нелегко. Она пояснила санитарам, что по телефону
поступило указание дать пациентке двойную дозу снотворного и, в связи с
возможностью приступа, фенобарбитал. Ей ответили, что это не имеет
значения, пододвинули носилки и расстелили одеяла. Плавным отработанным
движением они подняли пациентку и уложили в одеяла. Линн Энн Лукас так и
не проснулась.
постели Линн Энн. Они вышли с носилками в коридор. Миссис Арнетт не
подняла глаз, когда они миновали сестринский пост и вошли в лифт. Час
спустя машина скорой помощи отъехала от Медицинского центра. Включать
сирену или световую сигнализацию не требовалось. Машина была пуста.
лежал, глядя в потолок. Тело его настолько привыкло к пробуждению в пять
двадцать пять, что будильник требовался редко, в какое бы время он ни
уснул. Собравшись с силами, он быстро поднялся и оделся для пробежки.
так что казалось, будто опоры моста покоятся на облаках пара. Влажный
воздух гасил звуки, и шум уличного движения в эти ранние часы не прерывал
его мыслей, которые касались главным образом Дениз.
нескольких недель он даже не понимал причин своей бессонницы и странных
колебаний настроения, но, когда он осознал, что помнит, во что Дениз была
одета в любой день, реальное положение вещей, наконец, дошло до него,
наполнив смешанным ощущением цинизма и восторга. Цинизм был вызван
общением с несколькими коллегами, тоже в возрасте сорока с небольшим,
новая, молодая любовь которых ставила их в глупое положение. Восторг
порождался самим чувством человеческой связи. Дениз Зенгер представляла
для него не просто юное тело, дающее возможность противостоять неизбежному
времени. Она чудесным образом сочетала в себе озорную изобретательность и
тонкий интеллект. И красота ее придавала картине законченный вид, как
глазурь на торте. Филипс был вынужден признать, что не просто сходит по
ней с ума, но начинает зависеть от нее - она становилась средством
избавления от унылой запрогнозированности его жизни.
времени появилось уже много бегунов; некоторых он знал, но старался не
обращать на них внимания, как и они на него. Дыхание его стало чуть
тяжелее, но он продолжал поддерживать ровный энергичный темп до самого
дома.
для того, чтобы не развивать другие сферы своей жизни. Осознанию этого
больше всего способствовало потрясение, связанное с уходом жены. Что с
этим осознанием делать - это уже другой вопрос. Для Мартина единственным
спасением стали его исследования. Продолжая исполнять свои изнуряющие
повседневные обязанности, он расширял исследования в надежде, что они, в
конечном счете, обеспечат ему некоторую свободу. Ему не хотелось бросать
клиническую медицину - нужно было только ослабить ее бремя. А теперь,
когда появилась Дениз, его несвобода еще усилилась. Он обещал себе, что не
повторит прежней ошибки. Если все у них получится, Дениз будет его женой в
полном смысле этого слова. Но для этого нужно успешно завершить
исследование. К семи пятнадцати он, приняв душ и побрившись, уже подходил
к двери своего кабинета. Войдя, он остановился, потрясенный. За ночь
комната превратилась в свалку старых снимков. Рэнди Джекобс с обычным
своим старанием подобрал большую часть запрошенных снимков. Конверты из
основного списка были сложены в шаткие стопки за рабочим столом. Из
второго, меньшего - у проектора Филипса. Боковые снимки черепа вынуты из
конвертов и вставлены в статоскоп.
сразу же стал просматривать снимки в поисках изменений, подобных
обнаруженным у Марино, Лукас, Коллинз и Маккарти. Он просмотрел почти
половину, когда вошла Дениз.
засаленными, лицо было бледным, под глазами круги.
предложил ей поспать несколько часов. Когда она будет в состоянии
вернуться, они встретятся в кабинете ангиографии. Имелось, конечно, в
Семенова Мария
Сапковский Анджей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Акунин Борис