Чтение 23–й страницы книги ~Тьма~

беспокойством. Я хотел сообразить, в чем тут дело, но никак не мог
сосредоточиться.

Было уж довольно поздно. Вокруг царила тишина. Войска находились на поле
боя, но по лагерю рыскали бдительные караульные, предупрежденные о том, что
на стороне противника выступают душилы. Останавливаясь возле костров -
малость погреть руки, - часовые тихонько переговаривались. Кое-где
копошилась лагерная шваль, сумевшая улизнуть с поля сражения. Эти бедолаги
собирали свои жалкие пожитки, торопясь смыться, покуда их не изловили и
снова не погнали в атаку. На высотах продолжались ожесточенные схватки,
Могаба вознамерился отстаивать каждую пядь земли.

Но не всем прихлебателям удалось унести ноги. На фланге Госпожи вновь
зачадили костры, и наш лагерь стало затягивать дымом. Неужто у Капитана была
в запасе еще какая-то дьявольская хитрость? Об этом я его и спросил, когда
он наконец появился. Костоправ не удержался от усмешки.

- Надеюсь, что и они ломают голову над тем же. Мне хочется, чтобы Могаба
всю оставшуюся жизнь оглядывался через плечо, шарахаясь от каждой тени, и на
каждом шагу боялся угодить в ловушку. Возможно, таковая в конце концов
обнаружится. - Он снова рассмеялся.

У большого костра, разложенного, как предписывал гуннитский праздничный
ритуал, начали собираться старшие офицеры. Политически нейтральные жрецы
всех культов свершили благодарственные обряды. Явилась и Госпожа в
сопровождении своих преданных почитателей. Выглядела она как полубогиня,
куда более реальная, чем любое таглианское божество, кроме внушавшей ужас
Кины. Кажется, в нынешнюю эпоху одна лишь Кина интересовалась мирскими
делами. Но у нее был личный интерес.

Трудно сказать, кто из собравшихся лукавил больше. Нож пристроился рядом
со Стариком. Он по-прежнему ухмылялся и тараторил без умолку со своим старым
приятелем Лебедем. Жаль, что Корди Махер остался в Таглиосе с Бабой. Ему бы
это тоже понравилось.

Я не видел Ножа несколько лет. В прежнее время он отличался сдержанным
цинизмом. Не то что теперь. Может, потому, что Одноглазый еще не успел
привести его в обычное состояние.

Нож что-то проорал Костоправу. Тот заревел в ответ.

- Не обращай на них внимания, - сказал мне Лебедь. - Эти ребята никак не
могут нарадоваться встрече.

Оно и не диво, ведь они столько лет прикидывались злейшими врагами.

- А завтра, - промолвил Старик, проигнорировав слова Лебедя, - мы будем
действовать в доброй старой Манере: облапошил дурака - тресни в лоб
наверняка. Это последнее, чего ожидает от меня Могаба. Князь, за тобой
первый ход. Посмотрим, чего стоят твои парни.

Я отхлебнул воды, жалея, что Одноглазый не приготовил на сегодняшний
вечер чего-нибудь посущественней. Впрочем, нет, здесь бы такой номер не
прошел. Все таглианские секты осуждали употребление хмельного, да и Госпожа
с князем едва ли хотели, чтобы их солдаты перепились. Но с другой стороны,
не пойман - не вор. Так что мне оставалось лишь пожелать Одноглазому
заняться своим делом и порадовать товарищей.

- Ты никак решил рассказать, что у тебя на уме? - удивился я.

В глазах Костоправа промелькнула усмешка.

- Нет, - сказал он, наклоняясь ко мне поближе, - но это между нами. Я не
хочу, чтобы кто-нибудь расслаблялся. Хотя сейчас они и не засылают Тени
шпионить за нами.

Костоправ указал на пролетавший огненный шар.

- А почему?

- Не иначе как приберегают, - он снова ухмыльнулся. - Ладно, ребята, я
думаю, вы все знаете, что нам предстоит. Так что идите отдохните чуток.

С чего он взял, будто мы знаем, что предстоит? Лично я из его слов так ни
хрена и не понял.

Костоправ посмотрел на измотанную до крайности Госпожу, но обратился не к
ней, а к Лебедю:

- А ты, Лозан, задержись. Мне надо с тобой потолковать. Мне, стало быть,
вежливо давали понять, что мое дальнейшее присутствие у костра нежелательно.
Дескать, отправлялся бы ты парень на боковую, да поживее.

Глава 26

Спать мне хотелось. Я устал, хотя напрягаться физически не приходилось.
При возвращении в фургон Одноглазого тут же улегся, однако заснуть никак не
удавалось. Снаружи, сетуя на свои невзгоды, занудливо причитала матушка
Гота. Впрочем, мне в ее жалобах отводилась отнюдь не главная роль.
Виновницей всех бед объявлялась Хон Трой. Доставалось и Сари - то ли за то,
что она действовала заодно с Хон Трой, то ли за то, что привлекла Хон Трой
на свою сторону. Так или иначе, обе они объявлялись ведьмами.

Тай Дэй говорил не больше чем обычно.

Может, он и хотел вставить слово-другое, но такой возможности ему не
предоставлялось. Впрочем, то была старая песня, привычная настолько, что я
почти не обращал на нее внимания. Разве что задумывался - можно ли задеть
матушку Готу так, чтобы она заткнулась.

Но ее болтовня вновь напомнила мне о женщине, которую я любил. Боль
накатила с новой силой. А я-то надеялся, что она ослабнет. Стремился к
этому. Но не предавал ли я таким образом Сари? Мне пришлось напомнить себе,
что я взрослый, привычный к суровой жизни мужчина, которому не пристало
распускать нюни, каким бы сокровищем ни была его жена.

Я впал в состояние, промежуточное между сном и бодрствованием,
позволявшее запоминать сны или видения. Неожиданно я провалился в прошлое.
Взрыв смеха и насмешливый голос, спрашивавший, где я пропадал, словно
протолкнул меня сквозь время. Я не ждал ничего подобного - ведь этого не
случалось уже так долго, - но все же не был захвачен врасплох. Кое-что в
этих фокусах я уже понимал.

А поскольку не был захвачен врасплох, я не растерялся и попытался
держаться так же, как когда я блуждал с Копченым.

Окружавшая меня аура веселья сменилась тревогой. Я мгновенно развернулся
в пространстве - и поймал взгляд главного подозреваемого. Душелова.
Склонившись над подносом, полным колдовских причиндалов, она стояла на
коленях возле костра, где-то на поросших утесником подступах к Чарандапрашу.
Вот теперь я по-настоящему удивился. Но так или иначе, пусть я не
контролировал ситуацию, нынче мне стало известно, кто мною манипулирует.

Как бы сделать следующий шаг и выяснить почему?

Меня окатило хохотом ворон. Как будто то, знаю ли я, кто этим занимается,
не имело никакого значения.

Впрочем, это соответствовало тому представлению о Душелове, какое можно
было составить по Летописям Костоправа. Сила, служащая хаосу, - а именно
такова Душелов - не даст и крысиной задницы за то, что, происходит, пока
хоть что-то происходит.

Я попытался вспомнить, где же сейчас эти Летописи. Было бы не худо узнать
о Душелове побольше. А может, стоить потолковать по душам со Стариком? Уж
он-то знает Душелова как никто, включая ее сестрицу. Не думаю, что Госпожа
имеет ключ к разгадке того, как мыслит сестра. А может, ей на это наплевать.

А вдруг все это одна дурь да пустые фантазии? Много ли мне на самом деле
известно о Госпоже? За последние три года я не обменялся с ней и сотней
слов. Причем и состоявшиеся разговоры касались главным образом сведений,
предназначенных для занесения в Летописи.

Вороний гомон обернулся смехом Душелова.

- Пожалуй, я все же не в том настроении, чтобы забавляться.

Невидимая рука сгребла меня и швырнула в завихряющуюся тьму. Я крутился
на лету, словно брошенный грецкий орех. Затем я попытался восстановить
контроль над обстановкой, как во время блужданий с Копченым, и в какой-то
мере мне это удалось. Во всяком случае, ощущение вращения постепенно
исчезло, и я обрел способность ориентироваться в пространстве. Да и просто
способность видеть.

Правда, видел я не слишком хорошо. Смутно, и только на близком
расстоянии. Что-то похожее описывал Ведьмак, рассказывая, как ухудшилось с
возрастом его зрение.

Так или иначе, я находился в джунглях. Были ли они мне знакомы? Хрен его
знает: я бывал в джунглях несколько раз и твердо усвоил, что отличить в них
одно место от другого весьма затруднительно. Особливо ежели ты не видишь
дальше чем на двадцать шагов вперед.

Чащобу оглашали крики множества птиц. Пару из них я увидел. Весь этот
курятник явно переполошился из-за меня.

Я развернулся и убедился в том, что эти паршивые джунгли не страдают от
нехватки воды. Препротивнейший черный пруд находился всего в нескольких
дюймах от того места, где, будь я во плоти, находились бы мои пятки.

Прямо над моей головой, перескакивая с ветки на ветку, визгливо
переругивались с птицами обезьяны. Меня они, по всей вероятности, не видели,
во всяком случае на таком расстоянии. Но когда одна из них проскочила всего
в футе от моего носа, она меня заметила. И перепугалась так, что сорвалась с
ветки и плюхнулась прямо в черный пруд. И завопила от ужаса, потому что ее
едва не схватил крокодил. Едва. Ей все-таки удалось выскочить из воды на миг
раньше, чем щелкнули челюсти. Близость зубастой пасти кому угодно прибавит
прыти. Неудачная попытка поживиться привлекла к крокодилу внимание
охотников. В следующее мгновение они материализовались невесть откуда, и в
пруд полетели зазубренные копья.

Жизнь - суровая штука.

Охотники были встревожены. Потому как не понимали, почему переполошились
птицы. И с чего это обезьяна вдруг свалилась в пруд. Я сообразил, что к
чему, ибо они говорили на нюень бао как на родном языке.

Я находился где-то в дельте. Откуда-то издалека сквозь птичий гомон до
меня донесся вороний смех.

Не было со мной и Копченого, который мог бы вернуть меня на место. Это
был не сон. Я мог управлять своим положением, но понятия не имел, что с этой
способностью делать. Может, подняться наверх? В блужданиях с Копченым это