– Это единственный ответ. И вся разница между Светлыми и Темными. Ее можно называть совестью, можно называть нравственным чувством. Суть одна.
– Такое ощущение, – пожаловался я, – что время порядка кончается. Понимаешь? А настает… не знаю. Не темное время, не светлое… и даже не час Инквизиторов…
– Это ничье время, Антон, – сказала Светлана. – Это всего лишь ничье время. Ты прав, что-то близится. Что-то в мире случится. Но еще не сейчас.
– Поговори со мной, Света, – попросил я. – Мне еще полчаса ехать. Поговори со мной эти полчаса, ладно?
– У меня на мобильнике денег мало, – с сомнением ответила Светлана.
– А я тебе сейчас перезвоню, – предложил я. – Я же на задании, у меня мобильник казенный. Пускай по счету Гесер платит.
– И совесть тебя не станет мучить? – засмеялась Светлана.
– За сегодня я ее натренировал.
– Ладно, не перезванивай, я заколдую свой мобильник, – сказала Светлана. То ли в шутку, то ли всерьез. Я не всегда понимаю, когда она шутит.
– Тогда рассказывай, – сказал я. – Что будет, когда я приеду. Что скажет Надюшка. Что скажешь ты. Что скажет твоя мама. Что с нами будет.
– Все будет хорошо, – сказала Светлана. – И я обрадуюсь, и Надя. И мама моя обрадуется…
Я вел машину, в нарушение всех строгих правил ГАИ прижимая мобильник к уху одной рукой. Какие-то грузовики все неслись и неслись по встречной полосе.
Я слушал, что говорит Светлана.
А в динамиках все пел и пел тихий женский голос:
Когда ты вернешься, все будет иначе,
И нам бы узнать друг друга…
Когда ты вернешься,
А я не жена и даже не подруга.
Когда ты вернешься ко мне,
Так безумно тебя любившей в прошлом,
Когда ты вернешься
Увидишь, что жребий давно и не нами брошен…
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
НИЧЬЕ ПРОСТРАНСТВО
ПРОЛОГ
Отдых в Подмосковье всегда был уделом людей либо бедных, либо богатых. Это средний класс выбирает турецкие отели с программой «все включено, пей сколько влезет», знойную испанскую сиесту или чистенькое побережье Хорватии. В средней полосе России средний класс отдыхать не любит.
Впрочем, среднего класса в России немного.
Профессия учителя биологии, пусть даже и в престижной московской гимназии, к среднему классу никак не относится. Если же учитель – женщина, если сволочь муж три года назад ушел к другой, никак не посягая на право матери воспитывать двоих детей, то о турецких отелях можно только мечтать.
Хорошо еще, что дети пока не вошли в ужасный подростковый возраст и искренне радуются старенькой даче, мелкой речушке и начинающемуся за самой околицей лесу.
Плохо то, что старшая дочь уж слишком серьезно воспринимала свой статус старшей. В десять лет можно неплохо присматривать за пятилетним братиком, бултыхающимся в речке, но никак не стоит забираться далеко в лес, полагаясь на знания из учебника «Природоведение».
Впрочем, десятилетняя Ксюша пока и не предполагала, что они заблудились. Крепко держа брата за руку, она шла по едва угадывающейся тропинке и рассказывала:
– А тогда его снова сосновыми кольями пробили! Один кол вбили в лоб, а другой в живот! А он из могилы встал и говорит: «Все равно не убьете! Я уже давно мертвый! А зовут меня…»
Брат тихонько заныл.
– Ладно, ладно, пошутила, – сказала Ксюша серьезно. – Он упал и умер. Его похоронили и пошли праздновать.
– С-с-страшно, – признался Ромка. Заикался он не от страха, заикался он всегда. – Ты б-больше не рас-с-сказывай, ладно?
– Не буду, – сказала Ксюша, оглядываясь. Тропинка была еще видна за спиной, но впереди совершенно терялась в опавшей хвое и прелой листве. Лес как-то незаметно стал сумрачным, суровым. Совсем не таким, как у деревни, где мама снимала дачу – старый заброшенный дом. Надо было поворачивать назад – пока не поздно. И Ксюша, будучи старшей и заботливой сестрой, это понимала. – Пойдем домой, а то мама ругать будет.
– Собачка, – неожиданно сказал брат. – Гляди, соб-бачка!
Ксюша повернулась.
За спиной и впрямь стояла собака. Большая, серая, клыкастая. И смотрела, разинув пасть – будто улыбалась.
– Хочу такую собачку, – сказал Ромка совсем без запинок и гордо посмотрел на сестру.
Ксюша была девочкой городской и волков видела только на картинках. Ну, еще в зоопарке, только там были какие-то редкие суматранские волки…
Но сейчас ей стало страшно.
– Пойдем, пойдем, – тихонько сказала она, хватая Ромку покрепче. – Это чужая собачка, с ней играть нельзя.
Наверное, что-то в ее голосе брата испугало. Причем испугало так, что он не стал ныть, а сам вцепился в сестру и послушно пошел следом.
Серая собачка постояла немного и неспешно двинулась за детьми.
– Она з-за нами идет, – сказал Ромка, озираясь. – Ксюха, эт-то волк?
– Это собачка, – сказала Ксюша. – Только не беги, ясно? Волки кусают тех, кто бежит!
Собачка издала кашляющий звук – будто засмеялась.
– Бежим! – закричала Ксюша. И они побежали – напролом через лес, сквозь колючие цепкие кусты, мимо какого-то чудовищно огромного, в рост взрослого, муравейника, мимо череды замшелых пней – кто-то когда-то вырубил здесь десяток деревьев, да и уволок.
Собака то исчезала, то появлялась. Сзади, справа, слева. И кашляла-смеялась время от времени.
– Она смеется! – сквозь слезы закричал Ромка.
Собака куда-то исчезла. Ксюша остановилась у могучей сосны, прижимая к себе Ромку. Братец давно таких нежностей не терпел, но сейчас не сопротивлялся, вжался в сестру спиной, а глаза испуганно закрыл руками. И тихонько повторял:
– Не б-боюсь, не б-боюсь. Никого нет.
– Никого нет, – подтвердила Ксюша. – Да не ной ты! У вол… у собачки тут щенки были. Она нас и прогнала от щенков. Понял? Мы сейчас пойдем домой.
– Пойдем, – с радостью согласился Ромка и отнял руки от лица. – Ой, щенки!
Страх его пропал мгновенно, едва он увидел выходящих из кустов щенков. Их было трое – серых, лобастых, с глупыми глазами.
– Щ-щеночки… – восторженно сказал Ромка.
Ксюша панически дернулась в сторону. Сосна, у которой они стояли, не пустила – ситцевое платьице приклеилось к смоле. Ксюша дернулась сильнее, так, что затрещала ткань, отлепилась.
И увидела волка. Волк стоял сзади и улыбался.
– Надо на дерево залезть… – прошептала Ксюша.
Волк засмеялся.
– Она хочет, чтобы мы с щенками поиграли? – с надеждой спросил Ромка.
Волк замотал серой, в темных подпалинах головой. Будто отвечая – нет, нет. Я хочу, чтобы щенки поиграли с вами…
И тогда Ксюша закричала – так громко и пронзительно, что даже волк отступил на шаг и сморщил морду.
– Убирайся, убирайся! – забыв про то, что она уже большая, смелая девочка, кричала Ксюша.
– А ну не кричите, – донеслось со спины. – Весь лес перебудили…
Дети с проснувшейся надеждой обернулись. Рядом со щенками стояла взрослая женщина – красивая, черноволосая, в длинном льняном платье и босиком.
Волк угрожающе зарычал.
– Не балуй, – сказала женщина. Наклонилась, схватила за шкирку одного щенка – тот повис в ее руках безвольно, будто уснув. Остальные тоже застыли на месте. – Это у нас кто?
Волк, уже не обращая внимания на детей, угрюмо двинулся к женщине.
Волчья чаща, тьма и жуть,
Вам меня не обмануть, – нараспев сказала женщина.
Волк остановился.
Вижу правду, вижу ложь,
На кого же ты похож? – закончила женщина, глядя на волка.
Волк оскалился.
– Ай-ай-ай… – сказала женщина. – И что делать будем?
– Уй… ди… – пролаял волк. – Уй… ди… ведь… ма…
Шломо Вульф
Корнев Павел
Шилова Юлия
Круз Андрей
Пехов Алексей
Шилова Юлия