Чтение 23–й страницы книги ~Трехручный меч~

* * *

Утром Генрих выглядел еще более осунувшимся, измученным, однако приветствовал меня вялым взмахом обнаженной длани:

- Как спалось?

- Отлично, - сообщил я и сбросил наземь молодого оленя. - Наглец, хрустел ветками прямо над головой! Совсем звери обнахалели, что уж говорить о людях?

- Помогу разделать, - сказал он.

Я изумился:

- А как же рана?

Он улыбнулся с неловкостью, в глазах некоторое удивление, бросил взгляд на зарумянившиеся щеки королевы.

- Благодаря вашей чудесной мази и волшебным пальчикам Ее Величества я чувствую себя хоть и слабым, но будто родившимся заново.

- У народной медицины еще есть резервы, - признал я. - Так еще чуть - и в астрологию поверю, а то и в демократию... Что ж, доставайте ваш нож, а я принесу еще хворосту.

Когда вернулся с огромной охапкой, да еще и приволок целиком небольшое высохшее деревцо, на поляне уже полыхал костер, волк с рычанием копается во внутренностях, с края поляны мощные удары кирки, но это не Томас с Олегом в каменоломнях, а ворон смачно долбит череп неосторожного оленя.

- Прекрасно, - сказал Генрих, - Ее Величество, оказывается, прекрасно разбирается в способах свежевания дичи. Оказывается, в методах разделки туш оленя и лося много общего. Признаюсь, я узнал много интересного...

Королева сказала светским голосом, но глаза ее блестели:

- Я тоже узнала немало нового. Мой отец никогда не разделывал оленя с таким изяществом и мастерством.

- Спасибо, Ваше Величество, - произнес Генрих с поклоном.

Я подбросил толстых веток в огонь, пусть прогорают быстрее, чтобы дали крупные угли, разложил на плоских камнях тонкие ломти нежного мяса. Волк вскинул голову, посмотрел снисходительно и снова принялся пожирать вкусное и полезное, пренебрегая извращениями с нормальной здоровой едой.

* * *

За обильным завтраком королева чуть ли не насильно засовывала Генриху в рот самые лакомые куски оленины, ведь ему поправляться надо, восстанавливаться, заращивать жуткую рану, он такой сильный и мужественный, образец для всех рыцарей, Генрих смущался, но ел, мне показалось, что пальцы королевы всякий раз вздрагивают, когда касаются его твердых губ, оба замирают, я еще подумал, что так бравый рыцарь еще и подавится, забывая проталкивать в нужное горло.

- Жаль, - сказал я, - что оракул может только на один вопрос... Хотя иначе сколько бы народу ломанулись на халяву! С расположением смерти Черного Властелина еще как-то понятно, хотя и не конкретно, а вот при чем здесь этот проклятый тролль... как его...

- Катарган, - подсказал Генрих, голос его сразу потвердел, глаза заблистали гневом. - Я вобью его в землю по ноздри!..

- Да-да, - согласился я, - по самые-самые.

Королева произнесла задумчиво:

- А нет ли в словах оракула некоего иносказания?

Я не успел ответить, Генрих с небрежностью отмахнулся:

- Да какие иносказания? Когда удается понять просто, надо понимать просто.

- Бритва Оккама, - сказал я, этот парень мне нравится все больше, хоть и барон. - Хорошо бы понять просто...

Королева слегка обиделась, а Генрих, не замечая, рубанул воздух левой рукой, скривился, сказал уже тише:

- Полагаю, что проклятый тролль знает волшебное слово, которым отворяют зачарованные двери крепости Хозяина Хаоса. Это и понятно: он же доверенный слуга!

Я подумал, кивнул:

- Да, это самое правдоподобное. Впрочем, оракул так и сказал.

Генрих сказал со свирепой радостью:

- Как хорошо, что можем помочь друг другу!.. Мы схватим тролля живым, я каленым железом сам развяжу ему язык... а если понадобится, то с перебитыми ногами приволоку к зачарованным вратам, чтобы сам проблеял это нужное слово!

Я посмотрел с уважением. Этот молодой барон быстро все схватывает, в обстановке разбирается мгновенно. Королева вздохнула:

- А мне главное - освободить мою милую сестру...

- Она будет освобождена, - пообещал Генрих.

На следующий день Генрих после обильного завтрака уже сам сумел взобраться в седло. Глаза горели нетерпением, королева вскочила, как урожденная пани амазонка, на свою красивую лошадку, деревья разбежались в стороны, как вспугнутые птицы, конские копыта застучали по сухой, прокаленной солнцем земле.

С севера клубится пыль по всему горизонту, Генрих оглянулся, в улыбке блеснули белые зубы.

- Это только моя отборная сотня рыцарей, - сообщил он. - А на недельку поотстав, идет основное войско. Или вот-вот выступит!..

- Быстро идут, - согласился я. - Может быть, подождем хотя бы сотню?

- Нет, - отрезал Генрих, - я слишком горю желанием поскорее оказаться под стенами проклятого замка!

Мы ехали днем и даже ночью, останавливаясь только на короткий сон, даже есть умудрялись в седле, через трое суток встретили небольшую деревушку, где от жителей узнали, что отсюда начинаются владения тролля Катаргана. До замка еще сутки, так что доберемся туда только завтра. Если мы друзья, то вышлет навстречу почетную охрану, а если недруги, схватят еще по дороге к замку.

- Почему? - насторожился Генрих. - У него здесь военные отряды?

- Да, он держит по пять человек в каждом пограничном селе, - пояснил крестьянин. - А еще и самим поселянам раздал оружие...

Я удивился:

- А это зачем?

Теперь уже удивился он:

- А как же иначе? Чтобы могли защитить себя от разбойников, если не успеют люди господина Катаргана.

Мы переглянулись с Генрихом, он стиснул челюсти так, что заиграли желваки, а королева помрачнела. Тролль, по нашим представлениям, должен быть тупым и жестоким правителем, сам должен грабить и убивать своих же крестьян, а он оказался тварью хитрой и предусмотрительной, сумел крестьян привлечь на свою сторону.

- Налоги большие? - спросил я.

- Большие, - вздохнул крестьянин. - Но куда податься? В других землях дерут больше. А здесь хоть видно, куда уходят. Господин Катарган велел управляющим собирать раз в год старост всех сел и отчитываться, куда и на что пошло сколько денег. Мы видим, сколько затрачено на постройку мостов, у нас они самые лучшие, на прокладку дорог, на дома для стариков... Он разрешил знахарям селиться на его землях бесплатно, даже велел построить им дома, так что у нас теперь скотина никогда не хворает, саранча нас обходит, река за последние двадцать лет еще ни разу не вышла из берегов, а засухи не знаем тоже...

Генрих выглядел озадаченным, но, как я понял, не умелым планированием тролля, а прикидывал, как обходить мелкие отряды, чтобы не обнаружить себя раньше времени.

- Ладно, - решил он. - Когда подойдет моя отборная сотня, все внимание будет приковано к ней. А мы приблизимся скрытно.

- И что будем делать? - спросила королева с опаской. - Мне бы очень не хотелось, чтобы, освобождая мою дорогую сестру, погиб или получил смертельную рану ее жених!

Генрих кивнул.

- Мне бы тоже не хотелось, - ответил он серьезно. - Но если будет выбор: спасти ее и или погибнуть, то для мужчины просто выбора нет.

* * *

Эти сутки мы пробирались уже тайком, а ворон и волк высматривали скопления людей. Приходилось объезжать даже стада с пастухами, крестьян в поле, лесорубов и рыбаков, даже одиноких охотников. Последнюю часть пути проделали ночью, волк сообщил, что замок уже рядом, вот эта дубовая роща подходит совсем близко, между нею и замком всего лишь вырубленное и вычищенное пространство, чтобы не подобрался незамеченным враг, а утром мы хорошо рассмотрим...

Остаток ночи вздремнули, вздрагивая при каждом стуке, треске веток или крике лесного зверя. Рассвет окрасил облака, мы уже все на ногах, греемся у костра, который сэр Генрих благоразумно развел в яме, а в пламя бросал только самые сухие веточки, что не дают дыма.

За это время мы настолько приблизились к горам, что вот они прямо перед нами, их вершины упираются в небо, вожак-гора выдвинулась вперед, принимая на себя удар ветров, рассекая пополам, раздвигая само пространство, как ледоколом, а на этой горе...

Я нервно сглотнул, протер глаза. Часть высокой горы не гора вовсе, а умело выстроенный замок. Вершину горы, почти две трети, то ли срубили, то ли там и была такая ровная площадка размером с футбольное поле, но строители умело достроили, местный Корбюзье постарался вписать очертания замка в силуэт горы, так что на первый взгляд казалось, что в самой горе насверлили множество мелких дырок.

Подобраться к такому замку трудно, с высоты увидят издали, а карабкаться придется по одной-единственной тропке, узкой, извилистой, простреливаемой с длинной стены.

- Да, - раздался за спиной голос Генриха, - это будет непросто...

Вид у молодого барона озадаченный, но выглядит жених неплохо, глаза горят предвкушением схватки. Я оглянулся, махнул рукой, чтобы королева не выдвигалась, сказал Генриху

- Если заметят блеск доспехов, что будем делать?

- Разве не отобьемся?

- Не сомневаюсь, - согласился я, - но мы пришли выказать удаль или освободить женщину?

Он на мгновение призадумался, больно сложный вопрос, хорошо бы и то и другое, да еще и пограбить, но опытность военачальника победила, буркнул:

- Вы правы, сэр Гакорд. Из чащи без надобности лучше не высовываться... пока не поймем, что делать дальше.

- Вернемся, - предложил я. - Нужен расширенный военный совет.

- Расширенный?

- Ну да.

- А кто еще?

- Волк и ворон, - сказал я. - А вы что, на королеву подумали?

- Упаси Господи, - испугался он. - У вас и шуточки, сэр Гакорд! У меня чуть сердце не остановилось.

- Если даже подойдет все войско сэра Генриха, - начал я, как только мы вернулись, но Генрих сразу нахмурился, прервал:

- Что значит "если", сэр Гакорд?

- Я оговорился, - сказал я, - прошу прощения. Когда подойдет войско доблестного и благородного во всех отношениях сэра Генриха, известного своей храбростью, отвагой и мужеством, а также многими воинскими доблестями и личными подвигами, не считая командных зачетов, то все равно это храброе и отважное войско все же не сумеет ни с наскоку взять этот замок, ни умелым штурмом, ни долгой осадой...

Королева поинтересовалась уязвленно:

- А почему нельзя даже долгой осадой?

- Потому что тролль сумел умелой экономической политикой привлечь на свою сторону этих продажных крестьян!.. Они за налоговые льготы и прозрачность расходования их денег готовы поддерживать это чудовище! Да-да, они не понимают, что мы освободители.

Генрих заворчал, королева воскликнула патетически:

- Я в это никогда не поверю!

- Придется, - сообщил я. - Я и не такое видел.

- Но как это возможно?

- Возможно, - заверил я. - Все это называется общим понятием свободного рынка. Или стихийного. Эти простые люди продали свои высокие принципы... о которых, правда, и не слыхали... за чечевичную похлебку, за жареных кабанчиков, за хорошие урожаи и тучные поля, за счастливую безбедную жизнь и здоровье, как свое, так и всех близких... Продажные шкуры, ничего не скажешь! Но, увы, с этим придется считаться. Они будут доставлять троллю продовольствие, ковать в своих кузницах оружие, часть опять же троллю, а с остальным начнут партизанскую войну, нам мало не покажется, вспомним и Наполеона, и Гитлера, и Фиделя с Хаттабом...

Генрих нахмурился, заворчал, но лишь стукнул кулаком по колену, а королева сказала растерянно:

- Но сестру спасти надо?

- Вот и подумаем, - ответил я, - как это сделать. Видимо, я отправлюсь на переговоры...

- Что-о-о-о? - вскрикнули они в один голос.

- Переговоры, - повторил я раздельно, как и надо разговаривать с весьма далекими от причуд демократии людьми. - Начнем с самого почетного и уважаемого в демократическом обществе занятия: торговли. Будем выторговывать, как принято, у террористов жизни наших людей. Заодно постараемся узнать их намерения, состав гарнизона, расстановку сил, их политические убеждения, есть ли латентные гомосексуалисты, это скрытые союзники, ибо все гомосексуалисты - демократы, попытаемся прощупать, не удастся ли кого-то склонить на нашу сторону, дабы тайком открыл врата...

Лицо Генриха, что слушал со все возрастающим непониманием, чуть посветлело.

- Да-да, - сказал он быстро. - Подкупить! Пообещать отмену первой брачной ночи!

- Это они и так имеют, - возразил я. - И льготы всякие. Разве что возвести предателя в дворянство?

- Предателя? - возмутился Генрих. - В дворянство?

Королева тоже посмотрела на меня так, словно у меня не только рукав в этом самом, но я весь в нем с головы до ног. Да еще и пахну.

- Дык он же предаст не нас, - объяснил я. - Вы что, не знаете разницу между разведчиком и шпионом? Террористом и борцом за свободу? Продажной СМИ и СМИ с постоянно совпадающими взглядами?

Генрих ни черта не понял, буркнул упрямо:

- Кто предал одного, тот предаст и другого.

- Все верно, - согласился я. - На этом и построено самое совершенное общество! Все знают, что все - предатели, потому никто не обманывается. А служат тому, кто больше платит. Все понятно, предсказуемо. Ведь самое страшное в развитом обществе, чем всегда пугают депутаты, - это непредсказуемость! А какая предсказуемость, когда в дело вмешиваются гордость, честь, достоинство, которые жабьими шкурками не измеришь?

Они долго молчали, вконец обалдевшие, говорить я умею, не одну уболтал, наконец Генрих проворчал:

- Ни черта не понял, но... стоит попробовать. Только я пойду тоже. Все-таки это моя невеста.

- И я пойду, - заявила королева. - Это моя любимая сестренка!

Я мысленно взмолился святому Адамычу, дай мне терпение переговорщика, сказал терпеливо:

- А рационально ли?

- Что? - спросил Генрих свирепо. - Ты будешь говорить за нас, а мы прятаться в лесу?

Я вздохнул, сдался:

- Хорошо, но только дайте отдохнуть коням и не покидайте седел. Если вдруг сделают вылазку, чтобы захватить и вас, то не надо проявлять геройство! Нужно мчаться навстречу нашему войску. Кони у всех у нас хорошие, хрен нас догонят.

Глава 9

Через час, взяв с них торжественные клятвы, что вести переговоры доверят мне, мы все трое выехали из леса. Волк остался, я велел ему не засвечиваться, а ворон взмыл повыше, чтобы рассмотреть замок врага с высоты орлиного полета.

Мрачная скала приближалась, я рассмотрел, что наверху не просто замок, там хватает места для двора перед головной башней, есть задний двор и, похоже, даже небольшой сад, хотя, как туда земли нанесло, не представляю. Разве что проклятый тролль велел устроить и у себя сады Семирамиды.

Мы приблизились к воротам на достаточное расстояние, чтобы можно перекрикиваться, но в то же время, чтобы не стать жертвой умелого лучника. Генрих сразу опустил забрало, королева хмурилась и старалась выглядеть понадменнее, с противником только так, с недостойным - вдвойне, я велел им остановиться, сам проехал вперед и звонко протрубил в рог.

Ничего не произошло, я протрубил снова, а потом еще раз, как можно громче. Над каменными воротами появился человек, всмотрелся из-под руки, прокричал сонным голосом:

- Ну чего тебе, букашка?

- От букашки слышу, - ответил я громко, но достаточно весело, чтобы можно истолковать и как дружеский обмен приветствиями. - Я послан на переговоры от славного короля Гарторикса, правителя Филидонии!

С ворот меня прервали:

- Мы не признаем его правителем!

Я слышал, как, разъярившись, ахнула королева, раздался звон покидающего ножны меча. Обернувшись, увидел, как выпрямилась разгневанная королева, а сэр Генрих тащит из ножен длинный меч. Глаза в прорези забрала метнули длинные ветвистые молнии, по земле разбежались коричневые дорожки сгорающей травы, из-под шлема вырвался разъяренный рев:

- Да как они смеют!

- Мерзавцы! - выкрикнула королева.

Я раскинул руки, не давая им броситься вдвоем на штурм ворот:

- Вы с ума сошли? Хотите погубить свою сестру и невесту?

Королева спросила резко:

- Что значит погубить?

- Если пойдем на приступ, - объяснил я, стараясь говорить тихо, - нам пришлют сперва отрезанный пальчик вашей сестры... а вашей невесты, сэр, потом ухо... а потом и голову. Могут, конечно, растянуть удовольствие, ведь ухов у нее два, а пальцев еще больше... Не поняли? Если мы хотим получить живой, мы должны идти на уступки!

Сэр Генрих прорычал:

- На уступки? Этим бесчестным ублюдкам?

- Да, - ответил я. - Придется сперва играть по их правилам. И все выполнить. Ну а потом, когда леди будет в наших руках...

Я нарочито сделал паузу, Генрих проревел:

- Я разнесу их замок по камешку голыми руками!

- Вот и прекрасно, - одобрил я. - Но это потом, когда ваша невеста будет в безопасности. Хорошо?

Он дышал яростно, кровь прилила к лицу, несколько мгновений пожирал меня ненавидящим взором, наконец прохрипел через стиснутое яростью горло:

- Хорошо... Но вы - человек такой же бесчестный, как и эти... похитители!

Королева фыркнула и, стегнув по мне взглядом, полным презрения, надменно отвернулась. Я снова подъехал к замку, прокричал:

- Ладно, вопрос насчет правителя с повестки снимаем. Вообще вычеркиваем на фиг, идя навстречу... Я с посланием от просто короля Гарторикса...

С ворот нагло заявили:

- А для нас он не король!

Из-за спины послышался яростный вопль Генриха:

- Что? Не король?.. Ах вы ублюдки, да я вас разотру по всему королевству, сдеру с вас шкуры и наделаю барабанов, я... я...

Он поперхнулся, стал слышен визг королевы, все нарастающий, я вовремя обернулся, чтобы перехватить их обоих: королева, обезумев от ярости, неслась с кулаками в сторону замка, а Генрих уже вытащил меч.

Мышцы мои вздрагивали от усилий, не только Генрих, но и королева рвется драться, прямо как два берсерка. Я заорал им прямо в лица:

- Хотите им досадить? А если сейчас пришлют мизинчик вашей сестры и невесты? И скажут, что за пальчиком пришлют ушко?

Оба содрогались от злобы и ненависти, я оттеснил их, снова вышел к воротам, разулыбался, как сам Дейл Карнеги, прокричал торопливо: