толчок, и жертва не опустилась там, где стояла, а отлетела шагов на пять и
ударилась о стену дома.
на разбросанные тела. Только двое еще шевелились, остальные лежали с разбитыми
лицами.
здесь за порядки...
крыльце показалась фигура со свечой в руке.
тем, что у нас есть.
боком, узкий дверной проем не рассчитан на его плечи. Старик замыкал шествие.
Трепещущий свет, чересчур контрастный, метался по стенам. Комната только одна,
да еще за отгороженной старыми одеялами занавесью чувствуется кровать. Мрак
понял ноздрями, уловил, что там старая женщина и двое детей... Дети спят под
кроватью на тряпках, как и везде в бедных деревнях. А здесь стол с чисто
отмытой и отскобленной ножом поверхностью, две широкие лавки по краям, в углу
табурет с ведром воды.
делятся всем.
достаточно.
золотых гор мало. Что-то у вас неспокойно на улице!
Мрак, их всех... Словом, Волдырь уже не придет....
можно дружелюбнее, но старик дернулся и едва не выронил свечу. На рано
постаревшем, как определил Мрак, лице метнулся страх.
обижал? Ведь для того, чтобы забрать Ликию, уж не обижайтесь, ему не нужно семь
головорезов!
худые натруженные руки. Суставы показались Мраку чересчур вспухшими, словно от
многолетней работы в холодных сырых рудниках. Ликия ушла готовить ужин
неожиданному гостю. Из-за перегородки послышался стонущий женский голос. Старик
ответил ласково и успокаивающе, женщина что-то пробормотала и, судя по дыханию,
уснула снова.
Ликию... но головорезов он собрал не на свои деньги...
изможденное тело вздыхает так мощно, словно легкие у него от великана, но,
когда поднимал на Мрака глаза, тот видел, что у этого человека некогда были не
только легкие от великана, но и, возможно, сила.
семью, а вообще... Наши соседи уже бросили дома, ушли. Продать не удалось, все
уже знают... боятся.
место в Барбуссии и, наверное, на всем белом свете... Здесь поколений десять
назад было страшное сражение. Даже не сражение, а битва. Говорят даже,
побоище!.. Два родных брата сошлись в исполинской битве за трон! Оба бросили в
последний страшный бой свои лучшие силы. От трупов негде было ступить, воины
умирали сотнями от тесноты, а ручьи переполнились кровью. Реки покраснели, а
потом и вовсе вышли из берегов. Сотни тысяч трупов остались на этом самом
месте. Кровь пропитала землю до самых глубин, даже проникла через свод ада и
полилась струями на подземных богов... Мы все время выкапываем кости и черепа,
относим на дорогу, там их грузят на телеги. А раньше, говорят, земли было не
видно под белыми костями! Так что это... нехорошее место. Но мы, беженцы, не
могли рассчитывать на что-то лучше, чем жители Барбуссии... Поселились,
построили дома, развели огороды... Да все, как видишь, не идет впрок... Все
валится, как будто погибшие гневаются, что на их костях такое непотребство...
Народ отсюда уходит, бросает все. Тут и днем так же пусто, как сейчас ночью.
Больше половины домов дальше стоят заброшенные!..
все...
ухитрился незаметно опустить ему в карман золотую монету. Старик и девушка еще
долго смотрели вслед. Когда Мрак повернул за угол, донесся изумленный вскрик
старика, обнаружившего в кармане целое богатство, но впереди уже белела высокая
крепостная стена, за ней деревянная мостовая, улица ремесленников, слышался
перестук молотков, щелчки натянутой проволоки, из которой плетут кольчуги, и
Мрак повеселел, ощутив жизнь большого города.
тяжелые веки. Он поспал всего с полчаса, а мог бы и вовсе не спать, отоспался в
пещере на неделю вперед, но голова отяжелела от спертого воздуха, пропитанного
нечистотами не меньше, чем в той вонючей таверне. И нет разницы, что там смрад
от потных тел и вонючих сапог, а здесь - от душистых масел.
простудилась, нос заложило... Ну да, окна не просто закрыты на ночь, а еще с
этой стороны закрыты плотными занавесками, полотенцами!
а затхлый, нечистый, весь не просто пропитанный нечистотами, а будто наполовину
из нечистот, сразу стало гадко дышать, а кожа начала покрываться слизью. Хоть
какой-то ветер подул бы, унес это вонючее облако. С моря ветер принесет аромат
морской соли, с гор - прозрачную свежесть, от которой сразу прояснится в
голове.
по-настоящему, а у него уже голова идет кругом. Нет, он не устал от того, что
всю ночь пробегал по городу то в личине волка, то в человечьей: пока волк
бегает - человек отсыпается, и наоборот, но этот спертый воздух, отработанный,
которым дышала масса народа, в нем гниль, болезни, всякая гадость...
оборачиваясь, он знал, что жаба привстала на постели и следит за ним
подозрительно: не играет ли он тайком с ее косточкой. Когда он ночью явился и
прятал одежду простолюдина, то услышал за спиной шлепанье перепончатых лап по
мраморным плитам и, обернувшись, наткнулся на ее подозрительный взгляд.
конец спальни на голову роскошной мраморной статуи. Но всякий раз, когда ему
приходилось пройти там, жаба, несмотря на лень, поднималась и прыгала следом.
Проверяла, не грызет ли тайком ее сокровище.
мраморную статую, словно любовалась ее совершенством. В неподвижных выпуклых
глазах была терпеливая надежда, что вот косточка спрыгнет, и тогда ее можно
будет схватить и грызть, грызть, грызть... Нужно только не отводить взгляда, а
то она вдруг да улизнет...
свисает с шелковой крыши прямо перед мордой. Шнур упорно заколыхался,
напоминая, что толь-
одеть, нет, даже облачить себя во что-нибудь ужасно неудобное. Да и то понятно:
одежда удобной должна быть у простолюдина, чтоб сподручнее работать, а у
знатного человека даже одежда грит о том, что он работать не любит и не умеет,
а рожден, значитца, для повелевания и рукойводения.
туфли надевают, шнурки да портки завязывают. Ему бы тоже нельзя самому, да хрен
Громыко Ольга
Ильин Андрей
Свержин Владимир
Андреев Николай
Ильин Андрей
Роллинс Джеймс