АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Тима виновато пожал плечами. И тут снова взревел танковый дизель, выплеснув вокруг себя тонну горячего смрада.
- Куда теперь? - тихо спросил (проорал на ухо) Коля. Тима что-то ответил, и они шагнули было по направлению к следующему безопасному месту, но перед ними вдруг оказались трое в форме и один в светлом кожаном пальто и такой же шляпе, низко надвинутой на глаза. Дизель заткнулся.
- Господин Ю-ню? - вежливо спросил штатский. - Я вас разыскиваю весь день. Вас просит зайти Павел Петрович.
- Мартынов, что ли? - от общей очумелости переспросил Коля.
Штатский вежливо улыбнулся, наклонился, протянув руку, взялся за темноту и распахнул дверь. Темнота осветилась изнутри неярким светом: широкий диван в вельветовом чехле, физиономия и плечо водителя, рука на баранке...
- Тима, извини... - начал Коля, но друг уже исчез. Впереди сел один из полицейских, штатский рядом с Колей - сзади. От него пахло смесью парфюма и пороховой гари.
- Вам ведено передать: "Ивилкут растерял всех оленей". И: "Кисельные барышни покинули кисель".
- Опаньки... - только и смог сказать Коля.
Глава шестнадцатая.
ПОКА НЕ НАЖАТА КНОПКА
24 августа 2014-го Поздний вечер
- Вот смотрите. - Минер, скуластый неимоверно веснушчатый парень (и по лицу, и по тонким рукам, голым по локоть, словно кто-то прошелся краскораспылителем), подложил на стол два почти одинаковых алюминиевых цилиндрика размером с футляр большой сигары. - Сами капсюля я вытащил, так что - безопасно. Так вот, это - нормальный "ВУР-04у", предназначен прежде всего для горно-взрывных работ, скотинка простая, универсальная и безотказная. Их ребятишки и понавтыкали. А вот этот, второй, - непонятка. Клеммы, к которым провода крепятся, вообще ни к чему не подсоединены. Там внутренняя проводка выдрана с корнем. То есть подавай на них ток, не подавай...
- Это я понял, - сказал Адам.
- Но тогда зачем это?.. - Руки минера сделали несколько неуловимых движений, и цилиндрик, казавшийся цельным, распался на три части, и изнутри выпала черная "таблетка". - Вот это точно батарейка, я их видел во всяких марцальских приборчиках. А что вот это? - Он с усилием ввел мизинец в одну из частей цилиндра, и с другой стороны выдавилось что-то вроде темно-зеленой замазки. Замазка, выдавившаяся короткой колбаской, собралась в шарик, потом расплылась этаким каравайчиком. Потом из неё высунулась короткая ложноножка, втянулась. Потом высунулась еще, в другую сторону. Минер положил рядом опустевший цилиндрик, и это темно-зеленое существо немедленно забралось обратно.
Все почему-то посмотрели на Адама. Ну да, подумал он, крупнейший специалист по контактам...
- Я догадываюсь, - сказал он. - Чем-то очень похожим выстланы изнутри шлемы визиблов. Даже не столько наших, там немного другая субстанция, сколько имперских. Чем пользуются марцалы, я не знаю.
- Можно ли тогда сказать, что это какой-то аналог радиовзрывателя?
- Получается, так.
- То есть этот урод минировал-таки Питер? Не какой-то блеф разыгрывал, а всерьез? - Голос минера зазвенел. Адам снял испарину с лица.
- Тогда я не понимаю, зачем ему пацанье при кнопке, - недовольно проворчал Макарушкин.
- Это как раз понятно, - сказал Адам и не узнал своего голоса. - Чтобы те, кто останется в живых, знали: город взорвали наши же пацаны в знак протеста, что марцалы уходят. Понимаешь, у них борьба между своими идет...
- Подождите, - сказал минер. - Это уже не так важно. Или еще... Короче: если есть приемники, то где передатчик? Откуда должен пойти сигнал?
- Точно, - подхватил Адам. - Ведь если я хоть что-то понимаю, то марцалы сейчас ждут имперских парламентеров. И, так сказать, в их присутствии будут по очереди пристреливать заложников...
- Какая-то несклепица получается, - задумчиво сказал Макарушкин. - Раз город все одно бы взорвали, чего он вообще к нам понесся? Его дело - забрать детишек, раз они ему так дороги, и дуть от города с максимальной скоростью. Если по логике вещей...
- У них с логикой не совсем как у нас, - сказал Адам. - Для них ещё и стиль важен. Аристократия.
- Яйца обрывать таким аристократам... - проворчал Макарушкин.
- Возможно, к этой идее мы вернемся, - сказал Адам. - Я про твою несклепицу задумался. Значит, так: Барс минирует город, попутно делая все, чтобы потом обвинили наших пацанов. Думаю, он в курсе, что очередь у Питера не первая - иначе он своих ребятишек вывез бы. Возможно, он считает, что очередь до Питера вообще не дойдет... Но вот дело пошло наперекосяк, и он реально испугался, что взрыв произойдет. И он опять не вывозит детишек, а делает все, чтобы мы эту бомбу обезвредили. Следует ли из этого, что передатчик находится в Питере?
- Точно, - сказал Макарушкин. - Тогда город последний в очереди - это раз, и если у них ничего не получается и взрыв все-таки происходит - то все концы в воду.
- Осталось всего ничего - прочесать город, - Оказал минер.
- Или начать обрывать яйца нашему аристократу, - пробормотал Адам сквозь зубы. - Этим я займусь сам. У меня вроде стало получаться. Правда, понадобится кой-какая подготовка... Его уже обыскали?
Макарушкин смутился:
- Да как-то... марцал все-таки...
- Значит, будет первым. И пошли людей прошерстить все здешние катакомбы. Много людей. Ищем... не знаю что. Может, он где-то ещё прокололся. Идем к нашим пленным...
Троица бывших гардемарин - со споротыми погонами ,и поротыми задницами - валялась на железных дырчатых скамейках в холодном автобусе с зарешеченными окнами. Руки у всех были скованы черными, мягкими на вид, браслетами.
- Кто из вас Антон? - спросил Адам, хотя и знал заранее: в личных делах были хорошие фотографии.
- Ну, я, - после паузы нехотя ответил один.
- Тебя раскачивали на эмпата?
- Ну.
- Встать.
- А пошел ты...
- Встать, - повторил Адам ещё тише, и пацан встал. - Я спросил: тебя раскачивали?
- Так точно.
- Господин полковник.
- Так точно, господин полковник.
- Пошли. Будешь моим детектором лжи.
- Браслеты - снимете?
- Нет. Ты остаешься под арестом. Возможно, твоя помощь пойдет в зачет. Не знаю.
Они вышли под промозглый дождь. Наконец-то антигравы удалось остановить, ветер стих, но тучи все ещё висели над головой невидимым, но громадным тяжелым одеялом.
Возле соседнего автобуса Адам заметил понурую фигурку. Санька. Стоит, приткнувшись к стеночке боком. Кто-то одолжил парню бушлат, но, разглядел Адам, подойдя ближе, промокшая одежка уже не защищала, а только гнула к земле.
- Иди под крышу, - сказал Адам. - Будет обидно после всего заработать воспаление легких. Санька мотнул головой.
- Ладно. - Адам постучал в дверь, ему открыли. - Давайте сюда узницу.
Юлька вышла, сгорбившись и пряча лицо. Санька ничего не сказал, просто пошел рядом и чуть сзади.
- Лезьте в машину, - сказал Адам.
В штабном автобусике уже сидели Макарушкин и Бабакин. Юлька забилась в угол поближе к кабине, а Антон пристроился напротив - стоя, держась за какую-то петлю в потолке.
- Санька, - позвал Адам. Тот молча забрался в салон.
Почему-то в сознании Саньки отпечатывалось только самое незначительное. Тряска. Потеки воды на стекле. Промозглая тяжесть на плечах. Драная кожа сиденья. Гусиная кожа на руках. Когда автобус круто поворачивает направо, с воротника течет за шиворот. А когда налево - надо держаться крепче. Налево не надо смотреть.
Дядя Адам заставил глотнуть коньяка. Теперь в горле жгло, голова кружилась, слегка поташнивало. Но стало теплее.
Автобус остановился. Яркий свет понизу. Дверь. Голоса. Кто-то стягивает с плеч водяной панцирь, кто-то растирает полотенцем волосы и шею. Парни во флотской форме с автоматами в руках. Дядя Адам опять с телефонной трубкой у уха, он смешно прижимает её плечом, "Мы тоже не можем до своих дозвониться, - говорит старший спецназовец. Фамилия у него смешная, но никак не вспоминается. - Может, оно и к лучшему". Оба коротко всхохатывают.
Вообще все - очень яркое, громкое, колючее, громоздкое. Все мешает.
А ведь это родной медпункт. Вон в ту дверь проходил сотню тысяч раз, когда с шоколадками, а когда и так. Протоптал дорожку в линолеуме - вот. Санька встал на неё и пошел, и так было чуть легче.
Держись за мной, сказал дядя Адам. Он и держался.
За дверью был смотровой кабинет: ширма, диагност, вместо одной знакомой медсестры - три незнакомых и воендокторша, которая всегда носит неформенную шляпу с широкими полями. Прозвище её он знал, но забыл.
Ага, а вот ещё одна дверь, которая раньше всегда была заперта. А за ней палата, в палате кровать, на кровати марцал. В полосатой пижаме. Рука прикована к кровати черными браслетами. Морда опухшая, левый глаз заплыл.
Первым вошел старший спецназовец, такой широкий, что занял собой полпалаты. Дядя Адам, Санька и пристегнутый к нему на всякий случай Антон задержались в дверях. А ты, дочка, погоди, услышал Санька за спиной, но не обернулся. Спецназовец (полковник Макарушкин, вспомнил Санька) первым делом подошел к разложенным на кушетке вещам марцала и стал в них копаться. Антон шумно задышал сзади.
- Как вы смеете? - слабым, но очень уверенным голосом спросил марцал. - Это абсолютно беспрецедентно. И освободите же меня наконец.
- Немедленно? - уточнил Макарушкин.
- И немедленно, да! - прекратите это издевательство. Что, собственно говоря, происходит?
Марцал преображался на глазах. Он уже сидел, всем телом развернувшись к Макарушкину, и как-то умудрялся делать вид, что прикованная рука ему совсем не мешает. Голос звучал громче и бархатистей.
- Немедленно - никак не могу, - виновато сказал Макарушкин. - У меня приказ. Сначала проверим вещички. Потом - по обстоятельствам. До выяснения. Вот это что? - Он вытащил из груды вещей маленький матово-черный шарик.
- Для вас это не представляет никакой пользы. Можете считать, что это - как вы говорите? - сувенир.
Санька посмотрел на Антона. Дядя Адам прижал палец к губам и что-то показал жестом. Санька не уловил, но Антон все понял, сместился влево, заставив Саньку переступить на два шага, и спрятался от марцала за косяком двери - и уже там уверенно замотал головой из стороны в сторону.
Макарушкин тем временем продолжал осмотр, сыпля слова как ни в чем не бывало.
- Как хорошо, господин военный советник, что вы отвечать соглашаетесь. Вот мы быстренько во всем и разберемся. А это что вот? - Он извлек из внутреннего кармана марцальского мундира небольшую ромбовидную коробочку и ткнул ею в Барса.
- Положите на место, - скомандовал тот. - Это личное оружие.
Антон кивнул утвердительно.
- А чем стреляет? - Макарушкин весь излучал искреннейшее любопытство. - И как?
- Я повторяю, это личное оружие. У вас оно просто не выстрелит.
Яростнее мотание головой.
- Не выстрелит, так не выстрелит. - Покладистый Макарушкин отложил коробочку... и снова взял её в руки. - А все-таки любопытно научиться. Вот так её, похоже, дер-жат, вот это что-то вроде спускового крючка... А что, удобная штука, легкая, портативная. Сами делаете или покупаете где?
Санька понял, что Макарушкин издевается. Штука, которую он держал в руке, была обычной "щекоталкой" - оружием экипажей невольничьих кораблей. Их изучали в школе. Малая мощность - зуд, средняя - боль, высокая - судороги и шок. Если снять с предохранителя - мгновенная смерть.
- Отдайте, - приказал Барс. - Это не игрушка. Это лучевое оружие.
- Так я и сам вижу, что лучевое, - охотно поддержал Макарушкин, но с места не сдвинулся. - И кино было такое: "Лучи смерти". Там марсиане ими орудовали. Хотя нет, кино как-то иначе называлось...
Марцал, кажется, растерялся. И одновременно насторожился. Поэтому он откинулся поудобнее и тихо-тихо, почти вкрадчиво попросил:
- Господин офицер, отдайте мне мою вещь и объясните внятно, чего вы добиваетесь.
- Я? Добиваюсь? - Макарушкин пожал плечами. - Помилуй Бог, я всего лишь любопытствую.
- Как вас зовут?
- Да ну что там зовут... - застеснялся землянин. - Макарушкин зовут. Василий Иванович. А то ещё полковником кличут. Но это редко. Нравы у нас простые, не то что на флоте.
- Насколько я понимаю, господин Макарушкин, вы не хотите исполнять, но в то же время не осмеливаетесь самостоятельно отменить преступный приказ, отданный вам каким-то старшим офицером, я правильно изъясняюсь? Но вам должно быть известно, что военные советники моего ранга могут быть подвергнуты обыску или допросу только в присутствии консул-координатора или, как исключение, в присутствии ещё двух старших офицеров марцальского флота или Генерального штаба. Я рекомендую вам быстро разыскать...
Дядя Адам отстранил Саньку, сделал несколько быстрых-неслышных шагов и, оказавшись у марцала за спиной, резко спросил:
- А тех мальчишек, которых ты вместо взрывателя использовал, - ты их в присутствии офицера-воспитателя обрабатывал?
Марцал обернулся на голос и - Санька глазам не поверил - мгновенно побледнел.
- Послушайте, Адам, - неуверенно забормотал он, - я же вам все объяснил ещё в госпитале...
- В госпитале ты мне рассказывал, что ты в полной жопе. Но ты почему-то забыл сказать, что главное дерьмо в этой жопе - ты сам. Теперь меня интересуют детали. Во-первых, эта.
Он что-то показал марцалу. Тот заерзал, задергал прикованной рукой.
- Я просто не успел как следует... Адам, это учебные взрыватели, посмотрите на маркировку. И вообще, уберите эти кандалы и давайте поговорим как цивилизованные люди...
- Так я слушаю. Очень внимательно. Откуда должен прийти сигнал на эту штуку?
- Да никакого сигнала!.. - Голубые глаза марцала высекли синие искры.
- Он врет, - сказал сзади Антон.
- Я знаю, - холодно сказал Адам. - Ты все время врешь, и так меня достал этим враньем... Вообще вы все - все время врете. Голова раскалывается, столько приходится держать в ней вашего вранья и сортировать, сортировать... Так вот: теперь ты врешь зря. Потому что спасет тебя только святая правда. Чистая, как вода горного источника. Ты, кажется, самого главного ещё не понял: я с тобой сделать могу все, что захочу. Могу к стенке поставить. Могу кусочками нарезать. Могу в дерьмо головой сунуть - тебе там самое место.
- Адам, вы с ума сошли! Вас же после этого самого... мелкими кусочками... причем - ваши люди!..
Адам подошел вплотную, наклонился и в упор посмотрел на марцала.
- Ты, Барсик, не шуми. Ты ведь ещё дите малое. Мало битое. Просто никто ничего не узнает. Ну, провалил один придурок террористическую операцию и от позора застрелился из личного оружия. Иваныч, - позвал он, не отводя глаз от Барса, - проверил, батарейки там свежие?
- Судя по индикатору, две трети заряда. Если бить по максимуму, то хватит ещё на десяток таких, как он. А по минимуму... три часа здорового смеха, я думаю.
- Вот и разобрались. - Дядя Адам говорил все тише, а марцал бледнел все сильнее. - Откуда придет сигнал?
- Не будет никакого сигнала!
- Ты сказал, что сам готовил эту операцию.
- Только свою часть!
- Взрыватели не учебные. Маркировка - вранье. Откуда придет сигнал?
- Не знаю!
Адам взял марцала за шиворот и встряхнул.
- Надо было тебя, сука, выпороть, а не тех пацанов, которым ты головы заморочил. И ещё не поздно. Или ты заговоришь, шакаленок, - он отпустил марцала и брезгливо вытер руку, - или мы начнем проверять, чего ты больше боишься. Имперцы парламентера ещё не прислали, так что время у нас есть. Иваныч, свистни двух ребятишек покрепче.
Макарушкин просто махнул рукой, и за спиной Саньки произошло какое-то движение.
А марцал вдруг почему-то успокоился. В голосе снова появились уверенные и этакие барственные нотки.
- Послушайте, Адам, это варварство, и никто вас не поддержит. А главное - оно совершенно бессмысленно. Я всей душой готов с вами сотрудничать, а вы почему-то заставляете себя совершить насилие надо мной. Но ведь это насилие прежде всего над вами!
Адам подскочил к нему и сделал быстрое движение. Спокойно отошел в сторону. Марцал свободной рукой держался за лицо, из его удивленных глаз градом катились слезы.
- Анатомия у нас очень сходная, - мерно, как на лекции, заговорил дядя Адам. - Но вы её плохо знаете. У вас просто не было необходимости её изучать. Кончик носа -штука чрезвычайно чувствительная. И если ты, скотина, будешь продолжать пороть всякую чушь, я тебе таких точек ещё много покажу. Откуда придет сигнал?
Ответа не было.
- Решил героически помолчать? Ничего, это недолго. Ага, вот и санитары. Начинайте, ребята.
В палату, отодвинув Саньку, вошли двое спецназовцев, лейтенант и старший лейтенант. Старший отстегнул браслет от спинки кровати. Марцал приосанился, собрался что-то сказать... и вдруг оказался лежащим поперек кровати со спущенными штанами. Лейтенант взял его под мышки и сдернул пониже, уперев головой в пол. Прижал коленями...
- Надо бы флотский ремень - с бляхой, - сообразил дядя Адам.
Санька мгновенно сдернул свой и подал.
- Дай-ка я, - сказал Макарушкин. - А то все ты да ты.
- Для начала - десять, - скучно согласился Адам. "Раз", - сказал про себя Санька, когда на голой заднице - обыкновенной, надо сказать, заднице, гладкой и розовой - марцала отпечаталась первая красная полоса. До десяти он не досчитал, стало неинтересно, и он отвлекся. В коридоре перед смотровой что-то происходило, какая-то суета, движение, шум... Он помнил, что нельзя оглядываться.
- Посадить, - так же скучно скомандовал Адам, и Санька снова стал смотреть на марцала.
Лицо у Барса было красное, глаза выпучились. Надеть штаны ему не позволили, и он неловко закрывался скованными впереди руками. Макарушкин недовольно ворчал себе под нос, лейтенанты отступили к стене.
- Порка - занятие трудоемкое и однообразное, - продолжил Адам лекцию. - Поэтому мы в неё кое-что привнесем. Это будет сюрприз. После следующей десятки я опять спрошу про сигнал. Не ответишь - продолжим. Поехали, ребята!
Марцал вскрикнул, и его снова завалили задницей кверху. Десять с оттяжкой. На этот раз Санька не отвлекался. Он вдруг понял, что перед ним происходит что-то важное - отнюдь не простая порка провинившегося, нет, а свершение правосудия, невозможного ни в одном официальном суде.
После десятого удара марцала приподняли, и Адам пинком отправил его в дальний угол палаты. Бросил туда же одеяло. Марцал завернулся и тихо заскулил.
- У тебя есть пара минут подумать. Вопрос ты знаешь. Но я его повторю. Откуда придет сигнал? Где те, кто командует операцией? И кто они?
Он произнес это, а потом, словно потеряв к марцалу всяческий интерес, отвернулся, отошел к окну и присел на подоконник. Провел пальцем по мокрому стеклу. Что-то нарисовал, потом стер.
И тут из коридора донесся сдавленный вскрик, грохнула дверь, очень дробно простучали ботинки, Санька отпрянул: мимо него в палату ворвался совсем молодой парнишка в страшно грязной форме.
- Господин полковник, Василий Иванович! Там!..
- Смирно, лейтенант! Докладывайте.
- Там, - парнишка судорожно вздохнул, - вы сами... Это недалеко от того бункера...
- Что недалеко от бункера? - Адам встал. Но в палату уже вносили носилки, одни за другими. Потом солдаты, топоча, вышли. На полу остались грязные отпечатки сапог и три пары носилок с неподвижными телами на них. Две девочки-наземницы, Санька их раньше не видел... а мужика узнал, хоть и не сразу, но узнал - это он вез его к "Арамису" в тот день, точно, с красной шеей, рассказывал про копченую рыбку и сына в Гоби.
Потом Санька нанял, что не заметил чего-то очень важного. Дядя Адам стоял перед мертвой девочкой на коленях и внимательно что-то рассматривал. Долго. Очень долго. К нему присоединился Макарушкин.
Наконец Адам встал и медленно-медленно пошел к марцалу. Он не дошел двух шагов. Баре так же медленно-медленно поднимался ему навстречу. У него было абсолютно белое неподвижное лицо и черные провалы глаз...
- Это не я, - сказал он тихо. - Слово чести - это не я.
- Ну да, - ватным голосом сказал Адам. - Не ты. Обязательно - кто-то другой.
Он обеими руками - накрест - взял марцала за лацканы и изо всех сил впечатал в стену. Посыпалась штукатурка.
- Это не я, - ещё тише, уже почти неслышно прошептал Барс. - Меня предали... Поэтому - я все скажу.
- Тебя... - Удар о стену. - Предали... - Еще удар.
- Адам, Адам, - торопливо заговорил Макарушкин, - пожалуйста, не надо. Пусть говорит, хрен сучий, опомнись, ну, Адам, Христом-богом тебя прошу!
И только после этого Адам разжал руки и отступил на полшага.
А Санька наконец разглядел то, чего не заметил сначала. У одной девочки и у мужика-водителя на висках были сероватые бугристо-вздувшиеся пятачки сварившейся кожи - этакие грязные апельсиновые корочки. И наверняка найдется такой же пятачок у второй девочки...
Он никогда не видел следов от смертельных ударов "щекоталки", но точно знал - это они. На третьем курсе читали лекцию - как имперцы поступают с людьми. Показывали слайды.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24 25 26 27
|
|