Чтение 23–й страницы книги ~Консул Содружества~

- Западный Тулан это Сени-та-вири. Сентавр, так.

Ну ничего себе! Значит, и о Центавре они что-то знают! И центаврианские шмотки на одном из них - это не случайная находка, выуженная из гробанувшегося с центаврианского корабля аварийного контейнера.

- Хозяева хипа с Земли, - ответил за Голдсмит Вальдо. - Но представления о чести у них действительно напоминают центаврианские. Этр, однако, не важно. Я нашел выход. Капитан и ее офицеры могут дать слово чести, что не употребят свое оружие во вред Воинам Обновления. То есть нарушить это слово для них будет хуже смерти.

На том и сошлись. Таким образом Голдсмит и еще несколько старших офицеров выторговали себе право ходить с пистолетами. И пообещали отвезти Вока куда он попросит. Хотя, признаться откровенно, никто понятия не имел - куда же именно?

Глава 11 ХОЗЯИН УЧЕБНОЙ СМЕРТИ

С самого начала знакомства

однодышащие нас не понимали.

Сеятель

Ни в учебке, ни раньше, на Эсквемелине, ни уж тем более в школе я не подозревал в себе "центрового парня". "Центровыми" всегда были другие - более плечистые, более языкастые, более сообразительные, наконец.

Но "Юнгер", кажется, решил сломать мои застарелые предрассудки. Наши аборигены просто помешались на капрале Сергее ван Гримме. Поэтому, когда в зал для метабола, где вынужденно прохлаждался под дулами карабинов наш взвод, явился Вок в сопровождении бомбиста Кокамеля и заявил, что желает сообщить мне нечто важное, я не удивился. И не испугался.

Я даже в душе торжествовал: наши отчаянные террористы хотят поговорить со мной. Не с Вальдо! И не со Свечниковым! И не с Голдсмит! Чуют, значит, самого делового человека!

Пока я шел к выходу, Вальдо и Свечников провожали меня недоуменными взглядами - что это, типа, за нарушение субординации? Одна только Тайша, когда поймала мой рассеянный взгляд, очень эротично чмокнула воздух - вроде как послала мне воздушный поцелуй.

- Хотим говорить с тобой без свидетелей, Серж-ачи, -- вполголоса прокомментировал Вок, когда мы вышли в коридор.

- Ясное дело!-ухмыльнулся я. - Если бы вы хотели говорить со свидетелями, лучше было бы остаться там. - Я кивнул в сторону спортзала. - И потом, что это еще за "сержачи"? Меня зовут Серж ван Гримм!

- Я не хотел обижать тебя, Серж-ачи. "Ачи" на нашем языке означает "воин". Когда я прибавляю к твоему имени "ачи", я лишь хочу усилить свое уважение.

- А-а... Понятно - отозвался я. - Вроде "сениора" нашего - так?

- Так, - серьезно отвечал Вок. - Только гораздо почетнее.

Наш серьезный разговор без свидетелей должен был состояться в персональной каюте капитана Вальдо - губа у майянцев была не дура. Меблированная по последнему слову "нежной волны" колониального дизайна, каюта Эверта была чудо как уютна. Даже потолок в ней был вдвое выше, чем в той конуре, где проживали я, Свечников и Файзам Рахими. Не говоря уже о всяких там кондиционерах, массаж-матрасах, самоходном банкетном столике и баре с пятьюдесятью наименованиями напитков.

Особенно меня поразило количество спиртного в берлоге непьющего Вальдо. А вот майянцев оно, кажется, оставило полностью равнодушными - ни одной початой бутылки я в комнате не увидел.

И еще одно: в каюте было ужасно холодно. Кончик носа у меня сразу стал пунцовым.

Я бухнулся на пружинистую капитанскую койку, скрестил руки натруди и приготовился внимать. Вок, сохраняя свою излюбленную геморройную рожу, уселся в кресло напротив. Хозяин Страха, то есть Кокамель, сел на высокий вертящийся стул прямо возле автоматически раззявившего пасть бара и ласково возложил руки на свою набрюшную бомбу, скрытую дождевиком, - ни дать ни взять беременная матрона.

- Ну? - спросил я, когда пауза перевалила через стодвадцать секунд и пошла на рекордную третью минуту.

- Мы надеялись, ты расскажешь нам про Вукуб-Цикин, - сказал Вок, сверля меня въедливым взглядом.

- Я бы с удовольствием рассказал про этот ваш Вукуб. Если бы имел хоть какое-то представление о том, что это такое!

Хозяин Намерений и Хозяин Страха переглянулись, словно ища поддержки друг у друга.

- Но ты же видел ее! - наконец возмутился Кокамель. - Ты был последним воином, прикасавшимся к ней!

- Вы хотите сказать, что этот, Вукуб - женщина?

Майянцы, как по команде, кивнули.

- Но я никогда и пальцем не прикасался к вашим женщинам!

- Эта женщина - не наша. Она из Западного Тулана. Точно если - с планеты Догеус.

- Все равно! Вы хоть понимаете, к скольким женщинам я прикасался! Последним мужчиной я у них был или не последним, откуда мне знать...

- Я вижу, ты не понимаешь, Серж-ачи, - строго сказал Вок.

- Он не понимает, - поддакнул Кокамель и зачем-то погладил свою бомбу ладонью.

- Ты видел Вукуб-Цикин на планете, которую вы на зываете Глокк. Ты держал ее в своем объятий. Так сказала молодому Хозяину Слов сова Чаби-Тукур, - пояснил

Вок. - Сова Чаби-Тукур не может ошибаться.

- Подумаешь, блин, авторитет! Сова какая-то! - раздраженно сказал я. - Запросто могла ваша сова ошибиться! На Глокке я не видел ни одной живой женщины. И уж тем более ни к одной из них не прикасался. С нами не было женщин! Не уверен, что Воины Обновления знают,что такое "гендерно-гомогенная операция". Но операция на Глокке была именно гендерно-гомогенной. На языке нормальных людей это означает "никаких баб"! Бабы в это время преспокойно себе воевали на другой планете. Спрашивается, к кому там я мог прикасаться? Разве что резиновую бабу кто-то с собой для прикола прихватил и пакет с инсталляцией дал мне подержать, еще в катере...

- Не повышай голоса, Серж-ачи. Мы хорошо слышим, - сказал Вок.

Сила внушения в этих словах была такой, что я сразу же остыл. И добавил, на сей раз гораздо миролюбивее:

- Короче, фигню вы какую-то парите, ребята.

Я снова уселся на койку и понял, что ужасно замерз.

- Послушай, Вок, можно я включу кондиционер на обогрев?

- Можно, - ответил Вок, пристально рассматривая меня.

Я подошел к климатической панели и выкрутил верньер до самого упора - чтобы быстрее потеплело.

- Ты к ней прикасался, Серж-ачи. Твоя кровь рассказала мне об этом. А теперь я вижу и знак на лбу твоей головы. Ты нашел Вукуб-Цикин после того, как

Хозяин Слов расстался с ней...

- Хозяин Слов - это Шбаланке, что ли?

- Нет. Шбаланке - это новый Хозяин Слов. А к Вукуб-Цикин прикасался старый Хозяин Слов, Он и его раб погибли на той земле - на Глокке...

- Знаешь, Вок, - сердито сказал я. - Принцип у меня такой есть: ни за какими мужиками баб не подбирать. А то член отвалится. Небось слышал про возвратную гонорею?

- Не слышал.

- И плохо. Потому что если бы слышал, то... Короче, знать не знаю, кто такая эта ваша Вукуб. "Потерял"... "Подобрал"... Что за разговор?..

Я пылал бы праведным гневом еще долго, если бы в этот момент до меня, жирафа эдакого, наконец не дошло, что Вок имеет в виду Северину ван Гримм... найденыша... девочку.

Черт бы побрал этих свихнувшихся майянцев! Могли бы сразу сказать - "младенца женского пола". Или "бэ-бика", как покойный Зигфрид, будь проклятый Глокк ему пухом, выражался. А то заладили: "женщину, женщину". Невдомек дегенератам, что младенец у нормального мужчины с женщиной совершенно не ассоциируется...

- Я рад, что ты наконец вспомнил, - с видимым облегчением вздохнул Вок. - Это хорошо.

- Это хорошо, - откликнулся Кокамель.

Кондиционер подозрительно жужжал, но исправно делал свое дело. Краем глаза я заметил, что Кокамелю, который сидел ближе всего к вентиляционному отвору, стало жарко. На лбу у него выступили капли пота, и он ослабил воротник своего придурочного дождевика.

- А теперь расскажи нам, какая судьба унесла Вукуб-Цикин после того, как она подарила тебе счастье быть рядом с ней?

Я на секунду задумался. Вок выразился настолько вычурно, что я не сразу сообразил, что он имеет в виду.

- Что с ней стало после Глокка, да? Ну... После Глокка я и мои друзья спаслись. Я взял Северину... эту вашу Вукуб... и отдал в пехотный госпиталь. На нашей

базе, на Декстра Порте.

- Вукуб-Цикин сейчас там, на вашей базе? - спросил Вок. В его взгляде была крайняя заинтересованность.

- Может, там. А может, и нет. Зависит от того, заходил ли на базу эвакуационный транспорт. Сами посудите, не может же совершенно гражданская девчонка, да

еще такая крохотная, находиться в военном госпитале вечно. Думаю, в самое ближайшее время ее попытаются

эвакуировать в Метрополию. Если вы понимаете, что такое "метрополия".

Кокамель и Вок снова переглянулись и, глядя друг на друга, застыли, словно две ящерицы перед ничейным куском падали. Не иначе как брали совместным мозговым штурмом значение слова "метрополия".

Пока, они страдали своей телепатией (а я подозревал, что эти их переглядки - как раз и есть простейшая телепатия), я рассматривал две фотографии в дорогих грави-рамках, которые художественно висели в воздухе над рабочей панелью каюты капитана Вальдо.

На одной из фоток во все зубы улыбался атлетически сложенный молодой человек в купальных шортах. Подловатый прищур прекрасных глаз довершал лицо преуспевающего ловеласа.

На другой - повышенной смазливости девушка в. так называемом "условном" платье (как и положено - сшитом из совершенно прозрачного стелс-шелка по

последней моде) прижимала к щеке откормленного ротвейлера.

Кем эта полуголая соблазнительная парочка приходилась капитану Вальдо - вот что меня в тот момент заинтересовало. Я лично был готов побиться об заклад: детьми Эверта Вальдо двое этих демонов соблазна не были. Бог знает до чего я там додумался бы, если бы моя сообразительность не удружила мне и в этот раз.

"А ведь есть шансы увидеть полуголыми и Вока, и, главное, Кокамеля!"

На самом деле никакого особого желания смотреть на щуплые телеса наших звезданутых братьев по расе Т у меня не было. Но со стратегической точки зрения это было бы ой как выгодно! И что особенно хорошо, все, что нужно для осуществления моей задумки, - это не выключать раздухарившийся кондиционер!

Наконец безмолвный военный совет окончился. И Вок снова переключил свое внимание с Кокамеля на меня.

- Нам нужно, чтобы ты помог нам найти Вукуб-Цикин, Серж-ачи, - сказал Хозяин Намерений. И его поза, и его лицо выражали стопудовую серьезность. - Потому что она нам необходима.

- Необходима? Почему она вам необходима? Зачем вам маленькая девочка, которая единственное, что умеет,- это говорить "мама" и "дай"?

- Если у тебя есть интерес, у меня есть .слова, - степенно кивнул Вок. - Вы, люди Хищного Тулана, враждуете с кровернами. Вы думаете, что кроверны не

любят вас...

- Не хочешь ли ты сказать, что кроверны убивают нас потому, что любят до охренения?! Как Отелло Дездемону! - не удержался я.

- Дездемону не знаю, - не понял юмора Вок. - Но я скажу тебе, Серж-ачи, что они не видят в вас, людях Хищного Тулана, врагов. Они просто убивают вас.

- Но ведь "враг" - это и есть тот, кого убивают!

- Не всегда. Не всегда, Серж-ачи, - покачал головой Кокамель. По щеке Хозяина Страха стекала струйка пота,

- Правильно, не всегда,- подхватил Вок. - Когда тля поедает дерево, а садовник брызгает на дерево серной водой, считает ли садовник тлю своим врагом?

- Ну... Это смотря какой садовник... - замялся я. - Но "врагом" все-таки вряд ли.

- Правильно. Не считает, - подытожил Вок.

- Потому что тля не умеет говорить, - подсказал Кокамель.

- Не пойму, при чем тут садовники и эта ваша тля...

Ты что, Вок, хочешь сказать, что садовник - это кроверны, а мы - это тля?

- ЭТО я и говорю.

- Но мы-то умеем говорить! - нашелся я.

- Это вы так думаете. А кроверны думают иное.

Они думают, что вы, люди Хищного Тулана, как тля налетаете на планету и съедаете ее. Портите. Превращаете в испражнения. Планета становится уродливой и начинает болеть. Ее части умирают... И тогда Мастер Мысли, тот, кто главный по мыслям у кровернов,

решает прийти на помощь больной планете. Прилетают кроверны, уничтожают вас, как тлю. А ты говоришь "враги"...

У меня даже дыхание перехватило от скотской болтовни этого самоуверенного придурка.

Это ж надо, назвать нас, цивилизованных граждан Содружества, "тлей"! Сравнить наши героические подвиги на Глокке с сопротивлением мерзопакостных насекомых, на которых брызгают из распылителя купоросом!

Но потом перед моими глазами встал Эсквемелин. Долина Камоэнса...

Иногда мне приходилось бывать там по работе. Когда-то долина Камоэнса была одним огромным заливным лугом, заросшим цветами наподобие наших маргариток. Только величиной эти маргаритки были каждая с колесо трака. А стебли у них были короткие, мясистые и напоминали слоновью ногу. "Ежики" обожали надгрызать эти стебли у самого венчика цветка и нацеживать себе в ладошки сок - лакомились, стало быть.

Когда я только прибыл на Эсквемелин, в долине Камоэнса кое-что еще росло. Не маргаритки, нет - они остались только на фотографиях. Вместо маргариток там тогда уже росли бурые папоротники с хищными коготками вдоль стебля. Эти папоротники косили, измельчали и отдавали на нашу свиноферму в качестве корма. А потом и папоротники перестали расти - даже "ежикам" было ясно, что виноват в этом наш суперэкологичный перерабатывающий завод. Наш завод сцеживал слишком много "экологически нейтральной" жидкости в воды местной речки-вонючки.

А потом, уже после того, как от экологически чистого папоротникового комбикорма передохли одна за одной все наши свиньи и мы перешли на консервы, долина Камоэнса стала похожа на воистину адский уголок.

Полгода она была озером зловонной бурой грязи, в которой копошились рогатые двухвостые черви. Полго-да - равниной, покрытой огромными зловещими трещинами. В зависимости от того, жарило солнце или просто светило... Как-то мой скутер сломался прямо на границе равнины Камоэнса. Я думал - сдохну. Моя кислородная маска накрылась, запасной не было, пришлось дышать атмосферой. Невыносимо вонючий ветер дул мне прямо в харю, от него так и жгло легкие...

Короче говоря, вспомнил я эту равнину и подумал: а вдруг то, что говорит мне Вок, не такая уж безумная ерунда? В принципе ведь и безумцы иногда способны говорить правильные вещи. Может, и правда наше издевательство над землей Эсквемелина и нападение кровернов на Эсквемелин как-то между собой связаны?

Впрочем, тут же нашелся и аргумент против. И как я сразу о нем не подумал?

- Послушай, Вок, ты говоришь форменную чушь! Допустим, мы, земляне, дураки и сволочи. Допустим, я согласен: мы превращаем планеты в куски дерьма. Но не все, конечно. А только некоторые, периферийные. Из Марса-то мы, наоборот, конфетку сделали! Но допустим, я с тобой согласен: мы истюртили Глокк. Но скажи, разве кроверны его облагородили? Ты-то сам видел, что они сделали с Глокком! А с Эсквемелином? А-а, молчишь! И ты, Кокамель, не видел? То-то! А я вот видел! Я сам видел эту самую "климатизацию". Извержения вулканов, цунами, землетрясения, миллионы молний, дождь из бурой грязи четвере суток. Да несчастный Эсквемелин от благородной помощи твоих любимых кровернов трясло так, что по нему ходили волны в восемьдесят метров высотой! Одних только "ежиков" там погибло тысяч десять, в первые же минуты климатизации. Скажи, Вок, ты когда-нибудь видел садовника, который сначала аккуратненько истребляет всю тлю на дереве, а потом вытаскивает это дерево из земли вместе с корнями и сажает его ветками вниз, а корнями вверх? Нашел спасителей планет! Ты бы еще водородную бомбу в качестве особо действенной пилюли кровернам посоветовал!

Никогда не думал, что мне удастся толкнуть такую длинную и прочувствованную речь. А вот же - удалось. Наверное, тема оказалась, что называется, наболевшей. Однако Кокамель и Вок не особо прониклись моими аргументами. Они даже переглядываться не стали.

- Говоришь ненужное, Серж-ачи. Неправильно видишь жизнь, - резюмировал Вок. - Кроверны никогда не делают плохо планете. До "ежиков", до людей, до хурманчей дела им нет. Но планете они помогают. Знаешь ли ты, Серж-ачи, что для того, чтобы гнойник зажил, нужно разрезать его и дать гною выйти?

- Ну, допустим, знаю, - нехотя сказал я.

- Так делают и кроверны. Они вскрывают все гнойники больной планеты. И вся грязь, все ненужное, все лишнее выходит на поверхность. И как это сказать... превращается в безвредное! Так нужно, чтобы планета выздоровела. Зачем удивляться, что поначалу ей приходится трудно? Вы делаете планету грязной. Вы стараетесь десятилетиями. Как же могут кроверны вылечить ее за один час? -

- Можно подумать, они в принципе в состоянии ее вылечить, - фыркнул я.

- Теперь они могут вылечить любую планету, - убежденно сказал Вок.

- Что значит "теперь"? А раньше что - не могли?

- Раньше могли не всякую. А теперь могут - всякую.

- Это еще почему? Добрее стали, да?

- Потому что в этом бактуне их Мастер Мысли родился великим Властелином Погоды...

- Я очень рад за него - за этого Мастера Мысли.

Только не видел еще ни одной планеты, которая стала красивее после того, как на ней побывали кроверны.

- Потому что ты не захотел увидеть.

- Что это значит, Вок?

- Если бы у тебя был настоящий интерес, ты вернулся бы на Эсквемелин. И посмотрел бы своими глазами, как там теперь.

- И как? Там город кровернов?

- Нет. Кроверны не живут там. Только иногда бывают. Им не нужен Эсквемелин. У них много планет для жизни.Где суша - там pacтут цветы: цветы величиной с мельничные жернова. Красивые! Где море - там плавают шаровые кашалоты и морские кабаны.

Очень красивые! На островах, кувыркаются "ежики".

Они выжили. Не все выжили. Но ты должен знать - они хорошо размножаются. И ни одного человека там больше нет.

- Но откуда ты знаешь про шаровых кашалотов, Вок?! - в недоумении спросил я.

Сам-то я видел шарового кашалота один раз в жизни, хоть провел на Эсквемелине два года. Одного несчастного как-то занесло умирать в окрестности нашей газодобывающей платформы.

- Я совсем недавно был там, Серж-ачи!

- Разве туда летают космические корабли? - с сомнением спросил я.

- Нет. Но нам, Воинам Обновления, не нужны хипы для того, чтобы летать, куда нам вздумается.

- На чем же вы летаете? На метле?

- Нас переносят парусники, Серж-ачи. - Это подал голос из своего угла Кокамель.

Вот это уже действительно не лезло ни в какие ворота. Парусники? Переносят? Эти гигантские безмозглые твари в состоянии кого-то переносить, как какие-нибудь кони?

Вспомнилось, как Чен рассказывал мне о своем брате, который служил на санитарном рейдере, в обязанности которого входило уничтожать гнезда парусников вблизи густо населенных колоний. Да нет, я точно знаю - они совершенно безмозглые! Одно непонятно: каким местом эти полуодухотворенные куски материи соображают, когда им следует свернуться для того, чтобы войти в подпространство, а когда - развернуться, чтобы из него выйти...

- Ты можешь не верить мне, если не хочешь. Можешь думать, что нас переносят хипы, - миролюбиво сказал Вок.

- Пожалуй, и правда - лучше мне в это не верить.

- Хотя на твоем месте я бы задумался над тем, каким образом наш Хозяин Слов попал вместе с Вукуб-Цикин на Глокк!

- Допустим, я задумался. И что? Ты хочешь сказать, что моя Северина вместе с каким-то мудаком прилетела верхом на паруснике с планеты Грин на планету Глокк?

- Не на паруснике. А в паруснике. Мы используем их желудки, - вставил Кокамель.

- Ах, желудки? Вы используете их желудки?! - вдруг взорвался я, меня аж передернуло от картины, которая встала перед моим мысленным взором: отвратительный исполинский парусник и моя малышка в розовых ползунках и с соской во рту. - А не стыдно вам, взрослым мудакам, было запихивать маленького ребенка, совсем маленькую девочку, в желудок этой безмозглой твари? К паруснику в желудок?

- Парусник вовсе не безмозглый.

- Да как у вас рука поднялась подвергать малышку такому испытанию! Она же маленькая! - психовал я.

- Она была не одна, Серж-ачи. С ней был Чок-Ба.

Он был опытный воин. Он не позволил бы злу случиться с ней.

- Ага. Не позволил бы. Интересно, где был ваш еханый Чок-Ба, когда я девчонку из холодильника доставал...

- Вы, люди Хищного Тулана, помешали Хозяину Слов осуществить его миссию. И Чок-Ба нашел свою смерть. Но он спас Вукуб-Цикин! Он позволил тебе найти ее, направив твою мысль и твое намерение в

нужную сторону. Это, вы, люди Хищного Тулана, помешали Вукуб-Цикин сделать свое предназначение. Но она сделает его теперь. Именно за этим мы здесь.

- О каком предназначении ты говоришь, Вок? Какое может быть предназначение у грудного ребенка?!

- Ты мало в этом понимаешь, Серж-ачи, - сурово сказал Вок.

- Ну так объясни мне, дураку! - Я даже покраснел от возмущения. А может, во всем виноват был кондиционер, поднявший температуру в комнате до 41 градуса по Цельсию. Но я был так захвачен разговором, что даже не обратил внимания на то, как Кокамель снял свой дождевик.

- Я пытался объяснить тебе, когда рассказывал про садовника и тлю. Но твоя невоздержанность увела мою мысль далеко.

- Что ж, я готов помолчать.

- Тогда я окончу свое объяснение. - Лицо Бока из взволнованного снова стало степенным. - Кроверны не считают вас врагами. Потому что вы, люди, для них тля.

- Но вас-то, Воинов Обновления, скаты, конечно, держат за равных! За братьев по разуму! - не утерпел я. Не знаю почему, но молчать в тот день мне определенно удавалось хуже всего.