Чтение 23–й страницы книги ~Знак Разрушения~

Герфегест кивнул и продолжил:

- В Радагарну пришли герверитские послы с целым возом подарков и сообщили, что им нужен был только ты, а резня, которую устроили кутах, - прискорбное недоразумение. При этих словах щитоносцы, не сговариваясь, окружили послов со вполне однозначными намерениями. Герверитам очень повезло, что Наратта умнее, чем кажется, и, в отличие от многих, чтит Право Народов. В противном случае герверитским послам пришлось бы разделить судьбу Сматы. Если ты еще помнишь этого ублюдка.

Элиен помнил. Так звали кривого грюта, который плясал под дудку Урайна и которого при подозрительных обстоятельствах лишили жизни слепые пауки.

- Наратта приказал щитоносцам вернуться на свои места и попросил послов продолжать. Те продолжали. Октанг Урайн, дескать, приносит глубочайшие извинения и просит ответного посольства из Радагарны, дабы грюты могли сами все увидеть и рассказать своим соотечественникам о прекрасной герверитской жизни. R заключение послы не преминули намекнуть, что обиды, нанесенные грютам тридцать лет назад Севером, не могут оставаться неотмщенными и Урайн готов всеми силами способствовать возрождению славы Сынов Степей. Наратта послушал, поулыбался, накормил их, напоил, со своей стороны одарил каждого по достоинству и выпроводил. Потом Наратта позвал меня и Аганну...

Заметив недоумение Элиена, Герфегест пояснил:

- Такое имя получил Алаш, приняв знаки отличия и плащ гоад-а-рага - главнокомандующего грютской армией.

- Неужели Наратта сдержал свое обещание?!

Сын Тремгора знал ухватки властей предержащих не понаслышке. Он был уверен, что прекраснодушные посулы являлись для грютского правителя не более чем данью легендам о баснословных царских прихотях и милостях.

- Да, представь себе. Но мой рассказ о другом. Мы с Нараттой и Аганной посовещались. Сошлись на том, что все складывается как нельзя лучше и что мне следует поехать с посольством в качестве будто бы переводчика. Но когда идешь в гости, не забудь под шитую золотом рубаху надеть железный нагрудник. Поэтому я добыл в страшном колодце. Наратты паучий кокон. Как мне это удалось - не спрашивай, ибо от моего рассказа у меня самого застынет кровь в жилах и прервется моя полная событиями жизнь, которую я очень люблю. Итак, я добыл кокон и изготовил подводный колокол. В сопровождении грютов я съездил на Орис, испытал его, признал вполне надежным и там же, на реке, познакомился с одним варанским торговцем, идущим в Варнаг. Торговле, как ты знаешь, неизвестно слово "вражда", поэтому варанским купцам наплевать на то, что их посол - то есть твой Брат по Слову - был пленен Урайном. Наплевать им и на то, что под килем их корабля будет болтаться чей-то воздушный колокол, - пусть болтается, лишь бы за это платили. Я, конечно, заплатил. Потом я вернулся в Радагарну. Наконец в начале .осени посольство отправилось к Урайну. В его состав, помимо твоего покорного слуги, были включены самые бездарные грютские вельможи, каких только Наратта смог подыскать. В обязанности вельмож входило улыбаться, жрать и пресмыкаться перед Урайном. Что они и делали с легкостью, поскольку до этого всю жизнь пресмыкались перед Нараттой. А я должен был смотреть, слушать и запоминать. К моменту нашего прибытия в столицу герверитов караван вольных торговцев был уже в Варнаге. Мысли о воздушном колоколе, который в любой момент может поспособствовать в бегстве, грели мне душу. Каково же было мое удивление, Элиен, когда я увидел тебя на обеде в Варнаге?

- Думаю, оно было столь же велико, как и мое, когда в одном из гостей я узнал старого пройдоху Герфегеста, - ухмыльнулся Элиен.

- Нет, это неверно, - ответил Герфегест, улыбаясь.

- Так каково же было твое удивление?

- Никаково. - Герфегест был доволен произведенным эффектом и продолжал: - Если оставить в стороне шутки, я скажу, что тот воздушный колокол, в котором мы бежали, был привезен мной специально для тебя. И посольская миссия была не единственным, что привело меня в Варнаг. Я знал, что в памяти Шета окс Лагина нет более твоего лица. Но я хорошо понимал, что без помощи окс Лагина обустройство побега для Звезднорожденного, с которого сам правитель Варнага сдувает пылинки, будет полным безумием. Я был уверен, что Шет - мой единственный союзник, и я не ошибся в нем. Он вспомнил все, когда Урайн бахвальствовал перед гостями, наряженными в собольи шубы.

- Но как тебе удалось пробиться к Шету через заслоны, поставленные Урайном?

Герфегест извлек из своего сарнода ничем не примечательную нить - шелковую нить, каких много. Она была намотана на металлический диск размером с большую монету.

- Вот мой ключ.

Видя во взгляде Элиена одно лишь непонимание, Герфегест пояснил:

- Это та самая нить, которой бабка-повитуха перевязала пуповину Шету, когда он родился.

- Что в ней проку?

- Я намотал ее на мизинец Шета, когда он оказался рядом со мной на балконе. В тот момент Урайна не было рядом. Он был занят своими птицемордыми любимцами, и никто не смог мне помешать - ни Иогала, ни другие истуканы, которые настолько уверены в непобедимом всезнании своего господина, что вконец забыли об осторожности. Они были так поглощены слежкой за тобой, сын Тремгора, что грютский секретарь с шелковыми нитками мог действовать безнаказанно.

- Где ты взял эту нить? Ты что же, побывал в Варане? Как ты нашел эту бабку, да и жива ли она вообще?

- А отчего ты думаешь, чт,о мне не под силу съездить в Ордос и отыскать какую-то восьмидесятилетнюю повитуху? Ты-то сам небось всю Сармонтазару прошел, с севера на юг и с юга на север, - парировал Герфегест. - Чем я хуже? Жизнь задавала мне загадки и позаковыристей.

- Но...

- Довольно сомнений. Слушай дальше. Вечером того же дня я получил от него весьма дельное послание. Наплевав на Урайна, я открылся Шету и попросил его помочь мне устроить твой побег. Он согласился. Шет окс Лагин может тягаться в темных искусствах со своим учителем Урайном - я сам был тому свидетелем, Ему по силам многое. Мертвые слышат его зов. Он умеет управлять одним-двумя кутах, и у него был доступ к Обручу Хуммера. Он знает Варнаг и его укрепления как свои пять пальцев. И главное, Урайн доверяет ему, ибо уверен, что нет на земле такого человека, который мог бы напомнить Шету о твоем существовании. А заодно и о том, что его имя Шет окс Лагин. Но он ошибся. Такой человек есть.

Элиен понимающе улыбнулся.

- Не скрою, весь твой побег был до мелочей продуман именно Шетом. Тут я был бесполезен, словно топор на переправе. Но зато потом пришел и мой черед помочь тебе. И вот ты здесь.

- Пусть так. Ну а как же тебе удалось избегнуть смерти на сагерне? - спросил Элиен, которому начало казаться, что сколько вопросов он ни задавай, а ясности от этого не прибавится.

"Мир абсурда не терпит рассудочных комментариев", - учил Сегэллак, и был совершенно прав.

- Полагаю, о моем спасении лучше расскажет госпожа Фао, - вежливо поклонившись эверонотам, заключил Герфегест.

- И о появлении вас, уроженцев Хеофора, здесь, на берегах Киада, тоже. Если это не тайна, конечно, - добавил Элиен с вежливой улыбкой.

Вместо госпожи Фао ответил Бадалар:

- Это не тайна. Двадцать два года назад мы - я и моя жена - были изгнаны с Хеофора. Вина наша была не мала и не велика. Как раз впору нашему наказанию. Мы осмелились выплыть за границы острова и пуститься в иные земли. Народ эверонотов таков - не может он терпеть тех, кто живет не по Прорицаниям. А в Прорицаниях о нашем путешествии не было сказано ни слова. Когда мы вернулись - а путешествовали мы втайне, - наши дети донесли на нас.

- Ведал ли ты о запрете, Бадалар? - поинтересовался Герфегест.

- Ведал. Но зов неизвестного был сильнее меня.

- Ведала ли ты о наказании, достойная Фао? - спросил Элиен.

- Ведала, но власть неведомых краев была сильнее власти крови.

- Чего же вы искали в чужих краях?

- Себя, - ответил Бадалар. - Всяк, кто пускается в путь, ищет себя, даже если ему кажется, что он ищет денег или славы.

- Когда мы увидели, сколь бедственно ваше положение, - Фао решила переменить тему на более животрепещущую, - мы сговорились помочь вам. Но вы были на сагерне, а мы в воде. На суше мы чужаки и не можем тягаться с людьми ни в ловкости, ни в прыти.

- Но ведь и мы, люди, чувствуем себя гостями в водной стихии, - заметил Герфегест.

- Это верно, - кивнула госпожа Фао. - Но речь не об этом. Когда на сагерне завязался бой, мы наблюдали за вами из воды. Положение ваше было безвыходным, а смерть неминуемой. Нам стало жаль вас.

- Ха-ха, очень жаль, - хохотнул Бадалар. - Честно говоря, я как раз на прошлой неделе изготовил добрый кусок гремучего камня по рецепту наших предков и все ждал повода повеселиться. Мы с госпожой Фао заключили, что наше веселье пойдет во вред герверитам, которые суть свиньи в человеческой коже, и рванули гремучий камень под сагерной.

Госпожа Фао, бросив на своего супруга взгляд, полный легкой укоризны, продолжала:

- Когда судно начало наполняться водой, мы снова отдалились на порядочное расстояние и ожидали, когда же кто-нибудь из вас пустится вплавь. Ты, Герфегест, насколько я помню, был выброшен за борт двумя дюжими воинами еще до того, как сагерна перевернулась. Я вытащила тебя на берег. Признаюсь, это было не трудно. А ты, Элиен, - и это я помню совершенно точно - не желал подарить свое тело холодным водам Киада и отчего-то медлил. Когда тебя накрыл борт перевернутого корабля, Бадалар нырнул и вынес тебя. Вот и все. Как видите, ни особой доблести, ни особого геройства, - заключила госпожа Фао.

- Не будь вас, некому было бы сказать вам спасибо, - грустно сказал Герфегест, глядя на то, как Элиен наматывает на палец шелковую нить.

Что сделает Урайн с Шетом, когда ему станет известно об истинном виновнике побега Элиена?

ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ

562 г., Двадцать второй день месяца Наюд

Великая Мать Тайа-Ароан не может родить человека трижды - таков закон, исключений из которого не бывает. Однажды Шет окс Лагин был рожден в Урталаргисе. Второй раз - в Варнаге, и оба раза он был на волосок от смерти.

Первый раз его принимали две опытные грютские повитухи.

Во второй раз его повитухой был Октанг Урайн, который, в отличие от мудрых и ухватистых бабок, смотрел равнодушно на мучения варанца.

В первый раз Шет окс Лагин не знал, что обрекло его на мучения, и не знал, что за звезда воссияла над ним.

Когда во второй раз липкое бордовое месиво застило взор и плоть его содрогалась в чудовищных конвульсиях, он знал, что муки второго рождения Тайа-Ароан - наказание за помощь, оказанную Элиену на Сагреале.

Третьего раза быть не могло.

- Я снова ошибся в тебе, окс Лагин, - зашипел Урайн.

Только что вернулся Иогала. Он доложил о бегстве Элиена. О посрамлении Серебряных Птиц, о погоне, которая оказалась бессильна перед хитростью беглецов и помощью неведомых водоплавающих существ. О том, как след Элиена затерялся в гибельных трясинах.

Шет молчал. В самом деле, что можно возразить на это?

- Ты использовал знание, которое подарил тебе я, для того, чтобы вредить мне.

Шет не двигался. Он застыл, словно ящерица, которую захватили врасплох осенние холода. К чему перечить? Все правильно. Так и было.

- Ты предал меня, и, не будь ты Звезднорожденным, кормить тебе своими внутренностями кутах.

- Поступай как знаешь, - равнодушно бросил Шет окс Лагин. К чему унижаться? К чему уворачиваться и юлить? Все понятно. И не нужно никаких слов. - Ты сильней меня. Твоя власть. Твоя воля.

Подвалы Тайа-Ароан были ему приговором. Тот самый зал, где некогда состоялся поединок на потребу Великой Матери, стал Шету приютом.

Там, на черном ложе, теперь покоилось его тело, покрытое саваном Фратана. Но среди снов, которые видел он, не было ни одного возвращения, ни одной победы, ни одной удачи и ни одного вознесения.

Вход в зал был замурован, а стена со свежей кладкой умело скрыта подобранными в тон плитами греоверда. Даже самому искусному и опытному строителю понадобилось бы несколько дней, чтобы обнаружить вход в зал, скрытый кладкой.

Крысы, наблюдавшие за работой каменщиков из своих укрытий, втихомолку гадали промеж себя, что за человек удостоился такого шикарного склепа.

Часть четвертая

ЛОН-МЕАР

Глава 17

ЗАТМЕВАЮЩИЙ СОЛНЦЕ

562 г., Двадцать пятый день месяца Наюд

Происходящее казалось полусном-полуявью. Болотистая местность лежала впереди, и она же была сзади. Казалось, ничего, кроме болот и гибельных топей, не породила природа, чтобы украсить южный берег Киада.

Крохотные ручейки струились под ногами. Кочки, густо поросшие коричневым мхом, походили на спины спящих животных. Элиен с опаской ступал на них, успев уже привыкнуть к тому, что любой шаг здесь чреват опасностью превратиться в добычу хищной трясины.

Утонуть после всего того, что осталось позади, было бы верхом нелепости. Ему вспомнились пески Легередана. Определенное сходство между ними и этими трясинами было налицо. Только там смерть скрывала свое обличье и намерение под личиной стылой серости, а здесь она рядилась в черное и коричневое.

Герфегест не знал точной дороги. По его уверениям, они следовали землями паттов, которым удалось до сего времени избегнуть покорности близкому Варнагу. То ли у Урайна не доходили руки до малочисленного, но свирепого племени, то ли болота представляли действительно серьезное препятствие для людей и кутах. Так или иначе, Герфегест был уверен, что, добравшись до селений паттов, они смогут почувствовать себя в относительной безопасности.

Они не спали уже почти двое суток, хотя и понимали, что их силы тают с каждым шагом и восстановить их иначе как сном невозможно. Редкие деревья - а это, к счастью, были не опостылевшие вязы - не давали надежд Hi то, что под их облепленными лишайником ветвями можно расположиться на отдых без опасения попасть в когти Серебряных Птиц.

Но погоня пока ничем себя не проявляла. Выпавший в окрестностях жилища эверонотов мокрый снег позволял надеяться, что даже с собаками гервериты не смогли проследить путь беглецов от берега Киада в глубь лесов.

Жажда мучила их немилосердно, и мучения эти усугублялись тем, что повсюду было полным-полно воды, непригодной для питья. Когда Элиен обнаружил на одной из кочек ягоды, с виду весьма напоминавшие недозревшую бруснику, и принялся с жадностью поедать их, Герфегест, огласив воздух крепким ругательством, молниеносно подскочил к нему и ткнул в горло четырьмя пальцами.

Рвотный спазм сразу же заставил желудок Элиена исторгнуть съеденное. Взбешенный Герфегест глядел на спутника красными от недосыпа глазами.

- Эту ягоду используют для того, чтобы травить крыс.

* * *

Утопая едва не до середины голени во мху и хвощах, Герфегест забрался на кочку, которая своими внушительнейшими размерами могла, пожалуй, претендовать на высокий титул холма. Чуть прищурившись, Герфегест изучал окрестности.

Солнце пряталось за облачной ширмой. Не настолько плотной, чтобы его вообще не было видно, но и не столь тонкой, чтобы прямые лучи светила могли хотя бы немного обсушить и обогреть путников.

- Элиен, похоже, мы подошли к краю трясины. Ольховник, который я вижу вдали, означивает берег того самого острова посреди болот, на котором селятся патты. Что ни говори, они выбрали отменное местечко для жилья.

- Разве к нему нет другой дороги, кроме как через эти болота?

- Отчего же, есть. В нескольких лигах к западу, от места слияния Ориса и Киада начинается сравнительно сухая тропа, которая приводит в Хоц-Але, главное селение паттов. О ней мало кто знает, и редкий чужеземец отважится пройти по ней. Патты не интересуют торговцев, ведь их владения лежат в стороне от мест, сулящих выгоду. Зато и сами патты не интересуются ни торговцами, ни какими другими незваными гостями. А потому на той тропе скорее десять раз повстречаешь невидимую смерть, чем впервые получишь шанс сказать патту: "Я пришел к тебе с миром".

- Не ждет ли и нас подобный прием? - со вздохом спросил Элиен, меняя повязку на левом предплечье. Раны заживали на нем, как на собаке, и это было едва ли не единственным, что веселило его сердце последние дни.

- Попросим Гаиллириса, чтобы случилось иначе, - не то в шутку, не то всерьез ответил Герфегест.

Близость леса придала беглецам сил. Чавкая грязью, они пробирались к твердой суше, испытуя зыбкую почву шестами. Герфегест то и дело останавливался, тревожно прислушиваясь.

- Я не бывал в. этих землях и не знаю в подробностях нравов народа, чье гостеприимство нам предстоит испытать, - сказал Герфегест. - Мне известно, что патты поселились здесь сравнительно недавно, покинув родные земли - скалы и бесплодные осыпи Цинора, - а значит, состоят в родстве со смегами, смегами же и являясь...

Герфегест едва ли знал о том, что не так давно Элиен начальствовал над харренским отрядом, послушным Лотару окс Милану, варанскому князю и очередному покорителю разбойников-смегов. Не ведал он и о том, как, вжимаясь всем телом в скальную плиту, подступающую с юга к горной крепости Хоц-Мориам, Элиен бросал раненому Шету окс Лагину веревку, чтобы тот мог взобраться на выступ и прикончить недобитого смега, чьи стрелы, смазанные ядом морского тетерева, лишили жизни четверых варанцев.

Герфегест не знал, что на груди у Элиена, чуть выше левого соска, есть крохотная татуировка - знак долгой смерти, нанесенный рукой глухонемого колдуна, которому были поручены попавшие в плен завоеватели, среди которых числились и Элиен с Шетом. И долгая смерть воспоследовала бы, не будь отчаянной вылазки тридцати варанских пластунов.

Народ смегов, как бы он ни звался теперь и где бы ни селился, все равно остается народом смегов, Элиен был в этом совершенно уверен. Но Герфегест так и не понял, что за картины отразились в глазах Элиена, которые на мгновение сверкнули холодным блеском ушедших в небытие сражений.

- Я думаю, у паттов все-таки есть одно неоспоримое достоинство: они не подданные Урайна. И хотя бы только этим они нам любезны, - сухо заключил Элиен, когда его нога наконец ступила на твердую землю.

- Пусть будет по твоим словам, - сказал Герфегест, приседая на корточки. У его ног теплился пепел еще не успевшего остыть костра. Под пеплом сыскались и тлеющие угли.

Наконец-то Элиен и Герфегест смогли позволить себе обогреться. Одежда была разложена вокруг огня, а они, положив оружие подле себя, протягивали руки к живительным языкам пламени.

Подступали сумерки. Герфегест предложил заночевать прямо там, на окраине острова, а поутру двинуться дальше.

Треволнения предыдущих дней существенно сказались на их словоохотливости. Они сидели молча. Сон был единственным, чего желало тело.

Они сняли с себя всю одежду, включая и набедренные повязки. Стесняться было некого. Безлистые, голые деревья скрипели ветвями, обступив хороводом двух обнаженных мужчин.

- Эй, вы двое, встаньте во весь рост! - Голос был женским.

"Наречие смегов", - промелькнуло в скованном усталостью мозгу Элиена.

- Поднимитесь на ноги! Не прикасайтесь к оружию! - повторил другой голос, тоже женский, на языке герверитов.

- Это всего лишь женщины. Не гервериты. Наверное, селение паттов совсем близко, коль скоро их жены расхаживают по лесам, отданным во власть сумерек, - шепнул Элиену Герфегест.

"Всего лишь женщины"! На самом деле, если патты действительно происходят из смегов, это вовсе не означает близости селения.

На Циноре сын Тремгора имел возможность убедиться в обратном. Женщины-лазутчицы кружили близ их бивуаков ночами. Они выливали кипящие помои и метали копья со стен Хоц-Дзанга. Он сам едва выстоял однажды в поединке с тремя уже немолодыми смегскими женщинами, сражаясь на берегу моря Фахо, у самой кромки воды.

Прибой слизывал кровь с его ноги, распоротой юрким мечом одной из противниц, и крабы терпеливо ожидали поживы в расселинах камней.

Тогда он вышел победителем, и ярко-желтые косы противниц были поглощены морем. Крабы дождались ужина. Но тот поединок навсегда остался в памяти как одна из самых тяжелых и бесславных побед в его жизни.

Элиен и Герфегест повиновались. Как-никак они были заинтересованы в дружбе с паттами, и начинать знакомство с глупой свары не хотелось. Но на всякий случай Элиен покосился на трофейный герверитский меч и прикинул, какой именно прыжок ему придется совершить в случае необходимости. Вправо-вниз, перекат, выбросить руку, обратный перекат - уже с обнаженным мечом...

Не ахти какая ценность этот трофейный меч. Человеку, которому посчастливилось почувствовать в своей ладони Поющее Оружие, любая другая мертвительная сталь кажется неуклюжей игрушкой. Быть может, исключение следует сделать только для Когтя Хуммера, меча Октан-га Урайна.

- Повернитесь! - хором потребовали гостьи.

Переглянувшись, Элиен и Герфегест поступили как было велено. Их нагота и вся ситуация напоминала сюжеты одноактных комедий в итских балаганах. В иное время Элиен тоже посмеялся бы.

Перед ними стояли две девушки. Герверитские самострельные луки - видимо, трофейные, как и меч Элиена, - были взведены. Одна стрела глядела в сердце Герфегесту, другая - Элиену.

В жилах лучниц определенно текла яростная кровь племени смегов. Неукротимый взгляд, в котором решимость и ненависть попеременно раздувают уголья хищнического азарта. Высокие скулы, соломенно-желтые волосы. Широкие и густые, словно мех калана, брови.

Женщины смегов не нравились Элиену, но он не мог не признать, что эти превосходят своих сестер по крови. Они были не столь уж ширококосты, а их лица выдавали в них не только лишь хищных самок, готовых оборонять себя и свое потомство до последней капли собственной - и, главное, чужой - крови.

Вдобавок девушки, которые держали беглецов на прицеле, были близнецами.

- Наши намерения чисты, - сказал Герфегест на наречии Вязов Герва и показал открытую ладонь. Знак мира.

Сказал отменно чисто, словно урожденный герверит. Языком смегов, а значит, и языком паттов Герфегест, судя по всему, не владел. Элиену показалось, что это было не лучшим началом. Одна из сестер заломила свою бровь свирепой дугой - язык заклятых недругов пришелся ей явно не по душе. Ноздри другой едва заметно подрагивали, не суля спутникам ничего хорошего.

- Мы не гервериты, - заговорил Элиен на наречии смегов. - Мы пришли к вам искать помощи и защиты. Позвольте нам одеться и опустите луки.

Девушки, похоже, были ошарашены, что незнакомец ответил на их родном наречии, а не на языке герверитов. Впрочем, убрать оружие они и не подумали.

- Докажите, что вы не гервериты, - сказала одна из них, косясь на меч, снятый некогда с тела герверитского агнала.

- Прежде нам нужно одеться, - усмехнулся Элиен, которого не прельщала перспектива простоять до рассвета нагишом, рассыпаясь в любезностях перед воинственными девами.

Тем более, что девушкам лучше было не видеть знака долгой смерти на груди сына Тремгора. Пока что они не обратили на него внимания, но каждое лишнее мгновение было не в пользу Элиена.

- Одевайтесь, - кивнула одна из них и, пока другая держала пленников на прицеле, подобрала оружие.

Беглецы одевались не спеша, с толком и расстановкой. Девушки нетерпеливо переминались с ноги на ногу, но помалкивали. "Их сестры с Цинора навряд ли стали бы терпеть нас так долго. Но мир не любит однообразия, - философствовал Элиен. - А потому не все смеги одинаковы".

- Все идет неплохо, - шепнул Герфегест, пристегивая пояс.

Краем глаза Элиен заметил, что теперь девы-воительницы смотрят на них вовсе не так яростно, как вначале. Ведь как бы там ни было, а перед ними, безоружные и не представляющие угрозы, стояли двое отлично сложенных мужчин.

Их подбородки, быть может, и не столь гладки, как пристало сыновьям просвещенных земель, но достаточно правильны, а их движения выдают в них воинов, а не крестьян или дровосеков. Наконец, их чресла совершенны, ягодицы упруги и статны, а тела изранены в боях. Изранены как раз в той степени, чтобы нравиться женщинам, которые знают в этом толк.

- Извольте видеть, - сказал сын Тремгора, когда их нагота была скрыта одеждой, которая, к счастью, успела просохнуть. - Я Элиен из Ласара, а мой спутник носит имя Герфегест. По рождению он грют и сейчас отправляет обязанности секретаря грютского посольства.

Только окончив свою краткую речь, Элиен подумал, что, быть может, представил своего спутника слишком поспешно. Во-первых, никто не сказал, что грюты милее смегам, чем гервериты. У народов-соседей всегда найдутся старые счеты.

Во-вторых, Элиен вовсе не был уверен, что Герфегест является именно грютом. То, что он носит грютские одежды и грютский меч, что он на короткой ноге с Нараттой, вовсе не доказательства. Ведь и на ре-тарском, и на харренском Герфегест болтает как на своих родных языках. Впрочем, а на каком он не...

- Это верно, - сказал Герфегест, - я действительно секретарь грютского посольства. Мы нарушили обычаи вашего края и пришли незваными. Но, поверьте, только так мы могли спастись от преследования зло-именных герверитов. Мы просим проводить нас к вашему правителю, которому предоставим все необходимые разъяснения.

Лицо Герфегеста источало любезность и дружелюбие. И самое любопытное: несмотря на его усталость и на дикость этих мест, несмотря на скользкость положения, в котором они очутились, это выглядело естественным. Девы-воительницы, как показалось Элиену, даже едва заметно улыбнулись. Впрочем, их луки по-прежнему искали себе мишеней в сердцах беглецов.

"Обаяние отпирает даже двери, нарисованные на стене", - вспомнилась Элиену поговорка, слышанная им в Варане. Ее любил повторять Шет окс Лагин, добиваясь расположения переборчивых дам Урталаргиса.

- Мы оставим вас в живых, - сказала дева, вопросительно поглядев на свою сестру, похожую на нее, как луна на свое отражение в озере. - Мы отведем вас к правителю. Но единственным наказанием за любое ваше неповиновение будет смерть.