Чтение 23–й страницы книги ~Испытание Адом~

С трудом оторвав взгляд от голограммы, лейтенант ввел в коммуникатор код наивысшего приоритета. Ему показалось, будто ожидание тянулось целую вечность, хотя в действительности не прошло и десяти секунд. В наушнике зазвучал полный невыразимой скуки голос:

- Боевой информационный центр оперативной группы. Коммандер Ярувальская слушает.

- Центр, докладывает Сенсор-один! - четко произнес Гейнс - Обнаружено вхождение в систему неизвестных - повторяю, неизвестных! - кораблей. Вектор один-семь-семь на ноль-девять-восемь относительно базового, расстояние от базы десять-точка-семь-семь световой минуты. Сверхсветовой рапорт о прибытии передан не был.

- Неизвестные корабли? - В голосе не осталось и следа скуки; лейтенант явственно представил себе, как Ярувальская подскочила в кресле. - Идентификация класса?

- Коммандер, я работаю с сенсорами, ограниченными скоростью света, - напомнил ей Гейнс - Гравитационные датчики выявили, - (чтобы не ошибиться, он сверился с приборами), - выявили пятьдесят четыре источника гравитационного возмущения. От пятнадцати до двадцати из них компьютеры предварительно идентифицируют как супердредноуты, а еще десять как линкоры. Эти выводы основываются исключительно на силе излучения импеллеров, мэм, но мне они кажутся правильными.

Коммуникатор молчал, но Гейне почти слышал проносившиеся в голове Ярувальской мысли. Двадцать пять - минимум двадцать пять! - кораблей стены - это слишком много для разведывательного рейда. Трем супердредноутам и четырем линейным крейсерам, составляющим охранение базы "Сифорд", против такой силы не устоять.

- Поняла вас, Сенсор-один, - сказала Ярувальская спустя несколько секунд. - Переадресуйте все поступающие к вам данные прямо на мой терминал - и постарайтесь по мере возможности уточнить их.

- Есть, мэм, - ответил Гейне, испытывая огромное облегчение оттого, что передал информацию - а вместе с нею и ответственность - старшему по званию. Теперь ему оставалось лишь продолжать отслеживать поступление новых данных... и надеяться каким-то чудом остаться в живых.

* * *

- Ну, если до сих пор их сенсоры нас и не видели, то теперь уж точно засекли, - сказала гражданка вице-адмирал Элен Шалю своему народному комиссару, когда на флагманском мониторе стали возникать вспышки, обозначавшие импеллеры манти. Приглядевшись к ним, она нахмурилась и потерла бровь.

- Вас что-то беспокоит, гражданка адмирал? - спросил гражданин комиссар Рэндал.

- Маловато импеллерных сигнатур, - ответила она, пожав плечами, и обернулась к своему операционисту. - Оскар, на какие силы мы должны были натолкнуться здесь по прогнозам штаба?

- Аналитики обещали нам встречу с шестью-восемью кораблями стены и дюжиной линейных крейсеров, гражданка адмирал, - немедленно доложил коммандер Оскар Левитт. По его тону она поняла: ответ для протокола. Коммандер вовсе не считает, что эта информация не отложилась в голове его адмирала. Снова переведя взгляд на Рэндала, Шалю указала подбородком на монитор.

- В любом случае - хотя мы находимся еще слишком далеко, чтобы судить с уверенностью, - эскадрой кораблей стены там и не пахнет. И, гражданин комиссар, я сильно сомневаюсь в том, что нас встретит помянутая дюжина линейных крейсеров. Сдается мне, кораблей стены у них здесь три или четыре, с небольшим прикрытием из тяжелых крейсеров.

- А не держат ли они остальные тактические единицы в засаде? - спросил, пытаясь скрыть беспокойство, Рэндал.

Шалю тонко улыбнулась. Такая мысль приходила в голову и ей: подобные коварные трюки как раз в духе трусливых ублюдков манти.

- Не знаю, сэр, - откровенно призналась она. - Возможности такой исключить нельзя. С другой стороны, граждане адмирал Жискар и лейтенант Тадеуш предупреждали, что многие имеющиеся у нас данные безнадежно устарели. Наши разведчики не заходили в систему очень давно. Мне лично кажется, что манти просто отправили часть супердредноутов на ремонт и переоснащение. По данным разведки, они массово переоборудуют корабли стены.

Рэндал хмыкнул. Некоторое время он молча, скрестив руки на груди, смотрел на монитор, а потом спросил:

- Можете сказать, что они будут делать?

- В настоящий момент они мечутся как безголовые цыплята, - с холодной усмешкой ответила Шалю. - Даже если они и скрыли какие-то силы, их все равно недостаточно, чтобы остановить нас - тем более, на столь дальней дистанции. Однако внутренний голос подсказывает мне, что у них есть только то, что мы видим, и сейчас они отчаянно пытаются придумать, как с толком это использовать. Ну, а что они смогут предпринять... - Она пожала плечами. - У нас на буксире подвески, не говоря уж о решительном превосходстве в численности и тоннаже. Вдобавок мы застали их врасплох. Полагаю, они могут только убежать... или умереть. И откровенно говоря, - улыбка ее сделалась еще холоднее, но в глазах зажегся хищный огонь, - мне все равно, что именно они предпочтут.

* * *

- Мне нужны альтернативные варианты! - рявкнул Красный контр-адмирал Элвис Сантино.

"В таком случае, - язвительно подумала Андреа Ярувальская, - тебе стоило оторвать свою толстую задницу от кресла и потратить хотя бы несколько часов, чтобы заранее обдумать возможность возникновения такой ситуации".

Сантино сменил вице-адмирала Хеннеси два с половиной месяца назад, когда пикет сократили до нынешних размеров, и на Ярувальскую новый флагман благоприятного впечатления не произвел. Он похвалялся тем, что, приняв флагманский корабль Хеннеси, не заменил в штате ни единого человека. Подумайте, какое великодушие! Это ли не доказательство доверия к офицерам? Ведь в противном случае он расставил бы по всем постам своих людей, разве не так?

Ярувальскую, однако, его трескотня не убеждала. Она подозревала, что Сантино, несмотря на престижность должности командующего силами обороны системы, спровадили сюда потому, что Звездному Королевству эта система нужна была, как решетчатая дверь в воздушном шлюзе, и Сантино не стал перетасовывать персонал просто потому, что не видел в этом никакого смысла. Ему было наплевать на боеготовность базы, о возможности нападения на которую он даже не задумывался. С того момента, как он принял командование, в системе не было проведено ни одного - даже виртуального - учения!

Разумеется, свои мысли Андреа оставила при себе, однако она знала, что их разделяют многие офицеры.

- Сэр, - произнесла Ярувальская самым рассудительным тоном, - если допустить, что данные Сенсора-один точны - а оснований сомневаться в их точности у нас нет, - альтернативы у нас нет. У противника как минимум двенадцать супердредноутов и восемь дредноутов, а у нас всего три корабля стены. У них двенадцать линкоров и четыре линейных крейсера против наших пяти... - Андреа едва заметно повела плечами. - Для того чтобы их остановить, нашей огневой мощи явно недостаточно. На мой взгляд, самым разумным решением было бы распорядиться о немедленной эвакуации технического персонала и убраться отсюда.

- Неприемлемо! - отрезал Сантино. - Я не Франциска Иржин, чтобы сдать проклятым хевам вверенную мне систему без боя.

- Прошу прощения, сэр, - сказала Ярувальская, - мы не можем сражаться с ними лицом к лицу, и они это прекрасно знают. Неприятель вынырнул из гиперпространства одиннадцать с половиной минут назад и сейчас находится на расстоянии около девяти с половиной световых минут при скорости сорок пять тысяч километров в секунду. Это значит, что через сто семнадцать минут они совершат разворот, а через двести пятьдесят девять минут достигнут базы. Чуть больше четырех часов, адмирал. У эвакуационных кораблей очень мало времени на подготовку к отлету.

- Черт побери, такое впечатление, что я разговариваю не с хладнокровным боевым офицером, а с паршивым штафиркой! Неужели вам не стыдно выказывать трусость перед лицом врага? - взревел Сантино.

Глаза Ярувальской полыхнули такой яростью, что сидевшая поблизости сотрудница сжалась в комок.

- Ни одна статья Военного кодекса не обязывает меня выслушивать оскорбления, адмирал Сантино, - произнесла она, роняя каждое слово как осколок льда. - Мой долг заключается в объективной оценке оперативной ситуации. Именно это я и делаю. Неприятель - без учета кораблей поддержки - имеет перед нами шестикратное превосходство по тоннажу. Их ста сорока семи миллионам тонн мы можем противопоставить только двадцать пять с небольшим.

- Коммандер, ваше дело не умничать, а выполнять приказы! - заорал Сантино, ударив кулаком по столу.

Взбешенная Ярувальская уже открыла рот, намереваясь произнести слова, которые навсегда положили бы конец ее карьере, но замерла, поняв, что кроется за воинственным раздражением адмирала.

Страх. Причем в первую очередь не страх за свою жизнь - естественная реакция человека, которого грозит подмять под себя колесница смерти, - но обессиливающая, паническая боязнь ответственности. Страх перед отступлением без единого выстрела, которое безнадежно испортит послужной список.

Андреа сглотнула. Никто не учил ее, что делать, если командира парализовала паника и он перестал соображать - и именно с этим она сейчас и столкнулась. "Наверное, - с неожиданным спокойствием подумала Ярувальская, - страх в подобных обстоятельствах вполне объясним и простителен, только вот не стоило ему поминать Адлер и коммодора Иржин. Она не сдала систему, а погибла, не успев сделать и выстрела. А он всегда был ханжой и лицемером, болтавшим попусту о том, что он непременно сделал бы, оказавшись на ее месте".

Правда, такие разговоры вел не один Сантино. Полное уничтожение оперативной группы Иржин потрясло Королевский флот, ибо мантикорские флотоводцы пребывали в убеждении, что хевы не способны на подобный успех. Во всяком случае, в операциях против Мантикоры. Официальная комиссия по расследованию вынесла свой вердикт всего шесть месяцев назад, скрупулезно проанализировав все допущенные Иржин ошибки и подвергнув острой критике умонастроения, сделавшие эти ошибки возможными. Комиссия заслуживала благодарности за то, что не попыталась замять дело - иначе другие командующие могли повторить те же ошибки. Однако опубликование ее выводов имело и негативные последствия: многие офицеры стали пуще смерти бояться ярлыка "пассивного" или "недостаточно инициативного" командира.

Как только что стало ясно, Элвис Сантино принадлежал именно к этой категории дезориентированных и сбитых с толку. Хуже того, его застали врасплох - и теперь он, пребывая в полной растерянности, не смел признаться в этом даже самому себе и пытался приписать собственные страхи офицерам своего штаба. Что лишь усиливало его растерянность, с одной стороны, и желание доказать собственную решительность и смелость - с другой.

- Сэр, - сказала Ярувальская, заставив свой голос звучать подчеркнуто спокойно, в надежде, что это поможет найти действенные аргументы, - что бы ни говорили вы или я, это никоим образом не повлияет на тактическую ситуацию. А она такова: корабли стены неприятеля имеют суммарное преимущество по гразерам в пять раз, по лазерам - в пять с половиной, а по ракетам - в шесть... да и то в том случае, если они не прячут где-то дополнительные силы. В данных обсто...

- Коммандер, я не сдам им систему без единого выстрела, - заявил Сантино с неизвестно откуда взявшимся в его голосе решительным спокойствием, которое пугало еще больше, чем недавняя вспышка неконтролируемой ярости. - Да, нестроевой персонал подлежит эвакуации, но, черт побери, о том, чтобы я уступил этим ублюдкам Сифорд без боя, не может быть и речи. В отличие от некоторых, мне известно, в чем состоит мой долг!

- Сэр, мы не в состоянии противостоять им в открытом бою. Любая попытка...

- Я и не собираюсь выстраивать перед ними стену, - с тем же устрашающим спокойствием произнес Сантино. - Вы забываете о наших подвесках и нашем превосходстве в электронике.

- Сэр! - Ярувальская старалась скрыть отчаяние в голосе, однако сама чувствовала, что не слишком в этом преуспела. - Сэр, подвески есть и у них. Разведка считает, что они используют технологию Лиги для модерниза...

- Их пусковые комплексы нашим в подметки не годятся! - прервал ее Сантино. - Не говоря уж о средствах радиоэлектронного противодействия и противоракетной обороны. Мы можем сойтись с ними, нанести удар с ближней дистанции и уйти в отрыв. Все наши супердредноуты оснащены новейшими компенсаторами, так что хевам нас не догнать. Погоня за боевыми кораблями лишь отвлечет их от преследования судов с эвакуируемыми.

"О боже, - подумала Ярувальская, холодея от ужаса при виде появившегося в глазах адмирала азартного блеска. - Господи, он еще и придумал своему безумию тактическое обоснование. Он слишком глуп и слишком боится показаться трусом, а теперь ему кажется, будто есть возможность подвести под свои действия "логическую основу". И на этой основе состряпать для командования пристойный отчет".

- Сэр, при их подавляющем количественном превосходстве качественное преимущество наших пусковых комплексов не будет иметь значения, - сказала она, как могла спокойно и рассудительно. - Кроме того...

- Коммандер, я отстраняю вас от исполнения обязанностей! - заявил Сантино. - Мне нужны советы боевого офицера, а не болтовня трусов и паникеров.

Ярувальская дернулась, словно от удара, и лицо ее побледнело. Не от стыда - от гнева.

- Адмирал, долг обязывает меня представлять вам объективные оценки... - начала было она.

Сантино грохнул кулаком по столу.

- Вы отстранены от должности, и вам незачем больше отираться на мостике! Убирайтесь прочь, Ярувальская, и с мостика, и с моего корабля! Проваливайте! Через пять минут я перешлю на базу приказ о вашей эвакуации, а сейчас уматывайте. Трусы мне здесь не нужны!

- Сэр, я...

- Молчать! - взревел Сантино.

Несмотря на собственные гнев и отчаяние, коммандер понимала, что он просто вымещает на ней гнев на себя, на собственный страх, растерянность и беспомощность. Флагман едва ли мог выбрать для этого менее подходящий объект, чем собственный операционист, тактик штаба, единственный офицер, которого он обязан был выслушать в подобной обстановке. Увы, она просто не представляла себе, как можно достучаться или докричаться до этого упрямого безумца. А он тем временем нажал клавишу коммуникатора.

- Капитанский мостик слушает! - прозвучало из динамика.

- Капитан Таско, примите к сведению, что я только что освободил коммандера Ярувальскую от обязанностей операциониста моего штаба, - язвительно произнес Сантино, одновременно прожигая Андреа злобным взглядом. - Я хочу, чтобы она покинула наш корабль - немедленно! Посадите ее на бот и переправьте на эвакуационное судно. Все равно на какое. И вот что, капитан... - Он сделал паузу и презрительно скривил губы. - Если возникнет необходимость, распорядитесь, чтобы полковник Веллерман выдворил ее с "Хадриана" под стражей.

Секунд десять коммуникатор молчал.

- Сэр, - голос Таско звучал нарочито невозмутимо. - Вы уверены?..

- Абсолютно уверен, капитан! - отрезал Сантино и отключил связь.

- Вон, - бросил он Ярувальской и повернулся к ней спиной.

Она обвела взглядом остальных находившихся в отсеке офицеров, но все отводили глаза. В одно мгновение она превратилась в парию, в неприкасаемую. Была она права или нет, в данном случае не имело значения: ее отстранили от должности за трусость, и ее сослуживцам, ее недавним товарищам казалось, что, соприкоснувшись с ней даже взглядом, они заразятся той же проказой.

Ей хотелось закричать, призвать их опомниться и помешать обезумевшему Сантино погубить и их, и себя, но она понимала, что все бесполезно. Эти люди скорее поставили бы под угрозу жизни, свои и чужие, чем осмелились бы навлечь на себя гнев командующего... или рискнуть своей карьерой.

Еще на секунду задержав взгляд на коллегах, которых, как подсказывал ей внутренний голос, она видела в последний раз, Андреа повернулась и молча покинула помещение.

* * *

"Хорошо хоть план эвакуации вроде не провалился, - с облегчением думал Гейне, проплывая по переходному туннелю бота к шлюпочному отсеку корабля ее величества "Колдовство". - Увы, похоже, все остальное пойдет прахом"

Достигнув конца туннеля, он схватился за поручень, втянул себя в зону бортовой гравитации тяжелого крейсера и представился встревоженному энсину, регистрировавшему прибывавших.

- Гейнс Генрих, лейтенант.

Пальцы молодой женщины забегали по клавиатуре, вводя имя в компьютер для сверки со списками, переданными с Третьей орбитальной базы двадцать три минуты назад. Сигнал подтверждения пришел почти мгновенно, и она обернулась через плечо к лейтенанту, выполнявшему обязанности командира шлюпочного отсека.

- Последний человек прибыл, сэр! - доложила она. - Все эвакуируемые на борту.

Лейтенант кивнул и склонился над терминалом.

* * *

- Последний эвакуационный корабль стартовал, сэр, - доложил адмиралу Сантино капитан Джастин Таско.

Он понимал, что голос его звучит неестественно натянуто, но, похоже, ничего не мог с собой поделать. Его попытка урезонить Сантино вызвала лишь бешеную вспышку ярости. Теперь он оказался заложником своего служебного долга и уставных обязанностей, и понимание того, что получаемые им приказы безумны, не избавляло его от необходимости их исполнять.

- Хорошо, - сказал Сантино.

Его лицо на экране коммуникатора, связывавшего капитанский и флагманский мостики флагманского корабля, расплылось в улыбке. Которая, впрочем, тут же растаяла.

- Вы вышвырнули эту су... - Адмирал осекся, стиснул зубы и спустя секунду, уже более спокойно, спросил: - Коммандер Ярувальская покинула корабль?

- Так точно, сэр! - безжизненным тоном ответил Таско.

Он два года прослужил флаг-капитаном при адмирале Хеннеси и все это время тесно сотрудничал с коммандером Ярувальской - однако разница в звании и Военный кодекс, запрещавший "младшим по званию оценивать или комментировать действия командиров и начальников в форме, подрывающей их авторитет и ставящей под сомнение право на осуществление властных полномочий" не позволяли ему сказать этому тупоголовому, невежественному, как свинья, остолопу, что он на самом деле о нем думает.

- Наш бот доставил ее на борт "Колдовства" восемнадцать минут назад.

- Прекрасно, Джастин. В таком случае готовьтесь к старту.

- Есть, сэр! - без тени эмоций ответил Таско и начал отдавать необходимые распоряжения.

* * *

Несмотря на относительно невысокое звание, Гейнс быстро нашел дорогу в боевой информационный центр тяжелого крейсера, козыряя своим статусом - начальник сенсорной станции. "Точнее, бывший начальник", - с кладбищенским юмором подумал Гейнс, когда помощник старшего тактика крейсера в ответ на его просьбу кивком пригласил его в отсек, а потом, опять-таки жестом, указал место, откуда лейтенант мог видеть голограмму общего обзора. Некоторое время Генрих всматривался в изображение, а потом остолбенел.

- Что там за...

Он в ужасе подался вперед: на его глазах все корабли боевого охранения системы пришли в движение. Но двинулись они не вслед за эвакуационными транспортами, а навстречу хевам.

- Какого черта они собираются делать? - пробормотал он.

- Они вбили себе в головы, что таким образом "отвлекут" противника, - прозвучал позади тусклый голос.

Повернувшись, лейтенант увидел темноволосую женщину в скафандре с нашивками коммандера. На бэйдже значилась фамилия: "Ярувальская". Выглядела она невероятно подавленной и опустошенной.

- В каком смысле "отвлечь"?

Коммандер пожала плечами и ответила вопросом на вопрос:

- Вам знакомо словосочетание "честь флага", лейтенант?

- Конечно.

- А что вы знаете о его происхождении?

- Ну... похоже, ничего, - признался он.

- Так вот, - заговорила Ярувальская, не отрывая глаз от голограммы, - на Старой Земле, в столь глубокой древности, что тогдашний флот плавал по воде, причем даже не с помощью паровых машин, а под парусами, существовал любопытный обычай. Если капитан встречался с противником, одолеть которого не надеялся, он делал единственный бортовой залп - и тут же со всей возможной скоростью спускал флаг.

- Зачем? - поинтересовался Гейнс, заинтригованный этим рассказом, несмотря на драматические события, разворачивавшиеся на дисплее.

- Потому что в те времена спустить флаг было все равно что теперь - заглушить импеллер, - все тем же безжизненным тоном ответила Ярувальская. - Это был знак капитуляции. Но произведя этот бессмысленный залп, капитан спасал "честь флага" и свою собственную: никто не мог обвинить его в трусости и в том, что он сдался без боя.

- Вздор! В жизни не слышал большей глупости! - воскликнул Гейнс.

- Да, - грустно согласилась она. - В древности люди были не слишком умны. Да и в наше время, увы, не поумнели.

* * *

- Что они затеяли, как вы думаете? - спросил гражданин комиссар Рэндал.

- Черт их разберет, - ответила гражданка вице-адмирал Шалю, не отводя взгляда от терминала. Потом она подняла глаза, и на ее лице появилась ледяная, хищная улыбка. - Но меня, гражданин комиссар, их странные действия вполне устраивают. Оскар, скоро мы выйдем на оптимальную дистанцию поражения? - спросила она, повернувшись к операционисту соединения.

- Через семь минут, гражданка адмирал, - мгновенно отозвался Левитт.

- Вот и хорошо, - тихо откликнулась Шалю.

* * *

- Мы на дистанции поражения, сэр, - доложил капитан Таско адмиралу Сантино. - Прикажете открыть огонь?

- Рано, Джастин. Нужно сойтись с ними поближе. Нам удастся произвести только один залп, и он должен быть эффективным.

- Сэр, судя по ускорению, они тянут на буксире собственные подвески, - указал Таско.

- Я в курсе, капитан, - холодно сказал Сантино. - Я контролирую ситуацию и отдам приказ стрелять, когда сочту нужным. Вы меня поняли?

- Так точно, сэр! - уныло ответил Таско.

* * *

- Не иначе как они вообразили, что смогут шарахнуть по нам одним-двумя бортовыми залпами, а потом убраться, воспользовавшись превосходством компенсаторов, - тихо произнес гражданин коммандер Левитт.

Шалю кивнула. Ей трудно было поверить, что кто-то, а уж тем более манти, способен на подобную глупость, но иного объяснения их нелепому поведению просто не находилось.

Они устремились навстречу ее гасившему скорость оперативному соединению, а потом совершили разворот, но не умчались в пространство, а позволили ей приблизиться к ним на расстояние в шесть с половиной миллионов километров, хотя скорость сближения упала до четырехсот километров в секунду. Поскольку их компенсаторы позволяли им без труда оторваться от нее и уйти от преследования, оставалось предположить, что они допустили сближение намеренно.

"Неужели они настолько уверены в превосходстве своих систем? - подумала Шалю. - Наша разведка ни о чем подобном не доносила. Конечно, нам известно далеко не все, но... просто трудно представить себе военно-техническое преимущество, которое могло бы оправдать столь рискованное сближение! У них всего сорок пять, самое большее сорок шесть подвесок на буксире, а у меня их триста двадцать восемь!"

- Они покойники, - пробормотал кто-то у нее за спиной, и она, не оборачиваясь, кивнула.

* * *

- Сблизимся еще чуть-чуть, - спокойно произнес Сантино. - Мне нужна дистанция оптимального управления огнем. А когда мы на нее выйдем, всю мощь надо будет сосредоточить на двух передних супердредноутах.

- Есть, сэр! - отчеканил Таско.

Сантино злорадно усмехнулся. Даже выделив полную эскадру тяжелых крейсеров для обеспечения эвакуации, он сохранил возможность буксировать пятьдесят четыре подвески, а стало быть, с учетом возможностей бортовых пусковых установок, мог выпустить в пространство почти девятьсот ракет. При мысли о том, что эта смертоносная стая сделает с кораблями хевов, он скривил губы.

"Я распылю оба этих долбанных корыта на атомы, - сказал себе адмирал. - Да вся здешняя захолустная система едва ли стоит двух кораблей стены. Конечно, в глазах хевов здешний орбитальный хлам, возможно, и имеет какую-то ценность, но никак не для нас. Все поймут меня правильно. Никто не сможет сказать, что я не заставил этих ублюдков дорого заплатить за вторжение во вверенную мне систему. Я..."

- Вражеский залп! - вскричал кто-то. - Массированный залп! Господи!

* * *

- Пуск! - скомандовала вице-адмирал Шалю, и триста двадцать восемь подвесок извергли огонь.

Ракеты, состоявшие на вооружении Народного флота, уступали ракетам КФМ, в том числе и по радиусу действия, но зато каждая подвеска хевов несла шестнадцать ракет в противовес десяти мантикорским. Сейчас они отправили в полет всех своих птичек, а бортовые пусковые добавили к ним еще пятнадцать сотен снарядов. Навстречу мантикорской оперативной группе неслась туча из более чем шести тысяч семисот ракет.

* * *

Руки Элвиса Сантино вцепились в подлокотники командирского кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев, а расширившиеся от ужаса глаза едва не вылезли из орбит. Он твердо знал, что ничего подобного не может быть, и теперь просто не мог поверить в то, что происходило у него на глазах.

Пока адмирал пребывал в оцепенении, капитан "Хадриана" Таско отчаянно пытался спасти корабль от гибели, а лейтенант-коммандер Уллер, занявший место изгнанной Ярувальской, не дожидаясь распоряжений Сантино, приказал открыть огонь. Однако он был слишком слаб в сравнении с цунами хевов, и адмирал закрыл глаза, словно таким образом мог избавиться от устрашающей, обращавшей его в ничто вины.