Чтение 23–й страницы книги ~Ледяное пламя~

- Смотрела по кабельному.

- И что здесь общего с "Внешними пределами"?

Холли нахмурилась, разглядывая надпись:

"НАБЛЮДАЮ, ИЗУЧАЮ, ПОМОГАЮ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ", и сказала:

- Тебе не кажется, что все это слишком.., банально?

- Банально? - раздраженно переспросил Джим. - Нет, не кажется. У меня чересчур скромный опыт по части контактов с инопланетянами. Я понятия не имею, какими они должны быть, и поэтому не могу обмануться в своих ожиданиях.

- Извини. Я просто хотела... Ладно. Все в порядке... Посмотрим, что будет дальше.

Надо признать, что появление магического света потрясло её не меньше Джима. Холли и сейчас не могла перевести дыхание, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Они и в самом деле столкнулись с проявлением высших нечеловеческих сил. Огонь в пруду, свечение стен, слова, которые сами собой появляются на странице блокнота, - при виде таких чудес только круглый идиот не почувствует благоговейного трепета.

Однако восторг и удивление понемногу притупились: встреча с пришельцами все больше напоминала сюжет из набившего оскомину телесериала. Джим с ноткой язвительности в голосе сказал, что понятия не имел, какими должны быть встречи с инопланетянами, и, следовательно, ему не в чем разочаровываться. Но это не так. Он, как и Холли, рос в шестидесятые-семидесятые годы - времена засилья средств массовой информации. Они смотрели одни фильмы и телесериалы, читали те же журналы и газеты. Их юность как раз пришлась на взлет всеобщего интереса к научной фантастике, и Джим наверняка получил уйму сведений о том, что собой представляет контакт с чужой цивилизацией. Невидимый пришелец во всем следовал традиционным шаблонам, а смутное чувство подсказывало Холли, что даже самые причудливые полеты фантазии писателей и сценаристов не способны нарисовать правдоподобную картину реальной встречи с неведомым. Иной мир живет по своим законам, чужие правила нельзя ни сравнить, ни постигнуть.

- О'кей, - согласилась Холли. - Может быть, в этом-то вся соль. Они используют современные кинофильмы для удобства, им так легче с нами общаться. Вероятно, разница между нашими цивилизациями настолько велика, что мы никогда не сумеем их понять или увидеть.

- Правильно. - Склонившись над блокнотом, Джим писал следующий вопрос:

"Что означает свет, который идет из стены ?" "ЭТОТ СВЕТ - Я".

Не дожидаясь, пока Джим напишет следующий вопрос, Холли громко обратилась к незнакомому собеседнику: "" - Ты можешь двигаться сквозь стены? К её удивлению, пришелец, который казался таким педантом в вопросах соблюдения протокола, не стал настаивать на письменном характере контакта.

"Я МОГУ БЫТЬ ВСЕМ, МОГУ ДВИГАТЬСЯ ВНУТРИ, МОГУ ПРИНИМАТЬ ЛЮБУЮ ФОРМУ, КОГДА ТОЛЬКО ПОЖЕЛАЮ", появился длинный ответ.

- Расхвасталась, - заметила Холли.

- Твоя ирония совершенно неуместна, - нетерпеливо одернул её Джим.

- Я и не думаю иронизировать, - отвергла обвинение Холли. - Просто пытаюсь понять.

Вот и все.

Он с сомнением покачал головой. Обращаясь к невидимому пришельцу, она спросила:

- Ты понимаешь, о чем я говорю?

"ДА", - появилось в блокноте.

Она вырвала страницу и, охваченная непонятным возбуждением, поднялась на ноги. Обошла комнату, поглядывая на пляшущие вокруг огоньки, обдумывая очередной вопрос.

- Почему, когда ты появляешься, начинают звенеть колокольчики?

Листок блокнота остался чистым. Холли повторила свой вопрос. Никакого отклика.

- Понимаю, коммерческая тайна, - сказала она, так и не дождавшись ответа.

Она ощутила, как кожа покрылась испариной и под блузкой потекли тонкие струйки холодного пота. В ней ещё не остыл ребяческий восторг от встречи с чудом, но внутри вдруг шевельнулся противный страх. Что-то здесь не так. И дело не в том, что вся эта история сильно напоминает кино. Холли никак не могла понять причину своего внезапного испуга.

Заметив, что Джим быстро пишет в блокноте, она наклонилась к нему и прочла.

"Ты появлялся в этой комнате, когда мне было десять лет?" "ДА. ЧАСТО".

"Ты заставил меня об этом забыть?" "ДА".

- Зачем ты пишешь вопросы? Спрашивай, как я, - посоветовала ему Холли.

Его явно поразило её предложение, а она, напротив, удивилась: зачем он пишет, если можно задавать вопросы вслух? Джим не спешил расставаться с фломастером и блокнотом, однако в конце концов неохотно отложил их в сторону.

- Почему ты заставил меня забыть? Даже не нагибаясь, Холли легко прочла толстые черные буквы, возникшие на желтом листке:

"ТЫ БЫЛ НЕ ГОТОВ".

- Слишком загадочно, - пробормотала Холли. - Ты прав, похоже, это не она, а он.

Джим выдернул исписанную страницу и бросил к другим листкам. Он раздумывал, закусив губу, и, видимо, не знал, что ещё спросить. Наконец сказал:

- Ты мужчина или женщина? "Я МУЖЧИНА".

- Скорее всего ни то ни другое, - заметила Холли. - Это же существо с другой планеты. Может, они там партеногенезом размножаются.

"Я МУЖЧИНА", - снова появилось в блокноте.

Джим сидел на полу, скрестив ноги и не двигаясь. Его широко раскрытые глаза светились мальчишеским любопытством.

Холли спросила себя, почему в ней растет беспокойство, в то время как Джим вот-вот запрыгает от восторга.

- Как ты выглядишь? - спросил Джим, обращаясь к стенам.

"Я МОГУ ПРИНЯТЬ ЛЮБУЮ ФОРМУ, КАКУЮ ЗАХОЧУ".

- Ты можешь показаться нам в образе мужчины или женщины? "ДА".

- Можешь стать собакой? "ДА".

- Кошкой? "ДА".

- Жуком?

"ДА".

Похоже, лишившись фломастера и блокнота, Джим стал задавать никудышные вопросы. Чего доброго спросит, какой у пришельца любимый цвет и что он больше любит - пепси или кока-колу, с досадой подумала Холли. Однако Джим спросил:

- Сколько тебе лет? "Я РЕБЕНОК".

- Ребенок? - удивился Джим. - Но ты сказал, что прилетел на Землю десять тысяч лет назад.

"Я ВСЕ ЕЩЕ РЕБЕНОК".

- Вы так долго живете?

"МЫ БЕССМЕРТНЫ".

Джим восхищенно посмотрел на Холли.

- Врет, - безапелляционно заявила она.

- Побойся Бога, Холли, - воскликнул он, пораженный её кощунством.

- Не хочешь - не верь.

Теперь ей стало ясно, откуда взялся страх: загадочное существо ведет нечестную игру. Держится свысока. Похоже, даже презирает их. Пожалуй, умнее всего смириться, помолчать и не задавать пришельцу дерзких вопросов, а то ещё рассердится.

Тем не менее она сказала:

- Если они и в самом деле бессмертны, то почему он называет себя ребенком? Он не должен так о себе говорить! Младенчество, детство, юность, зрелость - это все возрастные понятия. Тот, кто мыслит подобными категориями, не бессмертен. Допустим, ты вечен, и рождаешься невинным, невежественным, но ты не можешь родиться молодым, потому что никогда не состаришься.

- Как тебе не стыдно, Холли! - В голосе Джима звучало плохо скрытое раздражение.

- Не стыдно. Он водит нас за нос.

- Он употребил слово "ребенок", потому что хотел, чтобы мы его лучше поняли.

- "ДА".

- Чушь собачья, - упрямо сказала Холли.

- Какого черта, Холли!

Он аккуратно вырвал из блокнота ещё одну страницу, а Холли подошла к стене и стала внимательно следить за радужными пятнами света, которые вспыхивали и переливались, приобретая странные причудливые формы. Сейчас они напоминали не фосфорическую жидкость и страшные языки раскаленной лавы, а мириады крохотных звезд, рой мерцающих светлячков или светящиеся косяки рыб.

Холли смотрела на стену, ожидая, что она вот-вот вздуется. Лопнет. И из трещины вылезет чудовище Все в ней требовало отступить назад, но вместо этого Холли подошла ещё ближе. Ее нос оказался всего в дюйме от полупрозрачного камня, внутри которого плыли, вспыхивали, кружились миллионы ярких частиц. Стена не выделяла тепла, но Холли показалось, что кожа её лица воспринимает прикосновения света. У Холли закружилась голова.

- Почему, когда ты появляешься, начинают звенеть колокольчики?

Через несколько секунд Джим сказал у неё за спиной:

- Не отвечает.

Вопрос выглядел совершенно невинным и вполне обоснованным. Его упорное нежелание отвечать укрепило Холли в мысли, что за молчанием пришельца скрывается нечто важное и разгадка колокольного звона поможет приподнять завесу таинственности, окутывающую странное существо.

- Почему, когда ты появляешься, начинают звенеть колокольчики?

- Не отвечает, - сказал Джим. - Зачем задавать одни и те же вопросы! Ты же видишь, Холли, что он не хочет говорить, так ты ничего не добьешься, а только его рассердишь. Это не Враг, а...

- Да, я помню. Это Друг.

Она застыла у стены, чувствуя, что оказалась с пришельцем лицом к лицу. Хотя движущиеся пятна света даже отдаленно не напоминали облик живого существа, Холли знала, что инопланетянин перед ней и буравит её своими глазами.

- Почему, когда ты появляешься, звенят колокольчики? - снова спросила она.

Внутренний инстинкт подсказывал Холли: её невинный вопрос и не столь уж невинная настойчивость подталкивают её к краю пропасти. Стук собственного сердца показался ей оглушительным грохотом. Было бы неудивительно, если бы Джим его тоже услышал. Скорее всего могущественный Друг не только слышит, но и видит, как сердце, точно испуганный кролик, бьется о прутья грудной клетки. Ну что ж, пусть знает, что она напугана. Может, он даже читает её мысли. Нужно показать, что страх для неё не помеха.

Холли прижала ладонь к светящемуся камню. Если радужные капли света не мираж и не проекция инопланетного сознания, таинственное существо и в самом деле живет в стене; камень - его плоть, а её рука лежит на теле пришельца.

Стена чуть заметно вибрировала. Холли чувствовала слабые колебания. Но тепла не было. В камне горел холодный огонь.

- Почему, когда ты появляешься, звенят колокольчики?

- Прекрати, Холли, - крикнул Джим. В его голосе впервые послышалась тревога. Наверное, и он понял, что с Другом шутки плохи.

Но она знала: сила воли и упорство помогут ей в поединке с чужим разумом. Немного настойчивости - и их отношения с пришельцем предстанут в новом свете. Холли не могла бы сказать, чем объясняется её уверенность. Просто так подсказывало шестое чувство. Даже не женский инстинкт, а интуиция бывшего репортера.

- Почему, когда ты появляешься, звенят колокольчики?

Холли показалось, что ритм колебаний слегка изменился. Хотя колебания едва-едва заметны и, может быть, все дело в её воспаленном воображении. В голове мгновенно возникла картина: стена лопается, и трещина, превратившись в оскаленную пасть, откусывает ей руку. Брызжет кровь, из запястья торчат острые обломки белых костей.

Холли вся тряслась от страха, но осталась стоять на прежнем месте, не убирая ладонь со стены.

Уж не этот ли самый Друг внушил ей кошмарные мысли?

- Почему, когда ты появляешься, звенят колокольчики?

- Ради Бога, Холли... - начал Джим, но резко умолк и после короткой паузы сказал:

- Подожди, сейчас будет ответ.

Воля и упорство чего-нибудь да значат. Но, Боже мой, почему? Почему всемогущая сила из другой галактики испугалась её решимости?

Джим уже читал новое сообщение:

- Он говорит... "РАДИ ЭФФЕКТА?"

- Ради эффекта? - удивленно переспросила Холли.

- Да, "Р-А-Д-И", затем "Э-Ф-Ф-Е-К-Т-А", в конце вопросительный знак. Холли снова обратилась к стене:

- Выходит, колокольчики только ради эффекта? Как в театре, да?

Прошло несколько секунд, и Джим сказал:

- Молчит.

- И зачем вопросительный знак? - спросила Холли у Друга. - Я вижу, ты сам не знаешь, откуда берется звон! Придумал тоже: "Ради эффекта?"! Не знаешь и морочишь нам голову! Хотя, с другой стороны, кому же знать, как не тебе?

- Не отвечает, - негромко сказал Джим. Холли не отрываясь смотрела на стену. От ярких сполохов света рябило в глазах, но она и не думала сдаваться.

- Сейчас появится, - сообщил Джим. - Говорит: "Я УХОЖУ".

- Испугался, цыпочка, - тихо сказала Холли, глядя в аморфное лицо прячущегося в стене собеседника и обливаясь холодным потом.

Янтарный свет померк, стал оранжевым.

Холли сделала шаг назад, покачнулась и едва не упала. Она вернулась к своему спальному мешку и обессиленно опустилась на колени.

На странице блокнота проступили новые слова:

"Я ВЕРНУСЬ".

- Когда? - спросил Джим. "КОГДА НАСТУПИТ МОЙ ЧЕРЕД".

- Какой черед?

"НА КОРАБЛЕ ВСЕМУ ЕСТЬ СВОЙ ЧЕРЕД, ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ, ТЬМА И СВЕТ. ПРИХОДИТ СВЕТ И ПОЯВЛЯЮСЬ Я, А ОН ПРИХОДИТ ВМЕСТЕ С ТЕМНОТОЙ".

- Он? - эхом повторила Холли.

"ВРАГ".

Стены то и дело озарялись неярким красновато-оранжевым пламенем.

- Вы оба с одного корабля? - спросил Джим.

"ДА. ДВЕ СИЛЫ. ДВА ЕДИНСТВА".

Врет, подумала Холли. И про колокольчики тоже наврал. Устроил тут театр!

"ЖДИТЕ МОЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ".

- Мы будем ждать, - заверил Джим. "НЕ СПИТЕ".

- Почему нам нельзя спать? - включилась в разговор Холли.

"ВАМ ПРИСНЯТСЯ СНЫ".

Страница закончилась. Джим вырвал её и бросил на кучу исписанных листков.

Стены залило тусклым кроваво-красным светом. В комнате сгущались тени.

"СНЫ - ДВЕРИ".

- Что ты говоришь?

В ответ появились те же слова:

"СНЫ - ДВЕРИ".

Нет, сны - опасность, подумала Холли.

Глава?

Мельница снова превратилась в обычную мельницу. Камень, бревна, гвозди. Пыль, гнилые доски, ржавое железо. Пауки в щелях.

Холли в позе индейского вождя сидела напротив Джима. Их колени соприкасались, его рука покоилась в её ладонях. Тепло его тела придавало ей силы, и к тому же она хотела смягчить резкость слов, которые собиралась ему сказать.

- Послушай, солнышко. Ты самый интересный, самый сексуальный и, я уверена, самый добрый мужчина на свете. Но репортер из тебя никудышный. Брать интервью ты совершенно не умеешь. Спрашиваешь о чем угодно, только не о том, о чем нужно. Кроме того, наивно думаешь, что собеседник говорит чистую правду, чего почти никогда не бывает. Ответы надо вытягивать, а не смотреть, как тебе морочат голову.

Джим нисколько не обиделся. Улыбнувшись, он сказал:

- Я не считал, что нахожусь в роли репортера, который берет интервью.

- Замечательно, но так и было в действительности. Этот Друг, как он себя называет, располагает информацией. С её помощью можно выяснить, что происходит и как нам быть дальше.

- Мне это представлялось иначе... Не знаю, как сказать... Явление, что ли. Когда Бог явился Моисею и сообщил ему десять заповедей, думаю, если у пророка и осталась пара невыясненных вопросов, он все-таки не рискнул допрашивать Всевышнего "с пристрастием".

- Мы говорили не с Богом.

- Знаю. Я уже расстался с подобной идеей. Но внеземной разум неизмеримо выше нашего. По сути дела, он тот же Бог.

- Мы в этом не уверены, - заметила Холли.

- Еще как уверены! Представь, сколько нужно ума и тысячелетнего опыта, чтобы создать цивилизацию, способную путешествовать из одной галактики в другую, - Бог ты мой, да мы просто обезьяны по сравнению с ними!

- Вот об этом я и говорю. Откуда ты знаешь, что они из другой галактики? Потому что поверил ему на слово. С чего ты взял, что на дне пруда космический корабль? Опять же потому, что он так сказал.

Джим начал терять терпение:

- Зачем ему нас обманывать? Какая от этого польза?

- Не знаю. Но мне кажется, он играет с нами, как с куклами. Я подготовлюсь к его возвращению. Потрачу два-три часа, сколько хватит времени, чтобы составить список вопросов. Проведем небольшое расследование. Он предпочитает кормить нас выдумками, а нам необходимо узнать правду. Вопросы должны помочь. - Заметив, как нахмурился Джим, и опасаясь, что он вот-вот её прервет, Холли перешла на скороговорку:

- Ну, хорошо, хорошо. Возможно, он не умеет лгать, он благородный, честный, каждое его слово - святая истина. Но послушай, Джим, это не Явление! Друг сам внушил тебе мысль купить фломастер и блокноты, сам выбрал форму вопросов и ответов. И он хочет, чтобы мы спрашивали. Он вообще мог бы с тобой беседовать из горящего тернового куста, как Господь с Моисеем.

Джим уставился на нее, задумчиво прикусив губу. Потом перевел взгляд на стены, в которых ещё недавно плавало светящееся существо.

- Ты даже не спросил, почему должен спасать именно тех, а не иных людей, - не давала ему опомниться Холли.

Он посмотрел на нее. Очевидно, его тоже поразило, что он забыл спросить о самом главном. В молочном сиянии лампы, внутри которой тихо посвистывал газ, глаза Джима потеряли изумрудный оттенок и снова стали синими. Синими и тревожными.

- О'кей, - сказал он. - Ты права. Я увлекся, и меня понесло не в ту сторону. Но ведь это же чудо, правда, Холли?

- Правда, - подтвердила она.