ватного. - Из уст твоих истекает мед, а желания священны и понятны каждому
честному человеку. Но моя полусотня подошла только вчера. На нашем пути сошел
снег, но еще не родилось ни единой травинки. Наши кони не могли вытащить копыт
из грязи, чтобы сделать хоть шаг, а колеса кибиток обросли глиной настолько,
что ее приходилось срезать саблями. Как же мы пересечем Дикое поле, если степь
еще не просохла?
вмешался Менги-нукер, - и нас сейчас не ждут. Пока ночью падают заморозки, мы
можем пройти половину дороги после заката, когда грязь замерзает. А потом - мы
захватим русских врасплох, повяжем всех прямо в постелях и уйдем назад уже по
просохшей дороге.
прибыльного набега. Свалиться на головы, пока не ждут - это удачная мысль. Бей
облегченно перевел дух. Он боялся, что русский опять начнет рассказ о
необходимости выматывать Московию, чтобы потом захватить, но Менги-нукер сказал
именно то, что нужно: дойти можно, полону захватят много и легко.
мясными кусками. Первый, разумеется, оказался перед беем крупнейших ногайских
родов. Гирей вынул из-за пояса тонкий, чуть ли не игрушечный ножик, отрезал
кобылье ухо, после чего передал поднос несколько удивленному такой честью
Русскому.
есть? Конина все-таки... Хотя, чего еще жрать в походе? Не человечину же!
войске происходило нечто очень важное: начинался первый в походе пир.
лица гостей, ища среди них знакомые; вспоминал заслуги того или иного мурзы,
истории и слухи, что бродили вокруг его имени или истории рода, оценивал
внешность, характер, молодость каждого. Потом отдавал приказ, нукеры вновь
принимали блюдо и несли туда, куда указал правитель.
знал, что означает то или иное угощение, какой должности или званию они
соответствуют.
которых были знакомы Гирею и про которых он знал, что это действительно опытные
командиры. Это означало, что они будут командовать правым и левым крылом
войска. Еще по блюду с лопатками, но уже по одному на троих, получили те, кому
надлежало поступить им в помощники. Костяшки передних ног получили трое
молодых, излишне горячащихся татар - им выступать в головном дозоре. Хребтину и
ноги - мурзы, отряды которых составят основные силы, костяк войска.
обозначены. Набег начался - перед вечерней зарей татары начали сворачивать
шатры и укладывать их в повозки. Ближе к полуночи, когда морозец немного
прихватил верхний слой грязи, кибитки с оглушительным скрипом двинулись в путь.
держались холодные, и Юля по-прежнему ходила в лисьем комбинезоне, сшитом еще в
Кауште, - разве только оторочку подновила, используя подаренные мужем шкурки.
жены, пожал плечами Варлам. - Только размером поболее. Ведь оно чем больше, тем
лучше?
ствол. - Каверн хотя бы нет?
видел. Внутри должны быть?
вокруг прута оборотил"? Проковывал хоть хорошо? Или сварил - и на фиг?
ствола под два метра, калибра сантиметра в четыре, с грубовато выструганным
богатырским прикладом и добротно сделанным фитильным замком. - Ну, пулей... Или
точнее - ядром из .этого обреза лучше не стрелять. Застрянет внутри
какой-нибудь неровности, и кранты. Но если "старался", и если дробью... Ладно,
тащи бочонки.
глазок отмерила около стакана пороху, высыпала в ствол, прибила куском кабаньей
шкуры, добавила пару горстей жребия - каждая дробина с сустав большого пальца.
два ряда поперек двора. В смысле, один над другим. Так...
после строительства частокола бревну, потом навела на выстроенную смердом
баррикаду.
спусковому крючку.
дальней стене и приляг та на травку. Нет, погоди. Фитиль сперва запали.
колодца. Дернула...
тяжелые дубовые чурбак порхают в воздухе. Кажись, сработало.
бороду, другой торопливо крестился. Теперь Юля поняла, почему борода доела у
него, не как у всех, а какими-то клочьями.
внимательно ее осмотрела, потом намотала на деревянный шест кусок все той же
кабаньей шкуры, тщательно прочистила ствол. Насыпала новую порцию пороха,
дроби, обновила порох в запальном отверстии и на полке. - Внимание, разбегаемся
по щелям!
принимаю. Тащи следующее.
словно их по ошибке долго-долго жевал какой-то великан, а потом выплюнул.
перезаряжать очередную новую пищаль. Привязала к бревну, отошла к колодцу.
Присела, дернула.
опилки, запахло озоном.
привязывала пищаль, лежит перед колодцем, другая - перед домом, а раскрывайся,
словно бутон лилии, пищальный ствол - у основания поленницы.
что, благоверный мой. Ты все еще хочешь нажимать на крючок последней
непроверенной пищали, или все-таки привяжем бревну?
двумя выстрелами выдержал.
научу. А пока пошли поужинаем. Что-то мне водки хочется... И нет.
рассмеялась:
горницу, я сейчас Мелитинии скажу, чтобы пироги несла. Кстати, сон она опять
видела, я тебе не говорила? Будто в погребе, что в прошлом месяце вырыли, рыбки
плавают.
после Ерохи. А то все боялся, в монастырь уйдет.
доносился крик поставленного в дозор Тимофея.
русла Оскола, буквально на глазах растекалась вода.
все, не унесет. Смерды из леса вернуться успеют, половодье не пожар. Что еще?
Вроде, ничего попортить не сможет. Ах да, погреб. Погреб нужно смотреть, чтобы
не подтопило. Ну, Мелитиния, ну, ведунья... - И он громко закричал,
оборотившись во двор: - Павленок, скот из загона в усадьбу отгони! А то они так
к утру уже в воде окажутся.
Весна.
и ночные заморозки, и Девлет-Гирей, дабы не мучить воинов понапрасну, разрешил
двигаться днем. Если только это можно было назвать движением: глина налипала на
колеса в таких количествах, что в крутящемся коме грязи узнать изделие
человеческих рук было совершенно невозможно. Лошади сами не могли поднять ног
из-за налипающих на них глиняных "башмаков" - не то что волочь что-либо за
собой. С помощью связанных вместе вожжей и длинных веревок в каждую кибитку
впрягали по четыре-пять коней, в упряжках оказались все заводные, запасные и
прочие кони, но даже в такой дурной упряжи обоз тащился в несколько раз
медленнее обычного пешего человека. При попытках ступить на землю сапоги
степняков едва ли не в миг отрастали такими же бурыми комьями, да так, что
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Круз Андрей
Суворов Виктор
Маккэфри Энн