read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Никогда не понимал, что некоторые находят в женщинах, которые притворяются дурами. Особенно такие, как Ройс Перингтон. Сам-то далеко не дурак. Не знаю, поверил ли он невинной сказке Паулины о блудном кузене, или просто любил ее достаточно сильно, чтобы признавать за ней право на личные тайны, но оп смолчал, когда она представила меня ему, только улыбнулся и пожал мне руку. Думаю, если бы он хоть сколько-нибудь подозревал меня в том, что на деле я не часть прошлого Паулины, а ее настоящее, ноги бы моей не было в их доме. Точнее, нога, может, и была бы, если бы он мне ее предварительно оторвал... В любом случае, Грея она бы так безболезненно ко двору не протащила.
Но Грею, на его счастье, королевский двор был ни к чему. Уверен, Грей сейчас поет похабные песни у костра где-то в Восточных Лесах, на поясе у него арбалет, а в голове - сладкая пустота. Я же, в отличие от него, стою в бальном зале королевской резиденции, рассматривая мутным взглядом расфуфыренных аристократов и всеми силами стараясь соответствовать. Сорочка Перингтона была узка мне в плечах, башмаки жали, шейный платок всё больше напоминал удавку, я взмок, как лошадь, и хотел либо умереть, либо напиться, а ведь вечер только начинался.
- Она будет ждать тебя в Зимнем Саду в час пополуночи, - передала мне Паулина еще в Мелодии. - Это самое удобное время: первый и второй королевские выходы уже позади, обстановка становится менее официальной.
- А почему нельзя выехать в полночь? - взвыл я: была только половина восьмого.
Паулина только посмотрела на меня и ничего не сказала. Мне стало немного стыдно. Она ведь вовсе не обязана делать всё это. Более того: вспоминая ее ласковые отзывы о маркизе Аннервиль, я понимал, что поручение не было для нее приятным. Неизвестно еще, что ей пришлось выслушать от Йевелин, прежде чем та согласилась. Можно немного и потерпеть. Терпел же я в Далланте, в конце-то концов.
Только в Далланте пировали в основном и так уже пьяные рыхлые рыцари и их потасканные дамы, манерами не особо отличающиеся от свиней и партизан, так что там я чувствовал себя более-менее в своей тарелке. Во всяком случае, меня никто никому не представлял. И мне не приходилось целовать три десятка сухоньких дамских ручек, все как одна воняющих смесью духов и пота. Сам напросился: граф Перинггон был достаточно уважаем, и кузен его жены не мог прошмыгнуть ко двору незамеченным. Только вот предупредили меня об этом за минуту до того, как передо мной выросла первая сияющая и блестящая пара высоких господ, жаждущих свести со мной знакомство.
- Лорд и леди Феррель. Мой брат виконт Соммерсен. Лорд и леди Павкерс. Мой брат виконт Соммерсен. Ее светлость леди Ребекка, вдовствующая герцогиня Абингемская. Мой брат виконт Соммерсен. Лорд и леди Везерс с дочерью Катрин. Мой брат виконт Соммерсен...
Скажи: леди Аннервиль. Пусть и вместе с лордом, плевать. Скажи, Паулина, ну чего тебе стоит. Только эта леди меня интересует.
- Леди Антвик с дочерью Миланой. Мой брат виконт Соммерсен. Лорд и леди Карт с дочерью Ассоль. Мой брат виконт Соммерсен. Леди Капитер с дочерью Сюзетт...
С определенного момента потянулась вереница, состоявшая исключительно из леди с дочерьми. Ройс давно удрал в оружейную вместе со знакомыми лордами, и я остался один на растерзание улыбающихся баб, пахнувших смесью духов и пота.
- Да чего они все ко мне прицепились? - прошипел я в промежутке между деревянными поклонами. Паулина только фыркнула:
- Дурак. Их дочерям просто надо замуж.
Матримониальных устремлений Дарлы Аннервиль мне хватило, полагаю, на ближайшие десять лет. После этих слов Паулины желание умереть или напиться стало просто невыносимым.
- За меня?!
- Не обольщайся. Это все крайне низкородные или перезрелые девицы. В последнее время холостяков при дворе осталось не так много, они уже скоро будут на трупы бросаться.
"Когда я стану трупом, мне будет всё равно", - в отчаянии подумал я и вновь поклонился, как истукан, когда Паулина дернула меня за рукав.
- Мой брат виконт Соммерсеи. Леди Сейт-Аннен с дочерью Арианной.
Я застыл.
Вежливая улыбка, которую до выезда очень хвалила Паулина и которая, как мне казалось, за последний час намертво вклеилась в мое лицо, как будто зажила отдельной жизнью. Я понимал, что улыбаюсь, но улыбки не чувствовал - я ее будто видел, со стороны, глупую, лживую, как две капли воды похожую на те улыбки, что дарили мне - и на ту, что я видел сейчас перед собой. Мне почему-то казалось, что женщина, протягивающая мне руку для поцелуя, тоже чувствует фальшь своей улыбки, тоже не ощущает ее частью себя и, может быть, ненавидит меня за то, что я это знаю.
- Леди Сейт-Аннен, - медленно повторил я, поднося к губам ее затянутую в кружевную перчатку руку. - Леди Лагивика Сейт-Аннен... шестая графиня Меллер, супруга... досточтимого сэра Лайама Меллера, рыцаря Соколиного Поля.
Паулина воззрилась на меня с изумлением, а леди Сейт-Аннен засмеялась от удовольствия.
- Всё верно, милорд, - сказала она; голос у нее был низкий, с грудной хрипотцой - видимо, она слишком часто употребляла табак, а может, и пила. - Наш род не столь древен и славен, как род графа Перингтона, но и мы оставили след в геральдической летописи королевства.
- Вы этого достойны, - сказал я.
Она была старой. Не думал я, что она такая старая. Наверное, под шестьдесят, а может, и больше. Толстый слой белил и пудры не только не скрывал, а подчеркивал ее возраст. Большие, всё еще красивые, хоть и почти выцветшие глаза были щедро подведены, вылезшие брови - тщательно и ровно нарисованы. Она носила тяжелый парик и глубокое декольте, обнажающее морщинистую плоскую грудь. Смотреть на нее было почти жутко. Но я смотрел. Смотрел, не в силах оторвать от нее взгляд: от обвислой кожи под подбородком, от грубо и вульгарно накрашенных губ, от ручейков вен на тощей, будто куриной, шее, заметных даже сквозь белила. Она довольно засмеялась, послав мне томный пристальный взгляд и царапнув веер длинными накладными ногтями.
- Моя дочь Арианна, - со значением проговорила леди Сейт-Аннен, слегка поворачиваясь к девушке, стоящей рядом с ней.
Девушке еще не исполнилось и шестнадцати, она была бледной, застенчивой и очень хорошенькой. Наверное, похожей на отца: русоволосой, сероглазой, с круглым личиком и робкой, почти незаметной улыбкой. Эта улыбка не жила от нее отдельной жизнью: эта улыбка была ее частью. Частью ее милого, честного лица, вспыхнувшего под моим прямым взглядом. Я не мог смотреть на нее иначе, хотя мне совсем не хотелось ее смущать. Она казалась такой... чистой. Хотя почти наверняка только казалась.
- Надеюсь, вы подарите моей Арианне кадриль? Бедняжка всего второй раз в свете, ей так неловко, - сказала леди Сейт-Аннен и засмеялась, когда ее дочь, побелев, вскинула маленький подбородок и сжала губы. Подбородок у нее оказался твердым и упрямым - мне это понравилось. Как и ее реакция на бестактность матери.
- Непременно, - стараясь быть вежливым, ответил я, но она побледнела еще сильнее и задрала подбородок выше. При всем моем невнушительном росте, она едва доходила мне до плеча, и потому смотрелось это особенно комично.
...- Благодарю вас, сударь, - с непередаваемым достоинством сказала она. - Я сама буду решать, кому дарить кадриль. А если изволите попросить, возможно, подарю и вам.
Леди Сейт-Аннен засмеялась громче, качая увенчанной париком головой. Казалось удивительным, как от столь бурной активности весь грим не рухнул с нее сплошным пластом, словно отслоившаяся штукатурка с ветхой стены.
- Ты невыносима, Арианна! Простите ее, милорд. Мы еще увидимся, я полагаю, - сквозь смех закончила она и снова послала мне долгий, томный взгляд из-под наклеенных ресниц. Потом взяла всё еще бледную дочь под руку и, кивнув Паулине, величаво уплыла в шумную пеструю толпу.
И только тогда я заметил, что гордая девица Арианна хромает.
- Эван, ты с ума сошел?! - потрясение проговорила Паулина, когда Сейт-Аннены скрылись. - Ты поэтому бросил Флейм? Тебя потянуло на старух?!
- Прекрати, - резко сказал я, все еще глядя туда, где только что скрылась престарелая прелестница со своей хромой дочкой. - Почему она так ведет себя с ней?
- А ты не понимаешь? Девчонка уже второй сезон не может найти себе пару. Знаешь, как ее называют? Арианна-хромоножка. Будь у ее отца громкий титул или тугой кошелек, это не составило бы проблемы. Но у него нет ни того, ни другого. Вот старуха и ненавидит ее.
- Ненавидит? Собственную дочь?
- Конечно. Это ее позор. И тягость. Если бы она могла, давно бы от нее избавилась.
Позор. И тягость. Избавилась бы, если б могла. Так за чем же дело стало, леди Лагивика? Вам ведь не впервой.
- Лучше скажи, откуда ты ее знаешь?
Я повернулся к Паулине. Она смотрела на меня удивленно, но без интереса. Я выдержал паузу, и она успела пару раз стрельнуть глазами по сторонам, выглядывая знакомых.
Сказать тебе, Паул? Тебе?.. Пожалуй, нет. Мы ведь никогда ничего не рассказываем... помнишь?
- Я читал Книгу Лордов, - коротко ответил я. - Бывает полезно.
- Ее же Ларс читает.
- Это повод, чтобы ее не мог читать я? - Она умолкла. Пожала плечами. Сказала:
- Ну, как знаешь.
Знаю. Я знаю, Паулина, знаю... Йевелин, а знала ли ты, когда заманила меня сюда? Не могла, никак не могла знать... но вдруг?.. Я уже ничему бы не удивился.
- Ты куда? - Паулина уцепилась за мой локоть.
Я усмехнулся.
- Пойду выпрашивать кадриль у девицы Арианны. Вдруг получится?

ГЛАВА 30

По пергаменту стекает воск, капает на пол, застывает, тускнеет.
- Ничего не выйдет.
Он почти верит в то, что говорит. Хочет верить - привычка.
- Возможно.
- Не возможно, а вполне вероятно. Глупости.
- Может быть.
Он уверен в том, что говорит. Абсолютно. Беззаветно. Привычка.
- Перестань увиливать, Алоиз! Твои жестяные изверги не оправдывают ожиданий! Надо просто выслать за ними два десятка человек. Как с Мирандой.
"Жестяные изверги", - смакуя, мысленно повторяет он и так же мысленно смеется. Только мысленно, только.
- Как с Мирандой? С Мирандой, Джевген? Ты уже, видимо, забыл, КАК вышло с Мирандой.
- Это ни при чем...
- Ты думаешь?
Что на это можно ответить? Что на это ХОЧЕТСЯ ответить?
- Это же очевидно, Джевген. Тех, прежних, тоже не поймали. Потому что послали за ними людей. Люди не могут захватить богов.
- Они не боги. Они просто сосуды.
- Сосуд для божественной сути - это уже больше, чем человек.
Воск плавится, капает, стекает, тускнеет... но больше не хочет стыть.

Она заставила меня ждать себя, и я этому даже не удивился. Я вообще не был уверен до конца, что она придет. Она могла вовсе не явиться на бал, а я даже не знал бы. Я не понимал, не понимал, зачем она, почему она, почему мы - глупые вопросы задавать проще всего. Поэтому любую абсурдную жестокость и безжалостную глупость, которую она бы сделала, я бы "воспринял как должное. Но она пришла. Не в час пополуночи, как обещала, а без четверти два, но пришла. Я к тому времени успел всласть обдумать прорву сегодняшних полезных знакомств, из которых знакомство с Сейт-Анненами было, бесспорно, самым запоминающимся. Арианна танцевала неплохо, несмотря на свою хромоту - уж во всяком случае лучше меня, но больше всего мне нравилась молчаливая гордость в ее глазах: не надменность, не пустое чванство, а затаенная, забитая гордость человека, у которого, кроме этой гордости, ничего уже не осталось. И при этом она была очень робкой, мягкой, ранимой: я не знаток людских душ, но даже мне это стало ясно с первого взгляда. Я старался смотреть на нее поласковее, но она замкнулась и пошла танцевать со мной только после того, как мать одарила ее уничтожающим взглядом, а потом и заметным тычком в поясницу. При этом леди Лагивика улыбалась мне со слащавостью бордельной мадам и ее же лживым заискиванием во взгляде сильно подведенных глаз. А один раз даже провела сухоньким растрескавшимся языком по верхней губе, слизывая помаду. К счастью, именно в этот миг началась кадриль, иначе меня неминуемо стошнило бы на нее, как недавно на Урсона.
Приятнейшим воспоминаниям об этих минутах я и предавался, когда Йевелин вошла в Зимний Сад. Это и правда было удачное место для свиданий: буйная растительность, щедро усыпанная белой крошкой, имитирующей снег, создавала небольшие естественные ниши и беседки для парочек - при желании тут вполне можно было предаться короткой забаве без риска быть захваченными врасплох. Я вспомнил другую оранжерею - ту, в которой застал Йевелин с Юстасом, и помрачнел. А она смотрела на меня и улыбалась, неторопливо ступая по усыпанной цветным гравием дорожке. Я понял, что помню эту улыбку. Помню и почти люблю, хотя такие улыбки умеют только убивать.
- Вы хотели меня видеть? - буднично спросила она, подойдя. На ней было белое платье с рукавами до земли - не такое белое, как искусственный снег вокруг нас, скорее мраморного оттенка, и он, как всё холодное, был ей очень к лицу. Она совсем не изменилась... да и можно ли измениться за три месяца? И тем не менее мне казалось, что я не видел ее десять лет... и что знал ее перед этим никак не меньше.
- Хотел, - ответил я и вдруг понял, что она сказала мне "вы". Она почти всегда говорила так - почти. Я стоял в Зимнем Саду королевской резиденции, маркиза Йевелин Аннервиль стояла в двух шагах от меня, улыбаясь мне любезно и холодно, как и всем своим врагам, и меня вдруг охватило невыносимое ощущение нереальности происходящего.
Я всё это время думал о ней как о спасении. Как о маяке, путеводной звезде, которая ведет меня всё равно куда - лишь бы вела. И смерти подобно было остановиться и подумать: а какие основания у меня так считать? Она Проводник, как и я, - и что с того? Кроме этого, она еще и знатная леди, блистательная аристократка, ледяная красавица, черная вдова, холодная расчетливая сука - а я безмозглый мещанский ублюдок, который никак не расстанется со своими игрушками.
- Что же вы молчите, виконт? - слегка засмеявшись, проговорила Йевелин: я не слышал ее голоса - видел только, как шевелятся ее губы - вот уж не думал, что умею читать по губам... - Или вас так потрясла моя красота? Все говорят, что переезд в столицу пошел мне на пользу и я стала еще краше. Вы согласны?
Лед в глазах. В радужках, в зрачках, даже на ресницах: в тон лживому снегу вокруг нас. Она ли лежала в кресле с мертвым лицом, с мертвыми глазами на этом лице, и говорила про стальных змей в волосах той, которая пришла забрать ее в ад? Она ли просила меня остаться... она ли произносила мое имя без удивления и гнева, смирившись: просто смирившись с тем, чем мы оба были вне зависимости от того, чего могли бы хотеть?..
- Вы онемели, виконт?
Это ты была? Это в твоих глазах был такой страх, который мне не мог присниться даже в самых кошмарных снах? Или я придумал его так же, как все остальное? Просто чтобы не быть одному среди этого лживого снега?
Мне вдруг стало холодно.
"- Огонь. Чужой.
- Чужой огонь?..
- Да, чужой, чужой огонь".
Йев, это был твой огонь, правда? Мне так сказала старая снежница... женщина снега там, где можно умереть от зноя. Там, где я умер. Только не от зноя. Не от того... от другого. От твоего.
- Ну что ж, сударь, если вы так и намерены стоять истуканом, я пожалуй, поищу себе более занятного собеседника, - небрежно сказала Йевелин и отвернулась.
Но я не дал ей уйти.
Я хотел просто проверить. Просто убедиться. Если бы она развернулась ко мне с наигранным - пусть даже наигранным - гневом в лживых ледяных глазах, если бы ударила, если бы обругала или снова высмеяла - я бы ушел. Не знаю, куда - откуда знать, если все это время я просто шел к ней? Так самоотверженно и упорно, что ни разу не подумал зачем. Она меня схватила за волосы, захлестнула горло петлей и поволокла за собой, и мне в голову не пришло сопротивляться. Какой смысл?..
Но я-то ее за собой не тащил. Зачем же она пришла?
Я только это хотел знать.
Когда мои пальцы обвились вокруг ее запястья, она окаменела. В буквальном смысле: стала твердой как мрамор, и холодной, и белой как мрамор, в тон своему платью, и не шелохнулась, и не издала ни вздоха. Я стиснул ее руку так, что услышал хруст костей, но она по-прежнему была неподвижна. Я не знал, сколько у меня времени, поэтому не стал даже разворачивать ее к себе - просто спросил:
- Почему ты пришла?
Ее плечи дрогнули, потом еще раз. Потом, через несколько мгновений, снова. И тогда она обернулась. Очень быстро или очень медленно - сейчас это было одно и то же, потому что я знал, что она сделает. Знал - и протянул левую руку вперед, и это получилось так вовремя, что мое запястье просто легло в ее раскрытую ладонь, которой она собиралась меня схватить.
Мы стояли, точно так же как в оранжерее замка Аннервиль: я держал ее, а она держала меня. И я даже не мог понять, чьи кости хрустят.
- Почему ты пришла, Йев?
Ее губы дрогнули - несколько раз, потом снова, после паузы, в точности как плечи, и был жуткий миг, когда я думал, что сейчас она разрыдается. Льда больше не было: фальшивый снег и правда оказался фальшивым. Мне стало легко и страшно. Я всё еще ждал от нее ответа, хотя знал, каким он будет. Но не подозревал, что знаю, пока она не ответила.
- Ты еще спрашиваешь?! Ты спрашиваешь, почему я пришла?! Я шла за тобой!
"Думала, это ты. Она и ты. Ты сильный, дошел. Нет: вел. Просто вел, а они шли. Шли".
Как же так, Йев: ты волокла меня, а сама шла за мной? Как же такое возможно?..
Я не знаю, что произошло, но очнулся я только поняв, что обнимаю ее. Без страсти, без нежности: просто обнимаю, очень крепко, как сестру или дочь, которой угрожает смертельная опасность. Йевелин обхватила меня обеими руками, ткнулась лицом мне в плечо, стискивая меня с такой силой, что мне стало трудно дышать, и я держал ее так же: это больше походило не на объятия, а на попытку задушить... или просто насильно, наперекор всем законам природы стать единым целым. Я слышал, как хрипло и тяжело она дышит, и сам дышал так же, глубоко и прерывисто, будто зная, что скоро уже не смогу. Не имею представления, сколько это длилось. И чем это было, тоже не понимаю. До сих пор.
А может, понимаю слишком хорошо, чтобы отдавать себе в этом отчет.
Потом мы сели на мраморную скамейку в одной из природных ниш. Над нами высилась разросшаяся ива, и мучнистая белая крошка временами осыпалась на волосы Йевелин, но она не стряхивала ее. Я тоже не стряхивал.
- Что это, Эван? Что с нами такое? - спросила она, глядя мне в глаза - она всегда смотрела в глаза, но сейчас - снова с ужасом, и он передавался мне, хотя я по-прежнему не знал, чего она боится. И я рассказал ей всё, что знал, - про Безымянного Демона и про Проводников, про Ржавого Рыцаря и Стальную Деву, про храм, в котором мы оба должны умереть. Она слушала молча, и по мере того как я рассказывал, мне становилось всё хуже: оттого, что ее глаза не менялись. Я думал, этот ужас в них уйдет или станет невыносимым, а он не менялся - словно всё это не имело к ее страху никакого отношения. Лишь под конец ее взгляд заволокло дымкой: словно она немного успокоилась. Будто нашла ответ на вопрос, которого никогда себе не задавала.
- Я знала... - наконец, тихонько вздохнув, пробормотала она. - Знала... что-то тут... не так... не то... всегда было...
- Теперь ты скажешь мне, что на самом деле случилось с Мирандой?
- Ничего. Так всё и было, как я рассказывала. Что ты так смотришь на меня, Эван? Тебе никогда не случалось видеть, как люди хотят казаться хуже, чем они есть?
- Зачем?
- Потому что я чудовище. Это ведь только все и твердят. Надо соответствовать, верно? Они же любят меня только за то, что я оправдываю их ожидания.
Это звучало зло, почти обиженно - на миг я увидел девочку, которой она когда-то была. Капризную, взбалмошную, жестокую - и ранимую, как хромая Арианна Сейт-Аннен. И наверное, как я сам... У Арианны не осталось ничего, кроме гордости. У Йевелин была только ее жестокость.
Что же осталось мне?
- Ты знала, что Миранду забрали вместо тебя? - напрямик спросил я.
- Да, - призналась она. - Не наверняка, но... Тот человек, что был во главе отряда, прежде чем ударить меня, посмотрел мне в глаза. Очень долго. Я даже успела ударить первая. Что-то было в его взгляде... словно сомнение. Не знаю, с чего я решила, что до последнего мгновения он выбирал между нами... и почему все эти годы досадовала, что выбор пал на нее.
- Досадовала?!
Она промолчала. Отвернулась, тронула ветку. Белая крошка бесшумно посыпалась ей на плечи.
- Ты говоришь, они сердце вырывают... живьем... - Я не ответил.
- И значит, они хотят сделать его... этого демона... из нас? Они хотят сделать его из нас?
Развернувшись, Йевелин положила пальцы мне на запястья. Не схватила: просто коснулась и легонько погладила. Руки у нее были ледяные.
- Эван, я должна тебе кое-что рассказать. Не перебивай меня, ладно?
Мне уже хотелось сказать ей, чтобы она замолчала - сейчас, пока я не слышу, не знаю, не чувствую... Я не сказал. И жалею об этом.
Запредельный, как же я об этом жалею.
- К северо-востоку отсюда, недалеко от Перешейка, есть город Билберг. Два десятка каменных домов и три - деревянных. Обычный городок, ничем не примечательный... А в его центре, вернее, чуть севернее центра - Черничный Замок, резиденция лорда-губернатора. Его называют Черничный, потому что "билберр" - на древнем языке значит "черника". И потому что на гербе Лестерсов, которые основали Билберг, был изображен черничный куст. И еще потому, что венозная кровь в темноте такого же цвета, как черничный сок. Цвета... и вкуса.
Замолчи.
- В Черничном Замке уже тридцать лет правит старый лорд Лестере. Горожане называют его Синей Бородой. Знаешь, сказка такая была?.. Старая... Лорда Лестерса так прозвали, потому что он очень любит чернику и ест неаккуратно, и борода у него всегда вымазана в соке. Он сменил уже двенадцать жен, и ни одна из них не умерла своей смертью. Так говорят... но это просто сплетни. Бедный старик совсем незлоблив, просто ему не везет: столько раз оставаться вдовцом... Он мухи в жизни не обидел и никому не желает зла... В течение многих лет раз в год накануне Дня Жнеца в Черничный Замок съезжаются лорды и леди со всего королевства. Они спускаются на нижние этажи, в подземелья, и остаются там три, иногда четыре дня. С ними всегда идут несколько простолюдинов, четверо: двое мужчин и две женщины... они никогда не поднимаются обратно. Лорд Лестере всё это время пьет у себя в спальне черничную наливку и делает вид, будто ничего не видит. Ему хорошо за это платят. Прежний лорд Билбсрга сам спускался в подземелья вместе с лордами и леди, но этот предпочитает просто оставаться в стороне... Хотя... Эван, иногда он смотрит. Он думает, что мы не знаем, но мы-то знаем всё.
- Так было раньше... один раз в год, накануне Дня Жнеца... То, что происходит там... этого довольно на год вперед. Чтобы кричать во сне, кусать губы, локти, колени, и... и получать оргазм... безостановочно, как свинья... целый год... этого довольно... Всем этого довольно... почти всем.
Замолчи... Пожалуйста.
- Но несколько лет назад во время Дня Жнеца к Билбергу подошла армия принца Донована. Он не взял город штурмом и не обложил его осадой - просто сказал, что хочет присоединиться к забаве... только и всего. И... Эван, это оказался первый человек, которому было мало трех ночей в год. Ему было их мало, понимаешь?.. Как и мне. Он оставил город, но скоро вернулся... и мне написал... и... я приехала... Я приезжала снова и снова в тот самый Черничный Замок... только не раз в год, а трижды... и проводила там не три дня, а неделю... и... вниз с нами спускались не четыре человека... а... больше...
- Йевелин... - голос у меня охрип, и я не услышал ее имени, и она не услышала.
- Там, внизу, мы перестаем быть людьми. Мы теряем даже пол. Мы теряем разум, чувства, ощущения... Остаются только руки, половые органы, зубы, языки... Я не знаю, почему... зачем... зачем это всё. Я никогда не думала об этом. Это было... как игра. Забавная такая... игра. Зато потом я несколько месяцев могла быть хорошей. Понимаешь, Эван? Я была хорошей. Я могла любить своего мужа, быть ласковой с прислугой, не мучить кошек... Я всегда этого хотела, мне никогда не нравилось пить кровь - боги, до чего же она гадкая на вкус, ты не представляешь! Мне никогда не нравилось, но... я не могла без этого... Просто - не могла.
Не могла?..
- Донован писал мне письма... Такие... простые. Он в них называл меня леди Аттеной. Это было мое тайное имя для Черничного Замка. А себя он велит звать Робером... Как в песне, знаешь? "Робер и Аттена"... Получив письмо, написанное кровью и адресованное леди Аттене, я знала, что через неделю в Черничном Замке начнется забава. Сами письма были пустыми: их просто будто бы доставили по ошибке. Донован пишет их кровью живых людей. Я всегда писала только собачьей... Раньше... Потом... Я больше не смогла. Мне было всё труднее и труднее, особенно после исчезновения Миранды - я не знала от чего. А потом появился ты...
- Я?
- И мне... мне стало так страшно. Я занималась любовью с Ангусом, как всегда, воскрешая в памяти те дни в Черничном Замке... и вдруг увидела тебя. Тебя. Там. Понимаешь?.. Там...
Как же такое можно понять, Йев?
- Сначала на месте тех людей... а потом ты просто стоял и смотрел. На меня... на нас. И я как будто перешла в твое тело. Я смотрела твоими глазами. Это было так жутко. Я испугалась, я стала плакать. Я раньше никогда не плакала, а теперь... когда увидела себя... твоими глазами... Я не знаю, почему твоими, почему ты. Только с тех пор ты мне всё время снишься: то мы убиваем тебя, то я смотрю на это твоими глазами... И я поняла, что больше так не могу. Я пришла к тебе... не знаю, чего я хотела. Чтобы ты спас меня... чтобы ты спасся от меня, я не знаю! Я показала тебе то, что рисовала... после этих поездок. Я надеялась, ты почувствуешь. А потом... Когда Марлена швырнула тебя в портал, когда ты исчез, я будто очнулась. Я словно спала всю жизнь, понимаешь? Я написала Доновану, что выхожу из игры. Но он... он не захотел меня отпустить. Писал мне письма - не мне, леди Аттене, снова и снова. Я просила, чтобы он оставил меня в покое... Я всё время его об этом прошу, но он только смеется. Я его не видела с прошлой весны, но знаю, что он смеется. Он не верит, что я могу остановиться. Что я смогу жить без этого. Он не верит. Он знает меня... слишком хорошо.
Она смотрела мне в глаза всё время, пока говорила, и я не мог ей ответить, потому что меня заморозил этот ужас в ее взгляде: он рос и ширился с каждым словом, и мне очень-очень хотелось кричать - кричать от ее ужаса, но я не мог. Пальцы Йевелин были холоднее мрамора, на который стала похожа ее кожа.
- Я вот и думаю, Эван... может, это правильно? То, что эти люди хотят сделать из нас. Из меня получился бы хороший демон... настоящий... а я, может быть, перестала бы так бояться... вкуса этой крови...
- Прекрати! - ко мне вернулся дар речи; мне хотелось задушить ее немедленно, здесь же; я думать не мог о том, что стояло за ее словами, скольких людей она убила и как долго они умирали, и что пережили перед смертью лишь для того, чтобы горстка богатых извращенцев испытала удовольствие, но в памяти упрямо всплывали ее рисунки: черно-белые вопли ужаса и боли на бледном пергаменте...
Миранда, привязанная к кресту.
- Почему? Ты разве не чувствуешь? - она подалась вперед, обхватила меня руками за шею, вплелась пальцами в мои волосы. Ее язык потянулся к моим губам, и на какой-то жуткий миг я готов был поклясться, что он раздвоенный, как у змеи. - Мы же с тобой вместе. Мы и так уже - будто целое. Я иду за тобой... а ты... за мной...
"Я не шел бы, если б ты не волокла", - в отчаянии подумал я, но не успел этого сказать - Йевелин припала холодным накрашенным ртом к моим губам, и я позволил ее змеиному жалу ворваться в мой рот, и уже через миг забыл о том, чем она была и чем делала меня. Я схватил ее за тонкую талию, рванул к себе, и мы оба исчезли. Как и мир вокруг нас.
- Нельзя, - хрипло выдохнул я, отталкивая ее, когда мы оба и мир вернулись назад. - Что ты такое говоришь?! Мы не можем! Это... это уже будем не мы!
- Я убила Марлену, Эван, - так же хрипло ответила она, по-прежнему обнимая меня за шею, и две крупные слезы, сорвавшись с ресниц, побежали по ее щекам. - Я ее убила. Разорвала ей горло голыми руками. За то, что она сделала с тобой. Я сделала это для тебя.
Мне захотелось оттолкнуть ее: я обязан был это сделать. Это был мой долг перед собой, перед ней, перед Троими, перед Флейм, перед Ларсом, перед всем этим проклятым миром. Но, боги, мне так не хотелось. Я ведь сам думал о том, что она говорила. Слиться. Стать оболочкой для божества, сути которого не знают даже его жрецы. Может быть, после этого уничтожить мир. Кто знает, на что способны демоны, тысячу лет пробывшие в заточении? Это была бы хоть какая-то цель. Хотя какой-то смысл моей дурацкой, никому не нужной жизни. Хоть что-то, что не было бы просто идиотской игрой. Что-то, что было бы больше чем игра.
- Йевелин, нет, - сказал я.
Ее взгляд застыл, потом прояснился. Она поежилась, и я отпустил ее, отметив, что разжимаю пальцы с неохотой. Йевелин обхватила плечи руками.
- Это будем не мы, - медленно проговорил я. - Пусть даже целое станет лучше составляющих... но составляющие при этом исчезнут. А я не хочу... исчезать. Ты хочешь?
- Я не знаю, - ответила она, глядя в сторону. Слезы на ее лице уже высохли.
- Ты не хочешь, - сказал я.
Она взметнула на меня ярко-васильковые глаза, и я с облегчением заметил, что страха в них стало немного меньше... может быть, он просто забрался в глубь нее.
- А раз так, - добавил я, видя, что она больше не возражает, - скажи мне, как ты остановила Стальную Деву.
Йевелин посмотрела на меня как на безумца. Потом медленно проговорила, всё еще стискивая руками свои плечи:



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.