read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Для меня в поражении Рогволда явный Велесов знак, - пояснил Осташ. - Союз наш со Златой угоден Скотьему богу.
Боготуру Осташу, конечно, виднее, и не дело выселковых смердов толковать волю Велеса, но многие на месте новоиспеченного боготура остереглись бы ввязываться в ссору с князем Рогволдом, который, по слухам, очень упрям и на расправу скор. Правда, этим многим в боготурах не ходить, с князьями за одним столом не бражничать и уж точно не любить их сестер и дочерей. Поэтому никто и не стал спорить с Осташем. А Серок даже высказался в том смысле, что дерзость и удача всегда идут рука об руку. И все присутствующие с Серком согласились: уж если вышел в боготуры, то ставь себя среди ведунов равным, а иначе затопчут - и останется одна молва, что был такой незадачливый боготур из смердов, да весь вышел.
- Женка-то хоть хороша? - спросил Осташа дядька Доброга.
- Недаром же она гану Горазду приглянулась, - ухмыльнулся боготур. - За ней, между прочим, дают в приданое большой кус земли и усадьбу. На той земле можно будет поставить боготурский городец. Городец мне обещали помочь возвести боярин Драгутин и боготур Вузлев.
- Плохо, что жену берешь от живого мужа, - нахмурился Данбор, - не по-людски это.
- Так ведь не силой беру, - возмутился Осташ. - Не захочет за меня идти - пусть уходит к гану Горазду, неволить не буду.
- Ну если ты этой Злате люб, тогда конечно, - сказал Лытарь, скосив глаза на смурного старшего брата.
Лытарь, в отличие от Данбора, был жадноват, это все в сельце знали. На Шатуненково серебро он себе уже дом отгрохал всем соседям на зависть, теперь, видимо, рассчитывает, что отломится ему кусок и от братичада Осташа. И если боготур Осташ уродился щедростью в отца, то рассчитывает Лытарь не зря.
- Будешь набирать дружину, - прокашлялся Туча, - односельцев своих не забудь.
- А как же! - удивился Осташ. - На кого мне еще в этом мире опираться, как не на родовичей и односельцев.
- Это ты правильно рассудил, - одобрил боготура Серок. - В единстве наша сила. Если станем все плечом к плечу - и князья, и боготуры, и простолюдины, - никто нас не одолеет.
После Серковых слов, которые одобрили все присутствующие, пустили братину по кругу - пора было и честь знать. На мороз старшины выходили разгоряченными Данборовой брагой и Осташевыми рассказами. По сельцу пошли, однако, чинно, блюдя достоинство. Об Осташе говорили больше в похвалу, чем в осуждение. Если в спесь не ударится Данборов сын, то от его боготурства сельцу будет немалая польза.
- Данбор его быстро в чувство приведет, - обнадежил Туча. Однако Кисляй не разделил уверенности Тучи. Молодежь нынче пошла такая, что никакого сладу с ней нет. Отроки норовят выйти из-под отцовской руки, дочери и те норов показывают. А что до Осташа, то человек он, конечно, неглупый, но ведь сколько соблазнов кругом, и как тут не впасть в искушение.
С Кисляем хоть и спорили, но без особого усердия - в жизни все бывает, вот и с Данборовым сыном все еще может повернуться и так, и эдак. Молодость в нем еще играет, горячая кровь берет верх над разумом.
- Это кто ж к нам пожаловал? - удивленно указал рукой Брыль на въезжающего в поселковые ворота всадника.
Всадник был не один, на крупе его коня сидела женщина. Проезжая мимо старшин, гость снял меховую шапку и поклонился. От этого поклона у Тучи сам собой раскрылся рот:
- Шатуненок!
Тут уж вслед за Тучей и другие опознали во всаднике Данборова сестричада Искара и застыли в тяжелом раздумье - радоваться ли возвращению сына Шатуна в родное сельцо или огорчаться. По всему выходило, что огорчаться пока преждевременно, но и для радости причин нет. Оставалось только тревожиться да надеяться, что пронесет нелегкая и в этот раз. На Искарово приветствие ответили хоть и вразнобой, но все старшины без исключения.
- Дела, - протянул Брыль, поглаживая прихваченную морозцем щеку. - Мало нам боготура Осташа, так еще и Шатуненок пожаловал. Неспроста все это!
Старшины тут же пожалели, что слишком рано поднялись из-за Данборова стола. Глядишь, и от Шатуненка узнали бы что-нибудь интересное. Но не станешь же с полдороги возвращаться и лезть в чужой дом незваным.
- Шатуненок - это вам не бакуня Осташ, - покачал головой Кисляй. - От него и в детские годы мы не слышали лишнего слова, а ныне и вовсе. Заматерел Искар - вон как его разнесло в плечах! А ростом он, похоже, перегнал дядьев.
Старшины согласились с Кисляем. По первому взгляду видно, что изменился за минувший год Искар. Ну а что с его душой стало, судить никто не брался.
Данбор шагнувшего через порог Искара узнал сразу и обрадовался от всего сердца. В один день вернулись сын и сестричад. Вернулись живыми, здоровыми и с немалой славой. От радости Данбор не сразу разглядел женщину, которая пряталась за Искаровой спиной, а как глянул на нее, так и обмер. И уже в беспамятстве, видимо, произнес:
- Милица!
Лытарь, стоявший ошуюю Данбора в ожидании родственных объятий, даже пригнулся, чего-то вдруг испугавшись. Отрезвила всех Осташева усмешка:
- Не Милица она, а Ляна, Макошина ведунья.
После этих слов Лытарь вздохнул с облегчением, а то ведь ему невесть что показалось после вскрика Данбора. Мелькнула даже шальная мысль, что сестричад Искар наведался-таки в Страну Забвения и вывел оттуда сгинувшую в медвежьем капище Милицу.
Пока простодушный Лытарь неловко оправдывался за свой испуг, Данбор уже со спокойным сердцем приглядывался к гостье. И пришел к выводу, что не обманули его глаза, не могло такое разительное сходство быть простой случайностью. Но вслух говорить об этом он не стал.
- Отец мой Лихарь Урс был таким же шатуном, каким Осташ сейчас является быком, - прервал извинения Лытаря Искар. - Так-то вот, родовичи.
- Он что же, не был оборотнем? - растерялся от таких слов Лытарь.
- Шатунами звали ближников Лесного бога урсов, - пояснил Искар. -Листяна Колдун был сыном кудесника этого бога Ичкиря Шатура, а Лихарь его внуком. Об этом мне рассказала бабка Горелуха. А мать моя умерла у нее на руках при родах, и случилось это не в медвежьем капище, а в селе урсов. Боги славянские должны были пропустить ее в Страну Света без задержки, ибо Лесной бог урсов не связан с нечистыми духами из Страны Забвения и ничем не хуже всех прочих богов.
Лытарь почесал затылок и растерянно оглянулся на старшего брата. Данбор же слушал Искара с большим вниманием, хотя по лицу его трудно было определить, чего больше в его душе: веры или сомнения. Для семьи было бы лучше, если бы Искар оказался прав. Как ни крути, а судьба Милицы темным пятном ложилась на ее родовичей и вызывала неодобрительные, а то и опасливые шепотки соседей.
- Садитесь к столу, - махнул рукой Данбор, - разговор будет долгим.
При чужих женщин за стол не сажали, но ныне под кровом были только свои, а потому за столом собралась вся семья, за исключением самых малых.
- А кто же тогда Веско убил, - продолжал сомневаться Лытарь, - не Шатун разве?
- Не знаю, - вздохнул Искар. - Я тогда еще не родился. Но у Лихаря Урса было много врагов, быть может, именно они подстерегли Веско.
- Я тогда был еще ребенком, - покачал головой Лытарь, - не говоря уже о Малоге - он в зыбке качался.
Малога был сыном Веско, а Данбору он доводился братаном. В год смерти отца Малоге разве что четыре года исполнилось. Но отца своего он, похоже, помнил, ибо ничем иным его отношение к Искару объяснить было нельзя. Годами он был немногим старше Искара, но дружбы между ними не было никогда. Малога вообще неразговорчив, словно с младенчества решил оправдать родовое прозвище, если сронит, бывало, пару слов за день, то и этого много будет. Откровенной неприязни он никогда к Искару не выказывал, но сторонился его, словно тень Веско разделила их навеки. Семьей Малога обзаводиться не спешил, а жил с Данбором под одним кровом, деля радости и огорчения его большой семьи.
Другой Данборов братан, Доброга, годами был старше Малоги, но нравом куда добродушнее, а в Искаре он и вовсе души не чаял, наверное в память о Милице, которая вынянчила его после смерти матери. Доброге перевалило слегка за тридцать, и чад он успел нарожать со своей говорливой женой полдесятка. Пора было уже Доброге вслед за Лытарем перебираться под свой кров, но он с этим не спешил, резонно считая, что под крылом старшего братана надежнее, ибо чада Доброги еще малы, а тянуть хозяйство одному трудновато.
Слова сестричада Искара заставили дядьев призадуматься еще и потому, что за убитого Веско семья обязана была мстить. Пока его смерть числилась за нечистыми, тут уж ничего не поделаешь, но совсем иное дело, если Веско Молчуна убили обычные люди. Тут уж честь семьи и рода обязывала найти и покарать убийц. Ибо кровная месть не признает забвения.
- Никто Шатуна вблизи не видел, кроме разве что Тучи, - задумчиво сказал Данбор, - но Туча никогда не отличался твердостью сердца и вполне мог приврать от испуга. Что же до Веско, то он исчезал тогда из сельца, и исчезал надолго. Распря тогда шла крутая в радимичской земле, и Веско участвовал в ней. Ходил он тогда под рукой боготура Скоры. Крепко от них досталось каганову наместнику Жиряте. А про Лихаря я от него ничего не слышал.
- А иных имен он не называл? - спросил Искар. - Имени боярина Драгутина, скажем?
- Был какой-то даджан в радимичских лесах, но как его звали, я уже забыл, честно говоря.
- А чужие люди к вам в сельцо не забредали? - спросила доселе молчавшая Ляна.
Данбор метнул в ее сторону быстрый взгляд и ответил после некоторого раздумья:
- Появлялся отрок, расспрашивал о Шатуне, но это было уже после смерти Веско.
- Еще один приезжал, - вспомнил вдруг Доброга. - Я тогда по малости лет здорово его испугался. Мы ходили с Милицей по ягоды. Из девок с нами были Кисляевы и Брылевы. Тот чужак наделал переполоху. Выехал из зарослей черным жуком на вороном коне. Девки бросились врассыпную, одна Милица осталась на поляне. Я затаился под кустом, а Милица вступила с ним в спор. Тот жуковатый был неславянской породы, а Милица называла его каким-то чудным именем. Просил он ее, чтобы она показала ему дорогу к медвежьему капищу. Милица отказала наотрез, а жуковатый пробурчал что-то и уехал ни с чем.
- Женщина еще была, - вспомнил Лытарь. - Расспрашивала меня об Искаре. Но это уже года три спустя.
- Это Горелуха приходила, мать Лихаря, - пояснил Искар. - Рассказывала она мне об этом.
- Вспомнил я имя жуковатого, - подхватился Доброга. - Странное имя, оттого и запало в память - Бахрам.
- Выходит, Бахрам выслеживал Милицу? - спросил Искар.
- Да уж, наверное, не просто так крутился возле болота, - согласился Доброга.
- А Шатун к тому времени уже объявился на болоте? - спросил Осташ.
- Шатун объявился по зиме, - пояснил Данбор. - И сразу же у Кисляев корова пала. А далее начался мор среди свиней. По сельцу пошел слух, что виной этому хозяин медвежьего капища, который прежде владел этой землей и ныне требует от нас плату. Пробовали старшины его ублажить, да не тут-то было, вслед за свиньями начали падать кони. Вот тут Веско и вызвался наведаться к тому Шатуну и вызнать, что он от нас хочет.
- Один пошел?
- С Милицей, - вздохнул Данбор, - а за ними Брыль увязался. Но этот близко к капищу не подходил, ховался где-то в сугробах. Меня старшины с Веско не пустили, а уже после, на следующее утро, нашли мы его близ капища мертвым. И ни Шатуна, ни Милицы в том капище уже не было. А подле Веско мы с Тучей нашли корчагу со снадобьем. Вот с того зелья скот в сельце стал поправляться. Старшины тогда решили, что зелье это от Шатуна и дано оно в уплату за Милицу. И более уже такого мора скота не было на выселках.
- Выходит, Веско уже возвращался от Шатуна, когда на него напали, - сказал Осташ. - С чего вы взяли, что с ним расправился оборотень?
- Брыль рассказал, что слышал звериный рык и крики Веско, - пояснил Данбор. - А после в руке Веско мы обнаружили клок медвежьей шерсти. Кругом были медвежьи следы и много крови. Столько крови из жил Веско не могло вытечь, вот мы и решили, что не только Шатун помял Веско, но и тот поранил оборотня.
- А раны на теле Веско были от медвежьих лап или от меча? - спросила Ляна.
- Рана была на виске, - вспомнил Данбор, - но и следы медвежьих когтей остались на его руке.
- От царапин на руке люди не умирают, - покачал головой Искар. - Брыля надо расспросить, сдается мне, что он далеко не все вам тогда рассказал.
- Брыль хитрован известный, - усмехнулся Лытарь. - Он и сейчас много не скажет.
- А я его позову, - подмигнул родовичам Доброга. - Время еще не позднее, а Брыль большой охотник мочить усы в чужой браге.
Пока Доброга ходил за соседом, Данбор припоминал подробности того страшного дня, когда он потерял разом и дядьку, и сестру. Не послушал он тогда старшин и ночью отправился один в медвежье капище. Никогда и никому он этого не рассказывал, да и рассказывать, в сущности, было нечего, ибо ни единого живого существа он там не обнаружил. Если что и сохранила с того вечера его память, так это звериный запах, не успевший выветриться после ухода оборотня. Вот почему Данбор поверил тогда Брылю. Шатун жил в том капище долго, иначе оно не успело бы пропитаться его запахом.
На лице вошедшего Брыля было написано любопытство. Судя по всему, Доброге не пришлось его долго уговаривать. При виде Ляны Брыль, однако, смутился, сдернул с головы шапку, затем снова ее надел и почему-то попятился назад.
- Ты почему обманул моих братьев, Брыль? - вдруг прозвучал в неловкой тишине голос Ляны.
От этого голоса даже стоявший за спиной гостя Доброга поежился, а Брыль и вовсе покрылся потом. Данбор уже открыл было рот, чтобы вмешаться, но сидевший рядом Лытарь предостерегающе толкнул его в бок. Обоим было ясно, что Брыль принял Макошину ведунью за воскресшую Милицу и пришел в ужас.
- Так ведь ушла ты, - прохрипел Брыль. - Ушла с оборотнем.
- А те люди? - спросила Ляна
- А что я мог сделать, - заныл Брыль, - их было шестеро, а я один. Да и не люди они вовсе, а нечистые. Колдун мне сказал, что если молвлю хоть слово, то не жилец я на свете этом, да и на свете том они мне спуску не дадут. А я ведь не видел ничего, слышал только, как Веско кричал "уходите!". А кому и почему кричал - не знаю. Потом Шатун выскочил из темноты и напал на колдунов. Двоих он сразу заломал, а двоих сильно попортил. Но к колдунам подошла подмога, числом около десятка. Шатун от них ушел, а уж в человечьем или зверином обличье - этого я не видел. Своих побитых и покалеченных колдуны забрали, а Веско так и остался лежать на снегу. Метель мела в ту ночь, вот их следы и присыпало. А может, они по воздуху ушли, кто их разберет, нечистых.
- Колдуны на выселках больше не появлялись? - спросила Ляна.
- Был их главарь на днях, спрашивал про Искара и про Шатуна. Я что от людей слышал, то и рассказал.
- Как колдун себя называл?
- Никак не называл, а я спросить не осмелился. Слышал только, как он называл второго, с которым ко мне в дом входил, ганом Гораздом, Пробыли они у меня недолго, но велели сообщить, как только либо Искар, либо Осташ появятся в сельце.
- Сообщил? - спросил Осташ с усмешкой.
- Не успел, - дернул острым плечом Брыль. - Куда я пойду в такую темень?
- Заплатили они тебе? - спросил Лытарь.
- Две гривны серебром, - не стал запираться Брыль.
- Многовато, - покачал головой Доброга.
- Так ведь и до соседних выселок путь неблизкий, да еще по зимнему лесу.
- И кого следует спросить?
- Булыгу, - не сразу, но все-таки ответил Брыль. - Его дом стоит на самом краю сельца.
- Тебе, Брыль, ноги бить не придется, - усмехнулся Осташ. - Этому Булыге мы сами все о себе расскажем.
- А как же... - начал было гость.
- Все, Брыль, - оборвал его Доброга. - На тех колдунах кровь нашего родовича Веско, и если ты станешь нам поперек дороги, то тебе не поздоровится. Скажи спасибо, что взыска с тебя не будет за то, что не сказал нам правду двадцать лет тому назад.
- Так ведь я ничего не видел. - Брыль смахнул шапкой пот с лица. - А Шатун был, его рев у меня до сих пор в ушах стоит.
- Вот и хорошо, - ласково сказала Ляна. - Нечего тебе, простому смертному, встревать в спор между Колдуном и Шатуном.
- Ну да, - закивал головой Брыль, - мы люди маленькие.
- Ладно, иди, - подтолкнул гостя к выходу Доброга, - но если вздумаешь по селу языком мести - тебе же хуже будет.
Брыль упрашивать себя не заставил и выскочил вон из дома, даже не попрощавшись с хозяевами. Осташ громко засмеялся вслед пугливому соседу.
- Сильна ты, ведунья, - сказал он отсмеявшись. - У Брыля сейчас душа в пятках.
Смех Осташа никто не поддержал. Женщины посматривали на Ляну с испугом. Данбору тоже было не по себе. Брыль-то неспроста обознался: и внешность, и голос у ведуньи - Милицыны. Или Макошина ведунья морок на всех наводит, или нечистый дух над Данбором шутит, застилая ему глаза.
- Этого Булыгу надо навестить, - сказал Искар. - Через него мы сможем выйти на колдуна.
- Я пойду, - сказал Малога, - будто бы от Брыля.
- А если Булыга признает в тебе Молчуна?
- Если признает, то мы по-иному с ним поговорим, - нахмурился Малога.

ГЛАВА 13
ХАБАЛОВ СТАН

Глузд за прошедшие полгода обжился в Хабаловом стане, но своим человеком здесь так и не стал. Выросший в городе, мечник не видел особой радости в лесной жизни. И если летом и осенью жизнь в стане шла повеселее, то зимой, кроме охоты, людям заняться было абсолютно нечем. Глузд завалил трех кабанов, настрелял десяток зайцев, а после затосковал. Если бы не было у мечника в мошне золота и серебра, то был бы смысл держаться за Хабала, но деньги у Глузда были, вот и манили его хазарские города, где можно было развернуться во всю ширь славянской души. В Хабала у Глузда не было веры. Еще и бога никакого нет, а уже сколько крови пролили к его стопам понуждаемые колдуном люди. Иные на глазах изумленных Глузда и Хвета оскопляли себя, а то и вовсе лишали жизни. А Рада на прямой вопрос возмущенного Хвета ответила, что такое служение любо матери всех богов Кибеле. Глузд считал эту женщину просто безумной - бесновалась она на Хабаловых служениях еще почище самого колдуна и вводила движениями своего желанного мужчинам тела очень многих людей в исступление. После таких плясок и совершались кровавые приношения злобной богине. Рада говорила, что Макошь - это та же богиня Кибела, но ни Хвет, ни Глузд ей не верили. Макошь если и властвовала над мужчинами, то только через любовные утехи, а так, чтобы превращать мужей в силе в скопцов с замороженными глазами, этого за ней не водилось. А вокруг Хабала уже собралось десятка три таких скопцов, среди которых половина была неславянской наружности. Про чужаков Рада говорила, что они жрецы Матери Богов. Может, эти безбородые люди и были ведунами, но Глузд и Хвет для себя такой доли не хотели, а скопцов презирали, не видя за ними силы. Что это за мужи такие, которые сами себя обездолили и бабью одежду напялили?! А какого сына-бога могла родить такая матерь, Глузду и думать не хотелось. Во всяком случае, служить ее сыну он не собирался.
- Погубит тебя эта женка, - сердито шипел Глузд Хвету. - Надо было уходить вместе с Шатуненком, этот оборотень быстро во всем разобрался.
- Никуда Шатуненок от Хабала и Рады не денется, - хмурился в ответ на предостережения товарища Хвет. - Вернется он, помяни мое слово. Без Искара Хабалу не вырастить нового бога.
- Как хочешь, а я от Хабала уйду, - махнул рукой Глузд.
- Не выйдешь ты из стана, - покачал головой Хвет, - а если выйдешь, то далеко не уйдешь. Хабал пошлет немтырей29 по твоему следу. По зимнему лесу не побегаешь.
Глузд и без предостережений хазара чувствовал, что за ним следят. Даже когда он отправлялся на охоту, его чутко сторожили Хабаловы псы - и те, что на четырех лапах, и двуногие. Последних особенно следовало опасаться, ибо стоило только колдуну подмигнуть глазом, как с провинившегося слетала голова. На Хабаловых шалопуг немтыри наводили дикий ужас. Простолюдины из глухих сел почитали Хабала как бога. Большой силой отличался этот колдун, любого видел насквозь, а бывало, с одного взгляда загонял в сон, и после этого зачарованный человек двигался, повинуясь слову Хабала. Глузд тоже невольно ежился, когда взгляд колдуна на нем останавливался.
- Бежать надумал, - говорил мечнику с усмешкой Хабал, - а того понять не можешь, что душа твоя в моих руках. Я буду решать - отправлять тебя в Страну Забвения или в Страну Света. А в ногах своих ты волен, но ноги без души тебя далеко не унесут.
Шалопуги Хабалу верили. Глузд же хоть и не отрицал, что в колдуне есть сила, но не верил в ее добрую природу. Не от богов шла Хабалова сила, а из Страны Забвения.
Среди шалопуг преобладали урсы, от них Глузд узнал, что Искар Шатуненок правнук Ичкиря Шатуна, которого урсы ставили выше Хабала и выше всех кудесников, известных в мире богов. Был тот Ичкирь сыном Лесного бога урсов, которого они называли Хозяином. И если кровь Ичкиря, которая течет в жилах Искара, прольется на священное ложе Матери Богов, то с этого ложа по Слову, произнесенному колдуном Хабалом, встанет новый бог, который будет превыше других богов. И станет этот бог вместе с Матерью править радимичской землей, где урсы вновь станут самым могущественным племенем, ибо новый бог будет им родным по крови. Всем иным родам и племенам новый бог тоже принесет радость и облегчение, но только в том случае, если они будут приносить ему жертвы и привечать его ближников. А старейшин и ганов не должно быть промеж людей, ибо боги, которые делят нас на худших и лучших,- это плохие боги. И те, кому правда нового бога не нравится, пусть уходят с этой земли, иначе их ждет смерть от руки печальников нового Хозяина.
Старый урс Иллурд, произнося эти слова, простирал руки к небу, а глаза его при этом сверкали безумием. Глузд с Иллурдом не спорил, тем более что старик лишь разъяснял молодым соплеменникам темные места из пророчеств Хабала, которые до их мозгов не доходили. Хабал крепко держал этих людей в руках, вселяя в них одновременно страх и надежду. Нельзя сказать, что Глузд не испытывал страха, оказавшись в стане одержимых, но вот надежд он не питал, это точно. Душа Глузда оказалась невосприимчивой ни к сладким речам колдуна, ни к его страшным глазам. Мечник был уверен, что Хабалу его души не удержать, и уйдет она из этого стана вместе с Глуздовыми ногами. Надо только улучить момент, подождать, пока спадут разгулявшиеся после Даджбоговых дней морозы, и бежать отсюда как можно скорее и дальше.
Хабалов стан был довольно мощным укреплением, высотой тына не уступавший иным городам. И защитников здесь было с избытком. Не всякая рать могла взять стан с наскока. А нутро холма, на котором возвышалось это мощное сооружение, было изрыто норами и потайными ходами, по которым можно было выйти к реке или ускользнуть в глухие заросли. Колдун Хабал хоть и кичился полученной то ли от богов, то ли от нечистых духов силой, но и обычными средствами защиты не пренебрегал. Тайных схронов по окрестным лесам у него было несчитано. Трижды за эти годы его выкуривали из укрепленных станов ведуны, и трижды он уходил от их гнева, спасая не только себя, но и большую часть своих шалопуг. А после вновь отстраивал стан на холме, благо леса было в достатке и рабочих рук в избытке.
От нечего делать Глузд слонялся меж приземистых строений, заходя то в одно жилье, то в другое. И везде больше слушал, чем говорил, ибо очень быстро усвоил, что мести языком лишнее в логовище колдуна опасно. Под каждым кровом у Хабала были свои соглядатаи, которые доносили колдуну обо всём, что говорилось меж шалопугами. Лишь к немтырям и скопцам Глузд никогда не заглядывал. И те, и другие находились в привилегированном положении: и жилье у них было получше, и доля в добыче поболее. Что, между прочим, не вязалось с принципами равенства, которые проповедовал Хабал. Но этих противоречий никто из шалопуг не замечал, а осторожные намеки Глузда на непоследовательность колдуна и его ближников воспринимались жильцами бедных домов к настороженно, чтобы не сказать враждебно.
Сегодня Глузду повезло. В одном из жилищ он вдруг обнаружил скромно сидевшего у очага Сороку. Поначалу он даже глазам своим не поверил. Чтобы такой хитрован, гад вилявый, служивший и вашим и нашим, вдруг от богатого княжьего стола подался в шалопуги, да для этого надо мир перевернуть вверх дном! Мир, как вскоре выяснилось, никто не переворачивал, а приказный Сорока не собирался надолго задерживаться в Хабаловом стане. На все вопросы мечника приказный только вздыхал да загадочно щурился. Пришел Сорока в стан не один, а в сопровождении хазара, который показался Глузду знакомым. Наморщив лоб, он все-таки вспомнил, что этот хазар служит гану Митусу и зовут его Редедей. То, что Сорока еще при жизни князя Твердислава служил за серебро гану Горазду, Глузд знал и раньше, но то, что приказный успел продаться и гану Митусу, для него было новостью. Впрочем, удивляться было нечему. Сейчас Глузда интересовало другое - зачем Митусу понадобился колдун и почему Хабал, враг старейшин, знается с одним из самых богатых и могущественных ганов?
Сорока с Редедей ушли в Хабалов терем, Глузд же, порасспросив старожилов, выяснил, что эти двое здесь далеко не в первый раз. А урс Иллурд сказал Глузду, что Сорока служит старшему брату Великого радимичского князя Бориславу Сухорукому. Для мечника это стало откровением, но, надо полагать, еще большим откровением это могло бы стать для самоуверенного боготура Рогволда, который числит Сороку среди доверенных лиц. О чем Сорока договаривается с Хабалом, Глузд не знал, но, по его наблюдениям, в терем колдуна проследовали сначала Рада, а потом ее сердечный друг Хвет. Последнее вселило в Глузда надежду на раскрытие важной тайны.
- Давно Хабал знаком с Бориславом Сухоруким? - спросил Глузд у старика Иллурда.
- Хабал вырос в его доме, - охотно отозвался урс.
- А с ганом Митусом что его связывает?
- Ган Митус верный, хотя и тайный печальник Кибелы и желанный ближник нового бога, - пояснил Иллурд.
Глузд такому откровению старого урса даже не удивился, поскольку достаточно хорошо знал не только гана Митуса, но и его покойного отца гана Жиряту. Вряд ли Митуса привлекает радимичский стол, скорее всего, он замахнулся на каганскую булаву. И ради этой булавы он в очередной раз решил поменять веру и от бога Ягу переметнулся к богине Кибеле. Но неужели печальники этой богини настолько сильны, что готовы спорить не только с ведунами, но и с самим каганом Битюсом?
- Значит, грядут важные события? - спросил старика Глузд.
- Ждем только сигнала от Лихаря Шатуна, чтобы ударить всей силой, - охотно отозвался хорошо осведомленный Иллурд. - А людей у нас много, мечник, очень много.
Глузду имя Лихарь показалось знакомым. Лет двадцать назад гремел такой шалопуга в радимичских землях. Но, по слухам, посекли его хазары гана Жиряты.
- Лихарь ушел, чтобы вернуться в срок, - важно изрек Иллурд. - И этот срок уже близок.
Серьезные события, судя по всему, грядут не только в радимичской земле, но и в Хазарии. Очень может быть, что Глузд напрасно торопится покинуть стан колдуна. Кто знает, может, Рада не лгала, обещая мечнику место ближника нового бога. А компания ближников собирается солидная: Борислав Сухорукий, ган Митус и еще, надо полагать, немалая часть радимичских и хазарских родовых и племенных старейшин. Вот только захочет ли эта кичливая верхушка признать равными себе мечника и хазара? Несмотря на все проповеди Хабала, Глузд в такое преображение спесивых ганов верил слабо.
Хвет не обманул надежд мечника и по выходе из терема сразу же направился к изнывавшему от любопытства товарищу.
- Хватит бездельничать, Глузд, - сказал хазар, улыбаясь, - пора приниматься за работу.
- Лихарь Шатун подал сигнал к наступлению? - Осведомленность Глузда Хвету не понравилась, во всяком случае, он нахмурился и покачал головой:
- Лихарь предатель, а точнее, под его личиной скрывается совсем другой человек.
- Оборотень, что ли?
- Это и Хабал с Радой хотели бы знать, - усмехнулся Хвет. - Рада сразу же заподозрила, что Искар то ли сын, то ли близкий родович Драгутина, а Хабал стоял на своем: я-де Лихаря чуть не двадцать лет знаю, а Искар с ним ликом схож.
- И кто оказался правее?
- Оба правы. Просто Лихарь и боярин Драгутин - это один и тот же человек, который чуть не два десятка лет водил за нос и Хабала, и гана Митуса, и Борислава. А настоящий Лихарь, сын Листяны, давно уже в земле лежит.
- Ловок этот боярин Драгутин, - только и нашел что сказать Глузд.
- Хабал рвет и мечет, - продолжал Хвет. - Все эти годы он жил надеждой, что Лихарь найдет ключ к Листяниным схронам и вручит ему Слово, с помощью которого можно управлять богами.
- Твой Хабал безумец, - в сердцах бросил Глузд, - и Рада ничем его не лучше.
- Хабал пророк, - холодно возразил Хвет, - за такими идут простолюдины. А что до Рады, то она действует не по своему почину, за ее спиной стоят силы, способные вывернуть наизнанку и Русь, и Хазарию.
- Догадываюсь, - хмуро бросил Глузд. - Только какая нам в этом корысть?
- В мутной воде рыбку поймать легче, - без большой уверенности в голосе сказал Хвет.
- Вот мы с тобой этой пойманной рыбой и окажемся. Митус сядет на место Битюса, Борислав - на место Всеволода, а мы с тобой так и останемся мечником и хазаром.
- На место Рогволда может сесть малой Будимир, а первым мечником при нем будет его родович Глузд. Чем плохо?
- А ган Горазд?
- Горазд пока не участвует в заговоре, хотя не исключено, что примкнет. Но ты ведь и при Горазде будешь ходить в первачах. Ган в Берестене чужой, а у тебя там кругом родовичи.
Соблазн был велик, но Глузду не хотелось выбиваться в первачи ценой кровавой междоусобицы. Другое дело, что распрю затевал не он и его согласие или несогласие ровным счетом ничего не решало. В случае несогласия Глузда, скорее всего, ждет участь вечного изгоя, скитающегося среди чужих людей до самой смерти. А мечник за эти месяцы уже хлебнул горечь изгойства полной мерой. Жить так, как живет Хвет, ему не под силу, душа рвется в привычный мир, а вернуться туда он может, только одолев своих врагов. Судьба кагана Битюса Глузда не волновала вовсе. Князя Всеволода ему было жаль, но ведь Всеволод не скажет и слова в защиту Глузда, не захочет ссориться с Рогволдом из-за простого мечника. Да что там Глузд, если Всеволод не защитил даже князя Твердислава. За убитого Твердислава Глузд еще должен посчитаться с Драгутином. Родовой пращур не простит мечнику, если он не отомстит убийце, который и не боярин даже, а оборотень.
- У этого оборотня своя цель, - продолжал нашептывать Хвет. - Хабал говорит, что Драгутии-Лихарь проник во все тайны малоазийских богов. А из тех богов далеко не все служат Свету - немало и таких, что служат Тьме. Неизвестно еще, кого этот оборотень нам на шею посадит, если его не извести. Хабал сказал, что в Драгутине-Лихаре зреет страшная сила и если эта сила дорвется до Слова, то на всей земле может наступить мор и силы Тьмы будут править пир на наших костях. Хабал-то ясновидец.
- Что ж твой ясновидец за двадцать лет не смог разобраться, кто перед ним?!
- Так ведь этого оборотня даже кудесники славянских богов не смогли раскусить, - горячо запротестовал Хвет. - И кудесник Сновид, и кудесник Солох, и кудесник Вадимир оказались бессильны. Не говоря уже о кудеснице Всемиле, которая полностью оказалась в руках этого дэва.
- Дэвы - это еще что такое? - поразился Глузд.
- Дэвами в Персии зовут злых духов, которые пируют в Стране Забвения на костях оступившихся в нашем мире людей.
- Мало нам своей нечисти, так нате вам - персидскую! - расстроился Глузд.
- И я о том же говорю, - поддержал его Хвет. - Этого оборотня нужно извести, иначе по его стопам в радимичскую землю хлынут злые духи, с которыми нам не совладать.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24 25 26 27 28 29 30 31
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.