Чтение 23–й страницы книги ~Везуха~

- Как вы думаете, Петр Дмитриевич, эта авария, исчезновение связи с кораблем- случайность?

- В смысле? Что вы имеете в виду?

- Если судить по прежним случаям с Катукиным, все это больше похоже на целенаправленное действие Удачи.

- Вы хотите сказать?..

- Да. Ей не так и важно, вернется Везунчик или нет. Для нее это не имеет никакого значения...

- Командир, что будем делать?

- Связи все нет?

- Пробую каждые пять минут. Даже если Центр нас и слышит, то мы их - нет. Наверное, что-то с приемной антенной. Может, при отстреле обтекателей задело...

- Поправки снизу идут?

- Да, все отлично. Через восемь минут будет коррекция курса.

- По рабочей программе? Они не пытаются вывести нас на орбиту для облета Луны... ну, и дальше - по аварийной схеме?

- Нет, поправки только для удержания курса.

- Что ж... - Хрусталев устало потер подбородок, - значит, внизу считают, что ничего экстраординарного не происходит. Тогда и мы... В общем, летим. Как думаешь, Алексей?

- Согласен. Может, надеются на восстановление связи? Тогда и мы подождем.

Командир обернулся к Андрею:

- Ну, Везунчик, а ты что думаешь?

С трудом разлепив пересохшие губы, сглотнув омерзительный кислый комок, Андрей просипел:

- А я - что? Я в этом ничего не понимаю. Если с кораблем все в порядке, надо лететь.

Хрусталев улыбнулся:

- Постановили единогласно. Матушка-"Россия" нас не подведет, - он похлопал по изолирующему покрытию кабины. Инерция толкнула его в сторону, но командир был не новичок в невесомости - тут же остановил полет, схватившись за страховочную петлю.

Он предпочел умолчать, что если с кораблем все-таки что-то не в порядке, экипаж вряд ли сможет это заметить (ну, разве что кроме разгерметизации) без подсказки с Земли, где за телеметрией ежесекундно следят несколько сотен внимательных пар глаз.

К концу первых суток полета Андрей впал в апатию.

Наверное, он должен был облазить весь корабль, пощупать все, что разрешили бы Хрусталев с Ильдаровым. А чисто мужская тяга к технике должна по идее заставить его восторгаться умелыми придумками инженеров - космическим душем, похожим на пыточную парокамеру современных тиранов, едой в тюбиках и вакуумных упаковках (особенно впечатляли мини-буханочки хлеба на один укус, специально изготовленные, чтобы не засорять крошками воздух), велоэнергометром, беговой дорожкой - из-за экономии места в "России" тренажер смонтировали на стене, ведь в невесомости все равно, где бегать...

Но он просто не мог себя пересилить. Сначала невесомость чуть не заставила его вывернуть наружу желудок, а когда он немного привык к отсутствию веса, пошла серия коррекций курса, на коротенькие секунды снова появлялась тяжесть, потом опять приходилось беспомощно болтаться над креслом. Сложная наука передвижения в невесомости Андрею так и не далась. Вроде бы объяснения Хрусталева казались ясными, как день, но, когда дело доходило до практики, Андрей обязательно путал правую руку с левой, вытягивался не в ту сторону.

В итоге, заработав несколько чувствительных ушибов от столкновения со стенами, как всегда не вовремя оказывающимися на пути, креслами, кожухами аппаратуры и комингсами люков, он резко передумал изображать из себя матерого космического волка.

Связь так и не восстановилась. Точно следуя плану полета, через пять дней "Россия" совершила удачную посадку в районе моря Дождей, чуть отклонившись к западу от расчетной точки. Корабль сел на автоматике, полностью отработав заложенную в бортовую ЭВМ программу, хотя перед самой посадкой Хрусталев то и дело поглядывал на пульт ручного управления.

- Ну, поздравляю, космонавты! Мы на Луне! Эй, Везунчик, как самочувствие?

- Здорово, командир. Я, наконец, что-то вешу. Только почему-то...

- Что?

- Почему мне кажется, что я вешу столько же, как дома, на Земле. А говорили на Луне - притяжение вшестеро меньше.

- Ничего, - ответил Ильдаров, - это с непривычки. После невесомости вестибулярка шалит. Когда с орбиты на Землю спускаешься, вообще рукой-ногой пошевелить не можешь, кажется, будто весишь тонны полторы.

Андрей пошевелился в кресле, с удовольствием привыкая к ощущению собственного веса. После пяти дней в невесомости движения были немного резкими и дерганными. Моторика мышц тоже заново привыкала к силе тяжести.

- Надо, наверное, чего-то сказать... Ведь наши переговоры записываются? Вот и ляпнем что-нибудь для истории. Ну, типа, как Армстронг. Это маленький шаг для человека, но...

- Ага, - рассмеялся Ильдаров. - Только Армстронг сказал еще кое-что. После своей знаменитой фразы он добавил вполголоса: "Удачи, мистер Горский!". Когда "Аполлон" вернулся на Землю, настырные журналисты долго пытались добиться от Армстронга объяснения этой фразы, на что он, чисто по-американски отвечал: "без комментариев". И вдруг лет через десять после полета, получив на пресс-конференции стандартный вопрос: "А кто же такой мистер Горский?", Армстронг неожиданно ответил, что, поскольку господин Горский на днях умер, он считает для себя возможным объясниться...

- Да знаю я эту историю! Алексей, проверь лучше программу возвращения, у нас времени не так много, а еще пробы брать...

- Подождите, командир! - Андрей слушал бортинженера с заметным интересом. - Пусть доскажет, чем там все кончилось!

- Когда мне было семь лет, рассказал Армстронг, мы с братом играли в бейсбол. Брат слишком сильно ударил по мячу, и он упал под окнами наших соседей, Горских. Я побежал поднимать мяч и услышал, как миссис Горская говорит мужу: "Оральный секс?! Ты хочешь орального секса? Запомни, Горский, ты получишь его, когда соседский мальчишка прогуляется по Луне!!!"

Космонавты рассмеялись. Хрусталев с Ильдаровым отстегнулись, освободили Андрея.

- Все это байки, Андрей, не слушай. Не было ничего такого, а если и было - все равно треп... Алексей, что там у тебя?

Бортинженер не отвечал, лишь молча указал командиру на экранчик бортовой ЭВМ. Андрей не заметил, как за его спиной космонавты обменялись тревожными взглядами.

В переходном тамбуре было тесно. Как учили, Андрей в три движения освободил лунный скафандр, расстегнул его.

В таком виде "Кречет" напоминал тело человека героических пропорций с распоротым животом.

"Черт! Ну и ассоциации..."

Андрея передернуло.

"Все равно надо идти. По программе полета "Россия" должна находиться на поверхности всего семь часов, за это время нужно успеть сходить туда и обратно. И нечего рефлексировать.

Да, это страшно. Это почти невозможно. Это выше человеческих сил. Лучше все это время просидеть в тесной, но такой уютной кабине, пристегнутся к креслу и никуда не выходить. НИКУДА!!

Только зачем тогда он прилетел сюда? За триста восемьдесят тысяч километров от Земли?

Нет, мил-друг Андрей, если взялся - надо делать.

Тем более, как теперь точно решено, - для себя..."

- Командир, я просчитал на компе маршрут возвращения... У нас на старте был перерасход топлива.

- Много?

- Вторая ступень отвалилась за восемь секунд до истечения работы двигателей. Я прикинул - взлететь нам хватит. И на пару коррекций на обратном пути хватит. А вот тормозиться нечем.

- А если, как "Аполло-13" - затормозим атмосферой? Попробуй. Тем более что на Земле не могли не заметить перерасхода. Даже без связи сообразят, как подкинуть поправки на коррекцию. Но ты все-таки попробуй связаться с ЦУПом. Нам теперь без них совсем никуда...

- Андрею скажем?

- Нет. Он же у нас Везунчик. Лучше ему пока ничего не знать. Ладно, ты считай, а я пойду, помогу Везунчику скафандр надеть... Пусть прогуляется.

В многочисленных фантастических романах о Луне нет-нет, да и встречается ситуация, когда герой, спасая товарищей от очередной неотвратимой опасности, "помчался вперед гигантскими прыжками". Почему-то принято считать, что так передвигаться значительно быстрее. Не в шесть раз, конечно, - момент инерции тоже надо учитывать, ведь на Луне во время прыжка приходится толкать вперед еще и тяжеленный скафандр, но все равно - быстрее.

Однако не получается: шаги-то действительно выходят не маленькие, метров по пятнадцать, но зато скорость передвижения замедляется. Притяжение меньше, прыжок вместо стремительного броска превращается в неспешный заплыв над лунной поверхностью.

Передвижение по Луне Андрей более или менее отработал в Звездном, закаленные в условиях земного притяжения ноги, еще не совсем, правда, отошедшие от невесомости, резкими толчками несли его к цели. Если бы еще не ослепительный диск солнца над головой! Конечно, четыре килограмма воды в охладительной системе "Кречета", постепенно испаряясь через плечевые дюзы, делают свое дело, затемненный фильтр прикрывает глаза, но все равно легче не становится.

Андрей, сверился с картой - вот она, нужная точка, рукой подать. У подножья вот этой иссеченной метеоритами скалы. Да, впрочем, мог бы и не смотреть на карту. Его тянуло в Девятую точку с неодолимой силой, неизвестно смог бы он противится этому зову, если б захотел.

Тяжелый ботинок ступил на каменный горб микрократера, растер его в пыль. Андрей на секунду потерял равновесие, взмахнул руками и...

Зов иссяк. Как будто путник, страдавший от жажды в пустыне, рухнул без сил в полноводное пресное озеро, как будто ученый, годами бившийся над разгадкой очередной тайны, отложил ручку и увидел перед собой четкие строчки формул.

Везунчик пришел на зов Удачи.

По лицу Андрея струился пот - даже водяное охлаждение не спасало полностью от палящего солнца, но он не замечал этого, стоял неподвижно. Усталость от изматывающего полета, лунной жары, долгой прогулки в тяжелом скафандре отступила.

Он как будто снова ощутил себя на Земле, в зеленеющим весеннем лесу ранним утром после дождя. На распустившихся листьях блестят росинки, буйная подушка трав пружинит под ногами...

Чувствуя непреодолимое желание вздохнуть всей грудью, Андрей недоуменно оглядывается: кругом - сияющие ослепительной белизной лунные цирки, изрезанные миллионолетней метеоритной эрозией скалы, черные провалы трещин...

Он поднял руки к шее, потянул вбок крепления шлема. В ушах зашумело, кожу на лице словно бы обдул легкий ветерок. Андрей провернул тяжеленную, совершенно ненужную и бесполезную сферу и, обхватив руками, стянул шлем с головы. Кто-то маленький внутри него закричал: "А-А!! Что ты делаешь!", - но сам Андрей ничего не почувствовал, разве что при следующем вдохе ощутил вокруг себя пьяняще-чистый воздух с запахами влажной травы, свежести и мокрой коры, как это бывает в лесу после дождя.

Первым его увидел Ильдаров. Бортинженер мельком глянул в иллюминатор и застыл.

- Что ты там увидел? - спросил Хрусталев. Вместо ответа тот показал рукой: смотри сам, мол. Капитан несколько раздраженно приник к исчерченному перекрестьями системы наведения окошку - его должны были использовать для ориентации при посадке на ручном управлении, - и не смог сдержать удивленного возгласа:

- Твою мать!

Со стороны висящего над горизонтом голубым фонариком диска Земли к "России" медленно приближался скафандр с непокрытой головой. Везунчик словно резвился - делал широкие шаги то в одну, то в другую сторону, подбрасывал вверх шлем, ловил его, а однажды даже наподдал по нему ногой, как по футбольному мячу.

Везунчик что-то сказал, космонавты увидели, как двигаются его губы.

- Щипать друг друга будем? - спросил Хрусталев. Бортинженер ошалело посмотрел на командира, помотал головой.

- Везунчик, значит... - проговорил командир вполголоса. - Ну-ну...

Андрей хотел было попросить открыть люк, но потом передумал. Зачем ему теперь люк, корабль...

- Улетайте! - крикнул он и махнул рукой. - Улетайте без меня!

Если космонавты его и слышали, то никто не отозвался. И только через минуту Андрей сообразил почему и чуть не хлопнул себя по лбу: "ну, конечно - вакуум!"

Он надел шлем, включил радио и, не обращая внимания на ворвавшиеся под шлем удивленные возгласы, произнес, наслаждаясь новой силой:

- Взлетайте без меня. Немедленно!

Неизвестно, что подействовало на экипаж больше - мощь его голоса или фантасмагорическое зрелище, которое они и думать не могли увидеть на Луне: тяжелый скафандр "Кречет", увенчанный непокрытой головой Везунчика. Андрей улыбался, а волосы на голове немного колыхались, как если бы их касался легкий ветерок.

Как лунатики, командир и бортинженер подчинились приказу. Минут через пять сработали пиропатроны, отстрелив посадочную платформу с опорами. Двигатели неуверенно плюнули огнем - опытный командир решил прогреть дюзы, чтобы не подвергать их слишком сильным температурным нагрузкам. Потом корабль дернулся, приподнялся на мгновение и быстро пошел вверх, распушив, как павлин, пышный огненный хвост.

Проводив взглядом "Россию", Андрей, не включая связи, тихо, почти про себя сказал:

- Счастливого пути. Вы долетите, я ЗНАЮ.

После чего, ощущая в себе СИЛУ, равной которой не было никогда и ни у кого, он повернулся лицом к Земле, долго смотрел на бело-голубой диск. Потом протянул руку, прикрыл Землю перчаткой. Рассмеялся, открыл снова и произнес:

- Это МОЯ планета!

2003 г.