сейчас, то, наверно, смог бы превратить ее в носорога И это в
лучшем случае, а в худшем... Его передернуло, и он умолк.
сгорбившегося над долиной замка. Нигде, ни в одном окне, ни
около колеблющихся башен не было ни малейшего движения, не было
видно и Красного Быка. Но она знала, что он останется там, у
корней замка, пока вновь не настанет ночь: сильней всякой силы,
непобедимый, как сама ночь. Во второй раз она прикоснулась к
месту, на котором прежде был рог.
там, где сидели, уронив головы с открытыми ртами. Придерживая
одной рукой черный плащ у горла, она стояла и прислушивалась к
их сонному дыханию. В первый раз, еще очень слабо, до нее
донесся запах моря.
слепило глаза плоское море. Они расхаживали по высокой
скособочившейся башенке. Башни нарастали из замка, словно корни
странного дерева, решившего расти наоборот, корнями кверху.
Отсюда часовые могли видеть всю долину Хагсгейта, вплоть до
города и остроконечных гор за ним, и дорогу, ведущую от края
долины к громадным покосившимся главным воротам замка Короля
Хаггарда.
поспешил на другую сторону башни. Это могло бы вывернуть
наизнанку желудок непривычного человека -- ведь башня
покосилась настолько, что, огибая ее, часовые смотрели то в
небо, то в море. Замок стоял на краю скалы, ножом обрезавшей
тонкую желтую полоску пляжа, на которой, словно через прорехи в
платье, торчали зеленые и черные скалы. Восседавшие на скалах
мешковатые птицы давились от смеха: "Вот как! Вот как!".
в плаще -- не знаю...
шкур с нашитыми на них кольцами, крышками от бутылок, звеньями
цепей, лица их скрывали проржавевшие забрала, но голос и
походка первого выдавали старшего.
заранее о его сути.
нависающего моря, шаркнув своей жалкой броней о парапет.
первый, -- кроме штанов, этого ничто не подтверждает. И все же
предупреждаю: не торопись признавать в третьем мужчину или
женщину. Подожди и посмотри, что будет.
вырос, не подозревая, что в мире существуют две тайны, если бы
я думал, что все встречные женщины ничем не отличаются от меня,
я и тогда бы понял, что в жизни не видел подобного существа. Я
всегда жалел, что ты никогда не был доволен мной; но теперь,
когда я вижу ее, мне жаль, что я никогда не был доволен собой.
Ах, как мне жаль.
пытался разглядеть три фигурки, медленно ползущие по дороге. За
забралом прошелестел его смех.
характер, -- сообщил он. -- Мужчина, похоже, безопасен, хоть он
и бродяга. Менестрель как будто или игрок.
Твоя закатная красавица с дивными волосами? Не наскучила она
тебе за эту четверть часа, ведь ты увидел ее ближе, чем
позволяет любовь? -- Его голос скребся маленькими когтистыми
лапами в забрало шлема.
второй стражник, -- как близко бы она ни подошла. -- В его
приглушенном, полном сожаления голосе отдавалось эхо утраченных
возможностей. -- Она полна новизны, -- сказал он. -- Все для
нее впервые: посмотри, как она двигается, как идет, как
поворачивает голову, -- все впервые, словно никто не делал
этого до нее. Посмотри, как она вдыхает и выдыхает воздух, --
будто кроме нее никто на свете не знает, как это хорошо. Все
для нее. Если бы я узнал, что она родилась сегодня утром, я
удивился бы лишь тому, что она уже так выросла.
путников. Сначала его заметил высокий мужчина, потом -- угрюмая
женщина. Их глаза увидели лишь проржавевшие, пустые и мрачные
доспехи. Но девушка в черном плаще подняла голову, и он
отшатнулся от парапета, защищаясь рукой от ее взгляда. Через
мгновение вместе со своими спутниками она исчезла в тени замка,
и он опустил руку.
одна взрослая девушка не выглядит так, если только она
нормальна. Жаль, если это так, но все же это лучше, чем...
стражник.
предпочел, чтобы она оказалась сумасшедшей. Давай спускаться.
по обеим сторонам ворот, скрестив тупые погнутые алебарды и
выставив вперед мечи. Солнце опустилось, и в меркнущем свете
моря их нелепые доспехи утратили угрожающий вид. Глядя друг на
друга, путники неуверенно остановились -- за их спинами не
высился мрачный замок и ничто не скрывало их глаз.
первого стражника. Высокий мужчина выступил вперед. -- Я --
Шмендрик Маг, -- сказал он. -- Это -- Молли Отрава, моя
помощница, а это -- Леди Амальтея, -- он запнулся на имени
белой девушки, словно ни разу не произносил его. -- Мы просим
аудиенции у Короля Хаггарда, -- продолжал он. -- Для этого мы
проделали долгий путь.
что-нибудь скажет, но тот только глядел на Леди Амальтею. Тогда
он нетерпеливо произнес: -- Изложите ваше дело к Королю
Хаггарду. -- Я изложу его лишь самому Хаггарду, -- ответил
волшебник. -- Разве можно сообщать важное дело привратникам и
стражникам? Проведите нас к Королю.
важное дело с Королем Хаггардом? -- мрачно вопросил старший
стражник. Однако он повернулся, и путники последовали за ним в
ворота. Замыкал шествие молодой стражник, его походка была
такой же мягкой, как и у Леди Амальтеи, чьи движения он
бессознательно повторял. Перед воротами она обернулась на море,
то же сделал и он.
был уже на другой службе, под началом другого капитана. Он
вошел в ворота лишь после того, как на это решилась Леди
Амальтея. Он шествовал следом, сонно напевая:
Радоваться ль мне или бояться? Что же со мной происходит?
стираным бельем, и через небольшую дверцу вошли в зал, столь
обширный, что в темноте не было видно ни стен его, ни потолка.
Громадные каменные колонны выскакивали им навстречу и
проскальзывали мимо, не позволяя разглядеть себя. Эхом
отдавалось дыхание, и почти также отчетливо, как и их
собственные, звучали мелкие шажки каких-то существ. Молли
Отрава жалась поближе к Шмендрику.
узенькую лестницу. Там были окна, но не было света. Поднимаясь,
лестница скручивалась все туже и туже, казалось, каждая
ступенька закручивается вокруг себя и башня сжимается вокруг
них, как потный кулак. Тьма смотрела на них и прикасалась к
ним. Она пахла дождем и псиной.
вздрогнула, как попавший на мель корабль, и отозвалась низким
каменным стоном. Пытаясь устоять на трясущейся лестнице, трое
путников вскрикнули, но провожатые двигались вперед уверенно и
без разговоров. Младший бесхитростно шепнул Леди Амальтее: --
Все в порядке, не пугайтесь. Это Бык. Звук не повторился.
ключ и вставил его прямо в стену. Кусок стены повернулся, и
небольшая процессия вошла в низкую и узкую палату с одним
окном, в ее дальнем конце стояло кресло. Кроме кресла, там не
было ничего: ни мебели, ни ковров, ни драпировок, ни шпалер. В
ней были только пятеро вошедших, кресло и мучнистый свет