Чтение 23–й страницы книги ~Надвигается беда~

- Я закричала, и они посмотрели вверх, а там - фонарь...
"Она молчит про племянника, - подумал Вилли, - и дальше
молчать будет. Видишь, Джим! - хотелось крикнуть ему. -
Это - ловушка! Племянник специально поджидал нас, чтобы в
такую заварушку втянуть! А там уж неважно будет, что мы
кому про карнавалы с каруселями рассказываем. Хоть полиция,
хоть родители - никто не поверит!"

- Я не хочу никого обвинять, - продолжала меж тем мисс
Фолей, - но если они не виноваты, то где же они?

- Здесь! - раздался голос.

- Вилли! - отчаянно прошептал Джим, но было уже поздно.

Вилли подпрыгнул, подтянулся и перескочил через
подоконник.

- Здесь, - просто сказал он.

Они неторопливо шли домой по залитым луной тротуарам.
Посредине - м-р Хэллуэй, по бокам - ребята. Уже перед домом
отец Вилли вздохнул.

- По-моему, не стоит тебе, Джим, нарываться на
неприятности с твоей матушкой посреди ночи. Давай, ты ей
утром расскажешь, а? Ты, надеюсь, сможешь попасть домой
по-тихому?

- Запросто! - фыркнул Джим. - Глядите, что у нас
есть...

- У нас?

Джим небрежно кивнул и отодвинул со стены густые плети
дикого винограда. Под ними открылись железные скобы,
ведущие прямо к подоконнику Джима. М-р Хэллуэй тихо
засмеялся, но внутри содрогнулся от внезапной острой печали.

- И давно это здесь? Впрочем, ладно, не говори. У меня
в детстве такие же были, - добавил он и взглянул на
затерянное в зелени окно Джима. - Здорово, конечно, выйти
попозже... - Он остановил себя. - Но вы не слишком поздно
возвращаетесь?

- Да нет. На этой неделе - первый раз после полуночи.
М-р Хэллуэй поразмышлял немножко.

- Полагаю, от разрешения никакого удовольствия бы не
было, так? Еще бы! Тайком смыться на озеро, на кладбище,
на железную дорогу или в персиковый сад...

- Черт! Мистер Хэллуэй, и вы, что ли, тоже, сэр?..

- Еще бы! Но только - чур, женщинам ни слова. Ладно.
Дуй наверх, и чтоб до следующего месяца про эту лестницу
забыть!

- Есть, сэр!

Джим по-обезьяньи взлетел наверх, мелькнул в окне, закрыл
его и задернул занавеску.

Отец Вилли глядел на ступени, спускавшиеся из звездного
поднебесья прямо в свободный мир пустынных тротуаров,
темнеющих зарослей, кладбищенских оград и стен, через
которые можно перемахнуть с шестом.

- Знаешь, Вилли, что мне горше всего? - задумчиво
обратился он к сыну. - Что я больше не в состоянии бегать,
как ты.

- Да, сэр, - ответил Вилли

- Давай-ка разберемся, - предложил отец - Завтра сходим,
еще раз извинимся перед мисс Фолей, и заодно осмотрим
лужайку. Вдруг мы что-нибудь не заметили, пока лазили там с
фонарями. Потом зайдем к окружному шерифу. Ваше счастье,
что вы вовремя появились. Мисс Фолей не предъявила
обвинение.

- Да, сэр.

Они подошли к стене своего дома Отец запустил руку в
заросли плюща.

- У нас тоже? - Он уже нащупал ступеньку.

- У нас тоже.

М-р Хэллуэй вынул кисет и набил трубку Они стояли у
стены; рядом незаметные ступени вели к теплым постелям в
безопасных комнатах. Отец курил трубку

- Я знаю На самом деле вы не виноваты. Ничего вы не
крали.

- Нет.

- Тогда почему признались там, в полиции?

- Да потому, что мисс Фолей почему-то хочет обвинить нас.
А раз она так говорит, ну, значит, так и есть. Ты же видел,
как она удивилась, когда мы через окно ввалились? Она ведь
и думать не думала, что мы сознаемся. Ну а мы сознались.
Знаешь, у нас и кроме Закона врагов хватает. Я подумал:
если мы сознаемся, может, они отстанут от нас? Так и вышло.
Правда, мисс Фолей тоже в выигрыше - мы ведь преступники
теперь, кто нам поверит?

- Я поверю.

- Правда? - Вилли внимательно изучил тени на отцовском
лице. - Папа, прошлой ночью, в три утра...

- В три утра...

Вилли заметил, как вздрогнул отец, словно от ночного
ветра, словно он знал уже все и только двинуться не мог, а
просто протянул руку и тронул Вилли за плечо. И Вилли уже
знал, что не станет говорить больше Не сегодня Может быть,
завтра, да, завтра, или... послезавтра, когда-нибудь потом,
когда будет день и шатры на лугу исчезнут, и уродцы оставят
их в покое, думая, что достаточно припугнули двоих
пронырливых мальчишек, и теперь-то уж они придержат язык за
зубами. Может, пронесет, может...

- Ну, Вилли, - с усилием выговорил отец. Трубка погасла,
но он не заметил. - Продолжай.

"Нет уж, - подумал Вилли, - пусть лучше нас с Джимом
съедят, но больше чтоб никого. Стоит узнать - и ты в
опасности".

Вслух же он сказал:

- Пап, я тебе через пару деньков все расскажу. Ну,
точно! Маминой честью клянусь!

- Маминой чести для меня вполне достаточно, - после
долгого молчания согласился отец.

Ах, как хороша была ночь! От пыльных пожухлых листьев
исходил такой запах, будто к городу вплотную подступили
пески аравийской пустыни. "Как это так, - думал Вилли, -
после всего я еще могу размышлять о тысячелетиях,
скользнувших над землей, и мне грустно, потому что, кроме
меня, ну и еще, быть может, отца, никто не замечает этих
прошедших веков Но мы почему-то даже с отцом не говорим об
этом".

Это был редкостный час в их отношениях. У обоих мысли то
кидались по сторонам, как игривый терьер, то дремали, словно
ленивый кот. Надо было идти спать, а они все медлили и
выбирали окольные пути к подушкам и ночным мыслям. Уже
настала пора сказать о многом, но не обо всем. Время первых
открытий. Первых, а до последних было еще так далеко.
Хотелось знать все и ничего не знать. Самое время для
мужского разговора, да только в сладости его могла затаиться
горечь.

Они поднялись по лестнице, но сразу разойтись не смогли.
Этот миг обещал и другие, наверное, даже не такие уж
отдаленные ночи, когда мужчина и мальчик, готовящийся стать
мужчиной, могли не то что говорить, но даже петь. В конце
концов Вилли осторожно спросил:

- Папа.. а я хороший человек?

- Думаю, да. Точно знаю - да, - был ответ.

- Это... поможет, когда придется действительно туго?

- Обязательно.

- И спасет, когда придется спасаться? Ну, если вокруг,
например, все плохие и на много миль - ни одного хорошего?
Тогда как?

- И тогда пригодится.

- Хотя ведь пользы от этого не очень-то много, верно?

- Знаешь, это ведь не для тела, это все-таки больше для
души.

- Слушай, пап, тебе не приходилось иногда пугаться так,
что даже...

- Душа уходит в пятки? - Отец кивает, а на лице -
беспокойство. - Папа, - голос Вилли едва слышен, - а ты -
хороший человек?

- Я стараюсь. Для тебя и для мамы. Но, видишь ли,
каждый из нас сам по себе вряд ли герой. Я ведь с собой всю
жизнь живу, знаю уж все, что стоит о себе знать.

- Ну и как? В общем?