Чтение 23–й страницы книги ~Момент волшебства~

Джон-Том совсем было собрался сказать, что орел не похож на
любителя музыки, но смолчал. Пытаясь унять предательскую дрожь в
коленях, юноша храбрился, как мог. Мысль о том, что он не включен в
меню ужина, подбадривала.

- Ну и местечко тут у вас!

- Это только начало. - Гирнот был явно польщен.

Вот и хорошо, подумал Джон-Том, что ты покупаешься на лесть. Надо
посмотреть, до какой степени.

- Это только временная база для меня и моих войск. Ты видишь только
пену на волне, которая захлестнет весь мир. Сегодня мы владеем этой
горой, завтра захватим Рунипай, а потом и весь мир!

Глаза орла сверкнули и устремились куда-то в невидимую даль, что
снова напомнило Джон-Тому нечто, уже виденное прежде.

- Мне незнаком рисунок на твоем килте и жилете, - заметил он.

- Естественно, потому что я из другого мира. Я явился сюда уже
давно. Мне потребовалось очень много времени, чтобы организовать вот
этот небольшой ударный отряд. - Орел презрительно хмыкнул. - Хищники в
этом мире не слишком быстро схватывают истину.

- Значит, ты из другого мира? Интересно. Дело в том, что я тоже из
другого мира.

Орел прищурился.

- Вот как? А кем ты был там?

- Изучал законы и пел песни, - признался Джон-Том.

- Песни мне нужны, а законы я создаю сам.

- А кем был ты? - спросил Джон-Том, торопясь сменить тему.

- Я? Я был символом, - ответил орел гордо. - Мое изображение было
повсюду - в камне, в металле, в бронзе. Я был на значках вот такой
величины. - И он свел кончики крыльев до крошечного расстояния. - И на
каменных монолитах такого размера, что ты и представить себе не
можешь. Я был везде, и все люди мне поклонялись. Однако для них я был
только символом. Люди, не колеблясь, поставили одного из своих надо
мной и сделали его символом даже главнее, чем я. Здесь моя власть
кончилась, и я не смог проявить себя по-настоящему. А когда этому
фальшивому символу пришел конец и его стерли в порошок, то из многих
тысяч моих изображений уцелел только я один. Но, если там я был
уничтожен, в этом мире меня ждала свобода. Здесь я возродился и могу
начать все с самого начала, но уже как следует.

Тут орел указал крылом на бесчисленных хищных птиц, кружащихся в
освещенном солнцем воздухе.

- Мои солдаты будут править всеми. Так должно быть - сильные должны
управлять слабыми. Нам, обладающим острыми клювами и когтями, должны
покориться существа, ползающие по земле. Это справедливо, так и будет.

В эту минуту Джон-Том все понял, поскольку знал историю достаточно
хорошо.

- Я узнал тебя! - воскликнул он. - Все это было еще до моего
рождения, но я вспомнил, символом чего ты являешься.

Джон-Том действительно видел Гирнота на металлических и каменных
изображениях, как и говорил орел. Он видел его вознесенным над
устрашающими военными парадами, над холодными уродливыми зданиями.
Этот орел был застывшим воплощением зла.

- Значит, ты не только музыкант, но и историк, - довольно
констатировал Гирнот. - Ценное приобретение для нашей стаи. Скажи-ка,
ты знаешь песню "Хорст Вессель"?

- Нет. Я же сказал: все это было до моего рождения. Но, кажется, я
знаю, какая музыка тебе нужна. Однако почему я должен для тебя петь?
Зачем помогать тебе распространять старую заразу в этом новом мире,
если она уничтожена даже у нас?

- Потому что, если ты не станешь мне помогать, я откушу тебе голову
и проглочу ее, как тыкву.

- С такими аргументами не поспоришь, - согласился Джон-Том и
перекинул на грудь свою дуару.

- Оказывается, ты вполне разумный человек, это хорошо. До тех пор
пока ты будешь вести себя разумно, ты будешь жить. Кроме того, тебе
следует гордиться тем, что ты нужен стае.

- Что конкретно ты от меня хочешь? - вздохнул молодой человек.

Гирнот указал крылом на летающих птиц.

- Их довольно трудно вдохновить на битву. Не всех мне удалось
убедить, что им предстоит править остальными существами, что они
принадлежат к расе господ.

- Только потому, что у них есть крылья, а у других нет, они
принадлежат к расе господ?

- Конечно. Те, кто выше, должны управлять теми, кто ниже. Я хочу
собрать под свои знамена всех хищных птиц этого мира.

- Но вас же мало. Среди всего разнообразия животного мира вы лишь
небольшой отряд хищников.

- Других мы тоже мобилизуем, - самодовольно заявил Гирнот. - Они
будут служить и умирать за нас, гордясь возложенной на них задачей,
особенно когда увидят, каков на деле новый порядок.

- Да не выйдет у тебя ничего - точно так же, как не вышло у того,
кто устанавливал "новый порядок" на Земле.

- Он был дурак, да еще и человек к тому же. В себе я уверен. -
Острый клюв был нацелен прямо на Джон-Тома, но тот стоял твердо,
поскольку отступать все равно было некуда. - А теперь поглядим, не
врал ли ты насчет пения. Спой, и если сумеешь вдохновить моих
соратников, то будешь жить долго.

Пришлось подавить уязвленное самолюбие и взяться за дуару. Джон-Том
успокаивал себя тем, что нужно как-то оттянуть время, пока не явится
Мадж и не вытащит его из переделки. А уж потом они вместе придумают,
как пресечь распространение этой страшной заразы.

Певец исполнил все марши, какие только мог вспомнить. Птицы
заинтересовались музыкой, некоторые даже опустились пониже, чтобы
послушать. Криками одобрения они встречали каждый военный марш. Когда
же Джон-Том осип, Гирнот положил ему на плечо огромное крыло и
дружески потрепал, отчего юноше стало совсем нехорошо.

- Отлично, музыкант! Брось ты свои примитивные моральные поучения,
им нет места в этом мире! Я сумею отблагодарить того, кто посвятит мне
свою жизнь и творчество.

Джон-Том очень хотел сказать орлу, что именно он думает о его
философии тоталитаризма и о нем самом, но вовремя опомнился и, пожав
плечами, промямлил:

- Может, и вправду тут что-то есть. Может, в этом мире твоя задумка
сработает лучше, чем в том, где мы жили раньше.

- Так-то лучше. - Гирнот похлопал Джон-Тома по спине, чуть не сбив
его с ног. - Те, другие, слишком торопились и обезумели. Но я не
потерял здравого смысла и не собираюсь перенапрягать крылья. Наше
наступление будет медленным, но неизбежно приведет к тому, что мы
завоюем весь мир. На этот раз победа будет за нами.

Он оглядел и указал на небольшую пещеру.

- Вот хорошее место для тебя. Или ты предпочитаешь насест повыше?

Джон-Том обвел взглядом вертикальные стены шахты.

- Нет, я не сумею ни залезть туда, ни спуститься. Лучше мне
держаться поближе к земле.

- Бедный ползучий червяк! Но вот увидишь, со мной ты сумеешь
взлететь. Подумай, певец, ты можешь стать первым среди своих
собратьев.

Последовал еще один сокрушающий удар по спине, и Гирнот удалился
потолковать со своими приближенными.

Ничего себе, подумал Джон-Том, с харизмой у него тоже все в
порядке. В воздухе стоял удушливый запах склепа, напоминая о
человеческой бойне из недавней истории. Нет, эта история не должна
повториться здесь. Никогда!

Но нельзя забывать об осторожности. Гирнот не дурак. Пока он уверен
в преданности своего любимца, он будет слушать все, что споет ему
Джон-Том. Поэтому нужно соблюдать осторожность и выждать момент, когда
можно будет что-нибудь предпринять. Неизвестно, правда, что именно.

Проходили дни, а Джон-Тома не переставала изумлять та легкость, с
которой Гирнот сумел подчинить себе умы и волю крылатых хищников. Они
старательно маршировали по земле и тренировались в небе, забыв прежнюю
свободу и независимость ради того, чтобы угодить Гирноту. Это было
совсем на них непохоже.

Однажды знакомый ястреб честно признался юноше, что, оставаясь
наедине с собственными мыслями, многие соколы, ястребы и другие хищные
птицы начинают сомневаться в непогрешимости философии Гирнота. Мысль о
покорении мира не казалась им привлекательной. Но в его присутствии
они становились совершенно беспомощными. Сила воли гигантского орла,
его аргументация подавляли любую попытку сопротивления. Более того,
всякий, осмелившийся высказать сомнение, вскоре бесследно исчезал.
Поэтому никакой организованной оппозиции просто не существовало.

Этот рассказ ободрил Джон-Тома. Значит, не все они запродали свои
души Гирноту, хотя смелости для сопротивления не хватает. Нужно будет
использовать это обстоятельство. Однако возможности для кропотливой
разъяснительной работы отсутствуют: Гирнот обязательно найдет источник
"диссидентства", и тогда прости-прощай, бедный Джонатан Томас
Меривезер!

Нет, тут нужно что-то быстродействующее. Если уж нельзя создать
мощную оппозицию, то, может, подавить злую волю. Но все песни
Джон-Тома были веселыми и жизнерадостными. Самыми мрачными в его
репертуаре были военные марши, которые так нравились Гирноту. Ничего
действительно подрывного и эффективного в голову не приходило, хотя
думать нужно было быстро. Старые марши в его исполнении давно потеряли