рваным одеялом. Двое с трудом укутались, легли и мгновенно уснули.
встал, стараясь не потревожить все еще спящую девушку, и выбрался из
убежища. Под кустами нашел кремень и огниво. Можно ли развести костер?
Лучше нет. Вода и тепло у них есть, но нет никакой еды. То, что они здесь
нашли, нужно будет прихватить с собой. Шеф начал думать о будущем. У него
ничего нет, кроме брюк, так что любое новое приобретение для него
драгоценно.
досягаемости патрулей викингов, которые он видел на пути в лагерь, но
теперь у викингов есть о чем подумать. Все будут в лагере, подсчитывать
потери, решать, что делать дальше - вероятно, бороться друг с другом за
власть над Армией. Выжил ли Сигурт Змееглазый? Даже если выжил, ему трудно
будет удержать в повиновении потрясенную Армию.
уходили рекой, вокруг были и другие люди. Беглецы из армии Эдмунда, те,
что решили уйти до окончательного поражения. Все они как можно быстрей
возвращались к своим домам. Шеф сомневался, чтобы в радиусе пяти миль от
лагеря викингов сейчас остался хотя бы один англичанин. Они поняли, что
нападение их господина окончилось неудачей и что сам их король погиб.
способах обращения Айвара с плененными королями.
тело. Дергалась мышца на бедре. Он попытался остановить ее, осмотрел
волдыри у себя на ладонях.
длинный шип. Шеф кивнул.
капли жидкости, Шеф правой взял ее за теплое плечо.
ним?
в этой сорочке. Знаешь, некоторые из них ужасные вещи делают со своими
женщинами. Как Убби. Говорят, он берет их прямо перед своими людьми, и
если ему не понравится, передает их своим людям, и те все пользуются. Ты
знаешь, я была девственница... я все еще девственница. И я очень
испугалась.
ту же ночь и разговаривал со мной. Он мне сказал... сказал, что он не
похож на других мужчин. Он не евнух, знаешь. У него есть дети. Так он
говорит. Но он мне сказал, что другие мужчины испытывают желание при виде
плоти, а ему... ему нужно что-то другое.
намеки Хунда.
этом, над ним стали бы смеяться. В юности его прозвали Бескостным, потому
что он не мог поступать, как другие. Но он сказал, что убил многих за то,
что над ним смеялись, и понял, что это доставляет ему удовольствие. Теперь
те, кто смеялся над ним, все мертвы, и только самые близкие подозревают, в
чем дело. Если бы все знали, Сигварт не посмел бы подарить меня открыто и
публично, как он сделал. А теперь, сказал он, его зовут Бескостным, потому
что боятся его. Говорят, что по ночам он превращается - не в волка или
медведя, как другие оборотни, а в дракона, огромного длинного змея,
который всю ночь ползает в поисках добычи. Так думают о нем сейчас.
отцом? Он твой отец, не мой. Но даже мне стало жаль его. И хотя не Айвар
это сделал, приказ отдал он. Вот как он поступает. Он мог пощадить тебя,
спасти от насилия. Но кто знает, что он для тебя приготовил? Ты говоришь,
у него есть дети. А матерей их кто-нибудь видел?
Боится, что они больше мужчины, чем он. Но как они проявляют ее, свою
мужественность? Насилуя слабых, находя удовольствие в боли других. Может,
Айвар послан Богом - как наказание людям за их грехи.
прозвучали жесткие нотки.
ее щека прижимается к его обнаженной груди, руки ее скользят по его бокам.
Он прижал ее к себе, и сорочка соскользнула с ее плеч. Шеф увидел перед
собой обнаженные груди, по-девичьи розовые соски. Единственная женщина,
которую он до сих пор так видел, была неряха Труда, тяжелая, неуклюжая, с
жесткой кожей. Его загрубевшие руки гладили невероятно нежную кожу Годивы.
Если он когда-нибудь и думал о таком - а он думал, часто думал, лежа в
одиночестве в рыбачьей хижине или у погасшего горна, - то всегда это
происходило в будущем, когда они отыщут для себя место, когда он заслужит
ее, добудет дом, в котором она сможет жить в безопасности. А теперь, в
лесу, на поляне, на солнечном свете, без благословения священника, без
согласия родителей...
всхлипнула Годива, по-прежнему прижимаясь лицом к его плечу. - Я знала,
что ты придешь за мной. Боялась только, что тебя убьют за это.
дыхание замерло от зависти.
ветви дуба. Он испытывал вялость, полную расслабленность. Но не спал. А
может, спал, но часть сознания не спала, он чувствовал, как ускользнула
Годива. Он думал о будущем, о том, куда они пойдут: в болота, решил он,
вспомнив ночь, проведенную с королевским таном Эдричем. Он по-прежнему
ощущал солнце на коже, мягкий дерн под своим телом, но все это казалось
очень далеким. Так было и раньше - в лагере викингов. Сознание его
поднимается над лесной поляной, уходит от тела...
знакомо: шипение, когда он оборачивает раскаленные ручки клещей влажной
тряпкой, напряжение мышц спины и плеч, когда достает из горна разогретый
докрасна металл, скрип и скрежет кожаного фартука о кожу груди.
Автоматическое отдергивание головы, когда искры летят в волосы. Но это не
его кузница в Эмнете и не горн Торвина, окруженный ягодами рябины. Вокруг
огромное пространство, гигантский просторный открытый зал, такой высокий,
что потолка его не видно, видны только могучие столбы или колонны, вершины
их затянуты дымом.
массе металла на наковальне. Но он не знает, какую форму должен ему
придать. Это знают его руки, они движутся уверенно, без колебаний, сжимают
клещи, поворачивают металл, ударяют с одного направления, потом с другого.
Не наконечник копья и не голова топора, не плужный лемех и не сошник.
Похоже на колесо, но колесо со множеством острых зубцов, как собачьи
клыки. Шеф зачарованно смотрит, как под его ударами рождается вещь. В
глубине души он знает, что совершает невозможное. Прямо из горна
невозможно сковать такой предмет. И все же - он видит, как это можно
сделать, если отдельно выковать зубцы и вставить в подготовленное колесо.
Но зачем это? Может быть, если одно колесо положить рядом с другим,
стоящим вертикально, и если зубья одного колеса совместятся с зубьями
другого, то одно колесо сможет поворачивать другое.
к гигантскому сооружению, стоящему у стены, на самом краю его поля
видимости.
вокруг собрались какие-то фигуры, соответствующие по размерам масштабу
зала. Он не может их ясно разглядеть и даже не смеет смотреть на них,
оторваться от работы, но ощущает их присутствие. Они стоят рядом, смотрят
на него, даже говорят о нем, думает он. Это боги Торвина, боги Пути.
бицепсы перекатываются под кожей рук. Это, должно быть, Тор, думает Шеф. У
него презрительное выражение, враждебное и слегка встревоженное. За ним
другой бог - остроглазый, с острым лицом, большие пальцы за серебряным
поясом, он со скрытым ободрением рассматривает Шефа, словно это лошадь,
которую собираются купить, кровный жеребец, которого глупый владелец
уступает задешево.
стороне.
могучее копье с треугольным наконечником.