рез забор - живое мохнатое одеяло, блестящие глазки, когтистые лапы? Он
заорал и побежал к матери? А может, ему это тогда просто приснилось?
Спокойнее, спокойнее, не теряй головы! Скорее в бывший пискуний загон, к
вертолету. Там еще темно? А, черт! Замок на воротах. Пришлось его пове-
сить на случай, если какой-нибудь слабак вздумает выбрать ночку потемнее
и смыться к папаше Динг-Донгу. Скорее найти ключ? никак его не вставишь?
не повернешь толком. Ничего, ничего, только не теряй головы? А теперь
еще надо бежать к вертолету, отпирать его. Откуда-то взялись рядом Поуст
и Эйби. Ну вот, наконец затрещал мотор, завертелся винт, взбивая яйца,
заглушая все жуткие звуки, писк, визг, пронзительное пение. А они взмыли
в небо, и ад провалился вниз - горящий загон, полный крыс?
чах, - сказал Дэвидсон. - Вы, ребята, и думали быстро, и действовали
быстро. Молодцы! А где Темба?
бы не терпелось самому вести вертолет, и Дэвидсон уступил ему место, а
сам перебрался на заднее сиденье и расслабился. Под ним в густой, неп-
роглядной темноте черной полосой тянулся лес.
Нью-Йорк? В Карачи?
кругом, так, чтобы внизу слышно не было.
настый спокойный человек.
Их там четыре тысячи - все в одном месте. А у нас на хвосте установлено
шесть огнеметов. Дадим пискунам минут двадцать и угостим их банками со
студнем, а тех, кто побежит, прикончим огнеметами.
взяли в плен, мы же не знаем. Нет уж! Я не полечу назад жечь людей! - И
он не повернул вертолета.
возиться некогда.
сказал вертолетчик, подергивая головой, словно пистолет был мухой и он
пытался ее отогнать. - И все. Больше нам горючего взять негде.
этим своим спокойным голосом.
стремительно, как жалящая змея, ударил Поуста рукояткой над ухом. Лесо-
руб перегнулся пополам и остался сидеть на переднем сиденье, опустив го-
лову между колен, а руками почти упираясь в пол.
вертолет по пологой кривой лег на обратный курс.
пробормотал Эйби таким сиплым и хлюпающим голосом, точно у него вдруг
начался насморк.
невозмутимо.
рядом с ним, когда пришел трудный час. Рано или поздно все они сговари-
вались против него просто потому, что не могли выдержать того, что вы-
держивал он. Слабаки всегда сговариваются за спиной сильного, и сильный
человек должен стоять в одиночку и полагаться только на себя. Так уж
устроен мир.
во пожара должно быть видно на десятки километров. А нигде - ничего.
Черно-серое небо вверху, чернота внизу. Значит, пожар погас? Его погаси-
ли? Неужели люди в лагере отбились от пискунов? После того как он спасся
на вертолете? Эта мысль обожгла его мозг, как струя ледяной воды. Да
нет? конечно же, нет! Пятьдесят против тысяч? Ну нет? Но, черт побери,
зато сколько пискунов подорвалось на минных полях! Все дело в том, что
они валом валили. И ничем их нельзя было остановить. Этого он никак
предвидеть не мог. И откуда они, собственно, взялись? В лесу вокруг ла-
геря пискунов уже давным-давно не осталось. А потом вдруг валом повалили
со всех сторон, пробрались по лесам и вдруг полезли из всех своих нор,
как крысы. Тысячи и тысячи. Так, конечно, их ничем не остановишь! Куда,
к черту, девался лагерь? Эйби только делает вид, будто его ищет, а сам
свое гнет.
- так и сидел, перегнувшись, рядом с Эйби.
ровно семь минут, чтобы его отыскать.
нет, - сказал Эйби, поворачивая обратно.
ничего нельзя было разобрать. Надо их выключить!
Непроницаемая сырая мгла хлестнула их по глазам, точно черное полотенце.
круто поднять вертолет, но опоздал. Из мрака выдвинулись чудовищные де-
ревья и поймали их.
вихри листьев и веток, но стволы были толстыми и крепкими. Маленькая ле-
тающая машина накренилась, дернулась, словно подпрыгнула, высвободилась
и боком рухнула в лес. Прожекторы погасли. Сразу наступила тишина.
говорить их было некому. Тут он сообразил, что вообще не говорил. Мысли
мутились. Наверное, стукнулся затылком. Эйби рядом нет. Где же он? А это
вертолет. Совсем перекошенный, но он сидит, как сидел. А темнота-то,
темнота - хоть глаз выколи.
му скорченное тело Поуста, зажатое между передним сиденьем и приборной
доской. При каждом движении вертолет покачивался, и он наконец сообра-
зил, что машина застряла между деревьями, запуталась в ветках, точно
воздушный змей. В голове у него немного прояснилось, но им овладело неп-
реодолимое желание как можно скорее выбраться из темной накренившейся
кабины. Он переполз на переднее сиденье, спустил ноги наружу и повис на
руках. Ноги болтались, но не задевали земли - ничего, кроме веток. Нако-
нец он разжал руки. Плевать, сколько ему падать, но в кабине он не оста-
нется! До земли оказалось не больше полутора метров. От толчка заболела
голова, но он встал, выпрямился, и ему стало легче. Если бы только вок-
руг не было так темно, так черно! Но у него на поясе есть фонарик - вы-
ходя вечером из коттеджа, он всегда брал с собой фонарик. Так где же фо-
нарик? Странно. Отцепился, должно быть. Пожалуй, следует залезть в вер-
толет и поискать. А может, его взял Эйби? Эйби нарочно разбил вертолет,
забрал его фонарик и сбежал. Слизняк, такой же, как все они. В этой чер-
товой мокрой тьме не видно даже, что у тебя под ногами. Корни всякие,
кусты. А кругом - шорохи, чавканье, непонятно какие звуки: дождь шуршит
по листьям, твари какие-то шастают, шелестят? Нет, надо слазить в верто-
лет за фонариком. Только вот как? Хоть на цыпочки встань, не дотянешься.
фонарик и пошел на разведку, чтобы ориентироваться. Молодец мальчик!
ясь снова увидеть огонек, и наступил на что-то непонятное. Ткнул башма-
ком, а потом осторожно опустил руку, чтобы пощупать, - очень осторожно,
потому что ощупывать то, что не видишь, всегда опасно. Что-то мокрое,
скользкое, будто дохлая крыса. Он быстро отдернул руку. Потом снова наг-
нулся и пощупал в другом месте. Башмак! Шнурки? Значит, у него под нога-
ми валяется Эйби. Выпал из вертолета. Так ему и надо, сукину сыну, - на
Центральный хотел лететь, иуда!
и волос. Он выпрямился. Снова показался свет - неясное сияние за часто-
колом из ближних и дальних стволов. Оно двигалось. Дэвидсон сунул руку в
кобуру. Пистолета там не было. Он вспомнил, что держал его в руке, на
случай, если Эйби или Поуст попробуют что-нибудь выкинуть. Но в руке
пистолета тоже не было. Значит, валяется в вертолете вместе с фонариком.
лы толкали его из стороны в сторону, корни цеплялись за ноги? Внезапно
он растянулся во весь рост на земле среди затрещавших кустов. Он припод-
нялся и на четвереньках пополз в кусты, стараясь забраться поглубже.
Мокрые ветви царапали ему лицо, хватали за одежду. Но он упрямо полз
вперед. Его мозг не воспринимал ничего, кроме сложных запахов гниения и
роста, прелых листьев, влажных листьев, трухи, молодых побегов, цветов -
запахов ночи, весны и дождя. Ему на лицо упал свет. Он увидел пискунов.
И вспомнил, что они делают, если загнать их в угол, вспомнил, что гово-
рил об этом Любов. Он перевернулся на спину, откинул голову, зажмурил