пытается освободиться, связаться с внешним миром.
краю ванны, и тремя резкими движениями стер пар, так что зеркало снова
было чистым; но я увидел в нем только свое перепуганное лицо. Я вылез из
ванны и завернулся в полотенце.
Если каждую ночь меня будут преследовать шепоты и призраки, то мне лучше
убраться отсюда. В "Архитектурал Дайджест" я читал об итальянце, который
жил в своем огромном палаццо вместе с шумным призраком и это ему вообще не
мешало, но я не был ни так храбр, ни так спокоен, чтобы выносить такие
вещи в своем доме. В этих шепотах звучала какая-то омерзительная похоть, а
все видения были полны ужасающего страдания. У меня было чувство, что я
заглядываю прямо в чистилище, хмурое преддверие ада. Самое худшее, что там
была и Джейн, та Джейн, которую я любил и на которой женился, и которую
все еще любил.
снотворного, полученного от доктора Розена. Я взял с собой в постель книгу
о строительстве Панамского Канала. Уже давно миновал час, и в доме царила
тишина, только напольные часы в холле непрерывно тикали и вызванивали
четверти часа.
неожиданно стала тускнеть, как будто в сети падало напряжение. Свет был
все слабее и слабее, пока наконец спираль внутри баллончика не замигала
апельсиновым, как умирающий светлячок, и не погасла.
прошлой ночью в библиотеке. Пар вырывался из моего рта. Я плотно закутался
в одеяло, чтобы не замерзнуть.
услышал шорох ног по полу, как будто пять или шесть человек поспешно
поднимались наверх. Но шум неожиданно затих, дверь осталась запертой, и
никто так и не появился.
одеяло. У меня начала болеть рука, но я боялся пошевелиться. Вчера утром,
вспоминая, как я бравурно вломился в дом миссис Саймонс, я пыжился как
петух, считая, что я был крайне храбр, но теперь, посреди ночи, слыша этот
шепот и шум под дверьми спальни, я только помню, что ужасно боялся.
стискивая зубы. - Д-ж-о-н, - повторил голос. У меня уже не было сомнений в
том, чей это был голос.
такая ослепительно яркая, как до этого, но такая же мигающая, как будто
сообщение, передаваемое по гелиографу. Худая, с запавшими глазами, с
волосами, волнующимися на каком-то невидимом, неощущаемом ветру, с
вознесенными руками, так, как будто она показывала, что хоть она и мертва,
а не носит никаких стигматов. Но больше всего меня ужаснуло то, что она
была настолько высока. В этих туманных белых одеждах она имела более семи
футов роста, она достигала головой потолка и смотрела сверху на меня всем
своим серьезным, удлиненным лицом, при виде которого меня охватил ледяной
ужас.
как будто плыть над ложем в мою сторону. Ее фигура то появлялась, то
исчезала, как будто я смотрел на нее сквозь газовую занавеску. Но чем
ближе она подплывала, тем больший я чувствовал холод и тем выразительнее
слышал электрическое потрескивание от ее развевающихся волос.
Тебя же нет, ты не живешь!
шесть голосов проговорило одновременно. - Джон... люби меня...
Гравитационная черная дыра паники втянула меня в себя с непреодолимой
силой. Я спрятал голову под одеяло, поплотнее прикрыл глаза и завизжал в
подушки:
сон!
воздуха. Потом открыл глаза, но ничего не увидел. Носом я касался постели.
Я раньше или позже я должен буду высунуть нос из-под одеяла и
противостоять тому, от чего Джейн ушла, чтобы шепот стих, чтобы в доме
снова было тепло и безопасно. Потом я все-таки снял одеяло с лица и поднял
взгляд. То, что я увидел, заставило меня завизжать еще раз. Надо мной, на
расстоянии едва в четыре или пять дюймов, склонялось лицо Джейн. Она
смотрела мне прямо в глаза. Казалось, что она подвергалась непрерывным
изменениям: она выглядело то молодо и соблазнительно, то старо и
отвратительно. Глаза ее были пусты и непроницаемы, совершенно лишены
жизни. Все это время на ее лице царило выражение невозмутимого покоя и
мягкости, все так, как и тогда, когда она лежала в гробу, прежде чем ее
похоронили.
всматривалась в меня, но и лежала, вернее, парила вертикально надо мной,
не касаясь меня, на расстоянии в пять или шесть дюймов над ложем. От нее
несло холодом, как будто паром от сухого льда, я чувствовал, как изморось
оседает у меня на волосах и ресницах. Джейн все парила надо мной, ледяная
и неземная, запертая в каком-то измерении, в котором вес и гравитации не
имеют совершенно никакого значения.
раздавался в длинном пустом коридоре. - Джон... войди в меня...
лежал голый, а мигающий призрак Джейн вздымался надо мной, шептал мне,
морозил ледяным дыханием и молил о любви.
ледяная ладонь продвигается по моему лбу, касается щек и губ. Холод пополз
вниз по голому телу, пощипал за соски на груди, коснулся мышц на груди,
начал обнимать бедра. Потом коснулся моей мошонки, пока не зашевелился мой
член, несмотря на весь свой страх, несмотря на все неудобство положения, я
почувствовал, как мой член твердеет, увеличивается и поднимается.
прошептал голос, в котором была целая куча голосов. Холод обхватил мой
пенис и начал массировать его вверх и вниз, а во мне начал нарастать
безумный оргазм, которого я уже не чувствовал больше месяца. - Какой он у
тебя хороший... Джон...
не живешь, Джейн. Я же видел тебя мертвой. Ты же не живешь.
вот-вот начну спускать... Это напоминало секс, но все было совершенно
другим. Я чувствовал скользкость и мягкость, возбуждающее прикосновение
волос на лоне - но только все это было ледяным. Мой пенис побелел от
холода, а тело покрылось гусиной кожей.
знал, что это неправда, я знал, что это невозможно, я знал, что я не мог
заниматься любовью со своей мертвой женой. Но когда на мой голый живот
брызнула сперма, я услышал мерзкий скрипящий звук, и лицо Джейн, несясь ко
мне с неправдоподобной скоростью, взорвалось в фонтане крови и обломков
стекла. И на одно страшное мгновение ее лицо касалось меня - с содранной
живьем кожей - обнаженные кости скул, выбитые, раскачивающиеся глаза,
окровавленные зубы, скалящиеся из-за бесформенных размозженных губ.
столик и сбросил на пол звучащий дождь предметов: бутылочек с кремом для
бритья, фотографий в рамках, разных украшений. Ваза с рисунком цветов на
фарфоре разбилась на моем черепе.
тела, ничего. Я чувствовал, как по моему телу сплывает струя спермы. Я
коснулся липкости на моем теле. Это был кошмарный сон, повторял я себе.
Эротический кошмар. Помесь страха и голода по дыре, перемешивающаяся с
воспоминанием о Джейн.
только два часа ночи и я чувствовал такую усталость, что мечтал только
одном: вползти под одеяло и закрыть глаза. Я зажал виски руками, пытаясь
успокоить себя.
коричневые пятна, напоминающие следы горелого. Некоторые из них даже
слегка дымились, как будто кто-то выжигал их снизу раскаленным прутом или
концом сигареты. Завороженный и полный страха, я смотрел, как перед моими
глазами появляются кружочки, петли, перекладины.
как раз сегодня общался с Эдвардом Уордвеллом. Но все сходилось так
великолепно, что у меня не появилось и сомнения, что буквы могут означать
что-то иное. Не СПАСИ МЕНЯ или СПАСЕНИЕ, а только СПАСИ КОРАБЛЬ.
в трюме "Дэвида Дарка", молило о спасении.
Курылев Олег
Конан-Дойль Артур
Белогорский Евгений
Посняков Андрей
Махров Алексей
Шилова Юлия