в родную гавань возвернуться, но только посудины их на дне лежат, а
наверху призраки шуруют. Черт его знает, может, то место и есть Ад, больно
там вопят да стонут жалостно. Рулевой разворачивает наше корыто, и мы
влетаем прямиком в шторм. Долго ли, коротко ли, видим мы бакены у отмели и
ложимся на обратный курс, и вот вам крест, никто никогда так радостно не
целовал землю, как мы в Кингстоне.
полностью поглощены игрой. Кертис потянулся к своей бутылке, отхлебнул и
уставился на Янгблада. Тот глядел затравленно.
никогда не видел.
карты.
взглянув, не надо ли чего. Она окинула взглядом бар - от столиков, залитых
резким светом ламп на потолке, до самых дальних, тонувших в полумраке.
Проклятый Фрэнки Кинг нализался, и хмелел все больше, и разорялся все
громче - скоро придется велеть Мо вышвырнуть ублюдка вон. Двое затерли в
угол Ренни, официантку, и пытались договориться с ней на после работы, но
девушка смотрела скучающе, без интереса. "Так вам и надо, кобели", -
мрачно усмехнувшись, подумала негритянка. Да, и еще столик в глубине зала,
где вполголоса толкуют двое...
Стивена Кипа и его белого приятеля, когда они явились сюда и сели за
столик у дальней стены, не видела никогда. Она подала пиво констеблю,
темный ром белому и хотела поболтать с ними, но почувствовала, что им не
до нее. В глазах Кипа было что-то такое, что заставило ее вернуться к
работе - протирать стаканы за стойкой, высматривать признаки неизбежного
скандала. Сейчас она пронесла свое крупное, сильное тело мимо
расступившейся перед ней пьяной компании и подошла к столику констебля:
головой.
прочь. Фрэнки Кингу хмель ударил в голову, и смотрел Фрэнки воинственно.
ладони, посмотрел на выкашлянную слюну и вытер руки носовым платком.
газов не было.
глаза констеблю. - Как нам могло померещиться одно и то же? Даже если мы
находились под действием каких-то паров, почему, черт возьми, нам
привиделось одно и то же?
стол и спросил:
знаю, что я видел! И я еще не сошел с ума!
никогда не был суеверным; я никогда не верил ни в джамби, ни во что
другое, но сегодня меня перевернуло. Кип, на лодке что-то было,
шевелилось, я чувствовал... чувствовал...
ненависть. Может быть, у меня были забиты всякой дрянью легкие, может
быть, меня подвели глаза, может быть, я еле соображал от страха, но те
твари ненавидели нас, Кип. Им хотелось разорвать нас на куски.
Кип. - Если ты полагаешь, что там было что-то еще, ты ошибаешься. Ты
обознался в темноте. И принял эхо за стук по железу. Видимо, виновата
дрянь, которой мы надышались. Она добавила громкости звукам и превратила
тени в... э-э... то, что ты, по-твоему, видел.
наверное, выронил его.
злость и раздражение. - ТЫ ТАК ПОЛАГАЕШЬ?
не скажу, что это было, но...
Здешние люди очень суеверны и боязливы, Дэвид. Стоит только подобной
истории просочиться в народ и слухам - разнестись по острову, как все
начнут разгуливать по улицам с оружием и запираться дома на десять
замков...
В том, что находится внутри этой лодки, есть что-то ужасное, Кип. Ты это
знаешь не хуже меня.
бутылкой мелочь и поднялся.
и легонько хлопнул приятеля по плечу. - От этой лодки одни неприятности. В
понедельник утром я велю отбуксировать ее на глубокое место и вскрыть
корпус. У тебя уже есть нацистская безделушка, у меня - убийство для
расследования. По-моему, хватит.
проговорил Мур.
компанией, играющей в покер. Один из игроков, подавшись к приятелям, с
жаром о чем-то толковал, понизив голос до шепота и округлив глаза. Заметив
напряженное выражение их лиц, Кип прислушался.
за столиком. - Я пойти поглядеть на нее и то боюсь. Не надо мне... - Он
вдруг заметил, что на него не смотрят, и взглянул Кипу в лицо. Кип медлил,
оглядывая сидевших за столом.
воздух. Шагая через улицу к джипу, он вдруг уловил в дуновении вечернего
бриза гнилостный душок. Он знал, откуда этот смрад: из дока, где стояла
полуистлевшая лодка, сквозь щели и дыры просачивалась гниль, чтобы
отравить всю Кокину.
Муру - наверное, он мог врать всему острову, постольку поскольку это
подразумевала его должность стража порядка. Но обмануть себя он не мог. В
чреве немецкой подлодки таилось что-то ужасное, грозное, невыразимо
злобное.
завел мотор, включил передачу и поехал по темным улицам домой.
Сан-Томаса, Кокрелл Гудлоу видел, как зарезали женщину.
негритянка в платье в коричневую полоску; вдруг мелькнуло яркое пятно - из
переулка выскочил мужчина в красной рубахе. Он схватил негритянку сзади за
горло, она уронила на землю сумку с продуктами, и Гудлоу увидел, как
коротко, остро блеснул нож, вонзаясь ей под ложечку - раз, потом другой.
"Мразь! - не помня себя орал мужчина. - Грязная тварь!" Молодая женщина
открыла рот, чтобы закричать. Сперва послышался страшный булькающий хрип,
а потом - пронзительный визг, от которого по всему телу у Гудлоу пошли
мурашки, перехватило горло, а руки сами зажали уши. Мужчина оттолкнул свою
жертву, бросил нож и кинулся бежать. Несколько человек постарше с криками
погнались за ним; на залитой кровью земле в ужасе и отчаянии
безостановочно кричала женщина. Потом она замолчала, тогда наконец кто-то
склонился над ней.
услышал этот крик.
нерв в его теле трепетал, а сердце тяжело бухало в груди. Еще плохо
соображая со сна, чувствуя босыми ногами шероховатые половицы, Кокрелл
принялся нашаривать на ночном столике фонарь.
в темноте. - Что за звук?
спички? Он нашел коробок, зажег фонарь. Теплый свет залил убогую
комнатушку. Кокрелл накинул поверх трусов изношенную рубашку, взял фонарь
и пошел к единственному окну. Окно было открыто. Он отдернул рваную
занавеску и выглянул в темноту. Рядом появилась жена, вцепилась Гудлоу в
плечо.
болезненный. Казалось, кричала женщина, получившая удар ножом. Но нет,
этого не могло быть. От фермы Гудлоу до деревни было две мили и еще миля -
до следующего ближайшего населенного пункта. Через несколько секунд визг
Орловский Гай Юлий
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Белов Вольф
Браун Дэн