молота; двое высоких мужчин, сопровождавших его на мосту, приблизились ко
мне с мечами в руках. Ведьма молчала, изучая меня с какой-то циничной
беспристрастностью, которая показалась мне тревожащей; очевидно, она еще
не приняла решения относительно меня и ждала с моей стороны слова или
поступка, чтобы принять его. Ситуация мне не понравилась. Если дело дойдет
до схватки, у меня будет мало шансов против трех всадников, не говоря уже
о женщинах. Я у меня было чувство, что женщина-ведьма не хочет моей
немедленной смерти, но, возможно, она опоздает прийти мне на помощь; к
тому же у меня не было ни малейшего желания быть избитым, связанным и
приведенным в Карак в качестве пленника.
которые осмелились встать на моем пути, осмелились преграждать мне доступ
к тому, что я захотел сделать своим; во мне пробуждалось высокомерие,
оживали воспоминания, которые начали появляться, как только я извлек
кольцо Калкру...
метнул в меня молот... что сказал мне Джим?... чтобы я не сдерживал
Двайану, когда встречусь с ведьмой... что ж, выпустим его... это
единственный выход... смелый выход... старый выход...
Лейфом Ленгдоном. Я сумел не дать ей поглотить меня полностью, сохранить
свою личность на пороге сознания. Волна отступила, но угрюмо и не далеко.
Неважно, пока она не закрыла меня с головой... Я растолкал солдат и
направился к Тибуру. Происшедшее каким-то образом отразилось на моем лице,
изменило меня. В глазах ведьмы появилось сомнение; рука Тибура отпустила
рукоять молота, он слегка попятил свою лошадь. Я заговорил, и моим
собственным ушам мой гневный голос показался незнакомым.
Почему молчат барабаны и трубы? Так ли надо приветствовать Двайану,
возвращающегося в город айжиров? Клянусь Зардой, я не потерплю этого!
звучала насмешка, и я понял, что преимущество, которое я имел перед ней,
каким-то образом исчезло.
ты действительно Двайану - вряд ли должен винить нас. Очень давно
человеческие глаза не видели тебя, а в этой земле вообще никогда. Как мы
могли узнать тебя? А когда мы впервые увидели тебя, маленькие желтые псы
отогнали тебя от нас. И если мы не приняли тебя, как вправе ожидать
Двайану от города айжиров, то столь же справедливо, что никогда раньше ни
один город айжиров не посещался Двайану таким образом.
меня, которая была Лейфом Ленгдоном и отчаянно боролась, чтобы обрести
контроль, признала это. Но мой беспричинный гнев рос. Я поднял кольцо
Калкру.
оно оказалось у тебя. Само по себе оно ничего не доказывает.
вперед. Я слышал, как она полупрезрительно сказала:
отрыгнула твоих дрожащих предков, рыжая жаба!
напряглось ее тело, васильковые глаза расширились и потемнели, красные
губы раскрылись; ее женщины склонились друг к другу, перешептываясь; в
толпе послышался ропот.
только здесь. Калкру высосал жизнь из всей земли. Только здесь она
сохранилась. Ты лжешь!
туман. Лошадь ближайшего всадника была благородным животным. Я приметил ее
- чалый жеребец, такой же сильный, как тот, что нес меня по оазису в Гоби.
Я вытянул руку, схватил лошадь за морду и заставил опуститься на колени.
Захваченный врасплох, ее всадник перелетел через голову лошади и упал у
моих ног. Но тут же вскочил на ноги, как кошка, и выхватил меч. Я
перехватил его руку, прежде чем он смог ударить, и взмахнул кулаком левой
руки. Кулак ударил его в челюсть; голова его дернулась назад, и он упал. Я
подхватил его меч и вскочил на спину лошади. Прежде чем Тибур смог
пошевелиться, острие моего меча было у его горла.
смешавшемся сознании, лучше бы я проткнул ему горло!
женщиной-ведьмой:
одной из своих женщин. Та слезла со своей лошади, а другие спутники Тибура
помогли спешенному сесть на нее.
заполнен выстроившимися в ряд солдатами, в основном женщинами. Они
смотрели на меня; дисциплина у них была отличная, они молчали и
приветствовали нас только поднятием своих копий.
ограждением крепости. Площадь вымощена камнем и пуста; на ней не менее
полутысячи солдат, тоже в основном женщин; все с сильными телами,
голубоглазые и рыжеволосые. Длина площади не менее четверти мили. Против
нас группа людей на лошадях, того же класса, что и те, что ехали со мной.
Они располагались вблизи портала, к которому направились и мы.
которой пузырилась и кипела вода; от нее поднимался пар. Я решил, что тут
горячий источник; чувствовалось его дыхание. Вокруг стройные каменные
столбы, с каждого выдавалась перекладина, как на виселице, с концов
перекладины свисали цепи. Очень неприятное и зловещее место. Мне оно
совсем не понравилось. Должно быть, это проявилось у меня на лице, потому
что Тибур вежливо объяснил:
шутит.
вежливо. И расхохотался.
подвергаемых пытке; их медленно опускали в этот дьявольский котел. Но я
только равнодушно кивнул, и мы проехали мимо.
глубоко погрузилась в размышления; время от времени я ловил на себе ее
взгляд. Она сделала знак ожидавшим - двум десяткам рыжеволосых девушек и
женщин и полудюжине мужчин; они спешились. Ведьма склонилась ко мне и
прошептала:
верхняя одежда, оставлявшая обнаженной правую грудь; мешковатые брюки,
перевязанные у лодыжек; пояса, на которых висели по два меча, один
длинный, другой короткий. Мужчины в свободных рубашках и таких же
мешковатых брюках; на месте мечей с их поясов свисали молоты, как у
Тибура, но поменьше. Женщины, встретившие меня на берегу реки, были
красивы, но эти гораздо привлекательнее, в них чувствовалась порода. Они
так же откровенно и оценивающе смотрели на меня, как та женщина-солдат и
ее подчиненные; глаза их задержались на моих светлых волосах, как
очарованные. На всех лицах виднелась та же скрытая жестокость, что и на
лице Люр.
лучше познакомиться.
глупо, так доверяясь окружающим; но я думал также и о том, что у меня не
было другого выхода, разве что отправиться в Сирк, а я не знал, где он
расположен; и если бы я попытался это сделать, то был бы преследуемым
преступником по эту сторону белой Нанбу, каким стал по ту сторону. Та
часть меня, которая была Лейфом Ленгдоном, думала так, но другая часть,
та, что была Двайану, вообще об этом не думала. Она раздувала пламя
безжалостности и высокомерия, которые пока сохранили мне жизнь; шептала,