десяти дней и увидел тот памятный, насквозь дождливый день. Ферман сказал:
"Солнце встало сегодня где-то далеко от нас". Не многим бы такое пришло в
голову. И ни один человек не поехал бы на кладбище в такой проливающий
слезы день. Кроме этого старика. Он поехал. Он стоял здесь под дождем,
искал в нем какое-то свое, невинное утешение, и тут эта тварь напала на
него.
находиться сеть из корней травы, была пуста. И тут позади меня... ох, до
восхода луны было все еще далеко... позади меня раздался голос Намира:
нашего голубого ночного свечения в глазах. Вы говорили мне, Дрозма, что он
безнадежно болен. Он и казался таким, широкоплечий, с поджатыми губами, с
наклоненной головой. Но я думаю, что болезнь тех, кто пребывает во зле,
становится чем-то бОльшим, нежели болезнь. Я думаю, они любят ее, как
жертва героина любит свою беду. Как иначе объяснить столь огромное число
преступников? Как объяснить неиссякаемое упорство фанатика, попавшего в
плен одной идеи, и гору трупов вокруг Гитлера? Это же не просто истерия,
когда ведьмы прошлых веков хвастались связью с дьяволом.
голоден или его одолевает любопытство к проявлениям более мелкой жизни.
делаю.
лезвием. - Иногда с помощью вот этого.
камень.
представителя его племени.
сказал: "Почему вы делаете это? Ведь я не причинил вам никакого вреда!"
Видите?.. Он просто не мог осознать своим ничтожным умишком, что к его
жизни можно относиться как к чему-то не имеющего никакого значения. Он
сказал: "Что за шутки?" И протянул руку за ножом, как будто он был
непослушным мальчишкой... Я! Потом он увидел, что его лицо стало моим, и
это озадачило его. Он сказал: "Разве у человека есть другое я? Это мне
снится". И я оборвал его сон. А теперь и ваш!
успеют вскрыть, вы отправитель на третью страницу, как только объявится
новый сексуальный маньяк.
Земле, на моей планете Земле.
предстоящее причиняло ему страдания. Мой камень ударил его в щеку, обнажил
под искусственной плотью настоящую черепную кость, ошеломил его и сбил с
ног. Нож отлетел в темноту ночи. Намир однако тут же вскочил на ноги,
кинулся на меня и мы вцепились друг другу в горло. Его глаза впились в мои
глаза, как если бы он был влюблен в меня. Но в мысль о моей смерти он был
влюблен еще больше. Я оторвал его руки от моего дыхательного горла и
стиснул его плечи, прижав точки, прижав точки, расположенные выше
подключичных нервных узлов. Для марсианина это очень болезненный прием, но
Намир выдержал.
Впрочем, это были всего лишь какие-то секунды, потому что, когда все
кончилось, луна еще не взошла.
я загнал его к потревоженному мху на могиле Фермана, он, словно ощутив
тень собственной смерти, вдруг подавился словами: "Я стар... Но у меня
есть сын..." Он ощутил ненадежность почвы и поднял колено, намереваясь
ударить меня, но я уже ожидал этого. Я подсек его опорную ногу, и он
повалился наконец на мягкую землю. Его руки превратились в соломинки, и
вместе с телом прекратил сопротивление он сам. Только простонал:
показал ему гранату. - У меня есть еще одна. Или у вас имеется собственная
и вы предпочли бы ее?
голубое пламя памяти и немного смеха. - Около ста лет назад... Хотите
послушать.
меня маленький чудак с замашками будды. Почти как Анжело. Некоторое время
я учил его, но он бросил меня. Из него мог бы получиться еще один - и
неплохой - Будда. Мне пришлось избавиться от него. Он уже начинал
проповедовать, понимаете? Мне не хотелось, чтобы его тело превратилось в
священную реликвию, поэтому я применил гранату. Таким образом, Элмис, он
остался всего лишь смутно вспоминаемым дьяволом в двух или трех
неграмотных деревнях. Мир, говорил он. Увеличивать внутренний свет
прославлением света других... Отвратительная чушь! Вы узнаете стиль? А он
был всего лишь начинающим. Он любил цитировать последние слова Гаутамы
[Гаутама Сиддхартха (623-544 гг. до н.э.) - основатель буддизма], а другие
дураки принимались слушать. "Кто бы ни был, Ананда, сейчас или после моего
ухода, будет для него его собственный огонь, его собственное пристанище, и
не будет поисков нового пристанища, с этого времени да будут последователи
моей правды и пойдут они правильной стезей..." И так далее, и так далее, с
небольшими собственными добавлениями.
одну нудную религию. Я, впрочем, его любил. Он был совсем как Анжело...
Кстати, когда я покинул дом, следуя за вами, Анжело как раз отправился в
южный конец Калюмет-стрит...
гранату. - "Индейцы" сегодня ночью схватятся со "стервятниками". Анжело и
Билли... Он совсем мальчик, Билли.
толику лукавства, и это стало еще одним доказательством того, что мои
подозрения относительно Билли Келла, кажется, недалеки от истины.
подслушал. У Анжело есть здравые мысли. Особенно мне понравилась его идея,
касающаяся использования крыш. "Стервятники" займут крыши вдоль
Лоуэлл-стрит, по которой "индейцы" пойдут к месту своего сбора на
Квайэ-лейн. Думаю, обе армии будут использовать приспособления, которые
они называют "шпокалками". Вместо пуль "шпокалки" стреляют
двадцатицентовыми гвоздями и представляют собой вариант арбалета. Лучше
всего вам было бы видно с угла Лоуэлл-стрит и Квайэ-лейн, если, конечно,
все не закончится еще до того, как вы туда доберетесь... Не позволяйте мне
задерживать вас! - Он насмехался надо мной, но многое в его словах могло
оказаться истиной. - Ах да, выбор!.. Элмис, если бы вы могли посмотреть на
себя со стороны! Неужели вы и вправду думаете, что можете уничтожить меня?
гранату несвязанными руками. Мне бы хотелось отдать должное традиции, если
бы я мог доверять вам... Вы уважаете ее?
не услышал ни нотки раскаяния:
триста сорок шесть лет: не стоит ждать правды от презирающего ее. Он
сорвал гранату с пояса и бросил в мою сторону. Граната пролетела мимо,
ударилась в иву. Кладбище на секунду озарилось пурпурным, как кровь,
сиянием. Низ дерева испарился мгновенно, а верхушка с треском и шуршанием
обрушилась на меня. Чтобы спастись, мне, дураку, пришлось прыгнуть в
сторону, а над могилами прозвучал тонкий смех Намира:
играть с судьбой. Первые метры наших дальнейших дорог совпадали, и потому
я преодолел ограду кладбища вслед за Намиром. Он увидел в моей руке свой
нож, улыбнулся улыбкой сумасшедшего и свернул в лес. Теперь наши дороги
расходились. Впрочем, если меня не погубит моя собственная глупая
нерешительность, мы еще встретимся...
ей передние шины и отправился назад, в Латимер.
Аникина Наталья
Панов Вадим
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Куликов Роман
Прозоров Александр