Чтение 23–й страницы книги ~Черная леди~

- Я не знал, что она позировала другим художникам.

- Она не позировала и для портрета, который вы предлагаете, -
сказал я. - Она умерла более шести тысяч лет назад.

- Ерунда, - фыркнул он. - Она была любовницей Маллаки. Насколько
мне известно, она и сейчас его любовница.

- Наверно, вы ошибаетесь, - сказал я. - Я видел ее фотографию, тех
времен, когда человечество еще не покидало Землю.
Он покачал головой.

- Может быть, вы видели кого-нибудь похожего на нее.

- Я не мог ошибиться. Я видел доказательства.

- А я не думаю, чтобы ошибался Маллаки, - ответил Хит. - В конце
концов, он писал с нее.

- Интересно, удастся ли мне поговорить с этим Маллаки, - сказал я.

- Не вижу причин, почему бы нет, - откликнулся Хит. - Конечно, его
придется разыскивать. Он живет не на Шарлемане.

- Я был бы очень благодарен.

- Подумаю, что можно сделать, - сказал Хит. - Между прочим, сколько
портретов Черной Леди у Аберкромби?

- Двадцать семь.
По лицу Хита скользнуло хищное выражение.

- Среди них есть работы знаменитых художников?

- Зачем вы хотите это знать? - спросил я.
Он обезоруживающе улыбнулся.

- Я просто поддерживаю наш разговор. Хотя может быть, вы
предпочитаете сидеть молча до самого вечера?

- Вы признались, что вы - музейный вор, - ответил я. - И я не знаю,
могу ли я ответить на ваш вопрос.

- Вы оскорбляете меня в лучших чувствах, Леонардо.

- Очень жаль, если так.

- Я очень ранимый человек.

- Не сомневаюсь, - ответил я.

- И тем не менее не хотите ничего сказать мне о коллекции
Аберкромби?

- Прежде чем ответить, мне потребуется этическое наставление от
Дома Крстхъонн.

- Крстхъонн? - повторил он. - Раньше вы назвали другое слово.

- Крстхъонн - это мой дом. Ранее я говорил о Доме Илстхни.

- Действительно, - вспомнил он. - Они ювелиры, а вы искусствоведы.
Он помолчал.

- Скажите мне кое-что, Леонардо.

- Если смогу.

- Почему вы так отличаетесь от тех ювелиров? Вы же, в конце концов,
одной расы.

- Физически мы так же похожи друг на друга, как и люди, - ответил
я.

- Может быть, у вас одно строение, но вы оранжевый с фиолетовым, и
у вас по всему телу широкие полосы. Другие бъйорнны были зеленые с
черным, с кругами.

- Люди бывают разных цветов, и все-таки все вы - люди. Наш Узор и
цвет определяют, в какой Дом из тридцати одного мы войдем, но все мы -
бъйорнны.

- Вы хотите сказать, что привязаны к профессии в зависимости от
узоров, с которыми рождаетесь?

- А разве вы, по собственному признанию, не были вынуждены заняться
своей аморальной профессией, неудачно родившись?

- Туше, - он усмехнулся и помедлил. - Но все же, если бы родители
не промотали мое наследство, передо мной открылся бы широкий выбор. А
перед вами, очевидно, нет.

- Вы говорите так, словно это ограничение; уверяю вас, что на самом
деле это не так. В каждой профессии множество занятий и дисциплин, с ней
связанных.

- Но вы должны работать именно в этой профессии, - настаивал он.

- Мы становимся частью Дома, - сказал я. - В этом разница.

- Я ее не вижу.

- В отличие от вас, мы происходим от стадных животных, поэтому в
нас преобладает инстинкт стада, мы должны чувствовать себя частью семьи.
Величайшая трагедия, которая может обрушиться на бъйорнна - родиться с
Узором, который не соответствует Узорам тридцати одного Дома.

- И часто такое случается? - спросил Хит.

- Может быть, один раз на две тысячи, - ответил я. - Такой ребенок
изгоняется и почти сразу умирает.

- По-моему, это варварство.

- Напротив. Раса стремится сохранить генетическую чистоту, а
допустить в общество без-Узорного означает накликать беду.

- Сколько же поколений у вас существует инбридинг? - спросил он.

- Вы все еще не понимаете, - сказал я. - Спаривание часто
происходит между членами разных Домов, именно для того, чтобы избежать
нежелательных последствий интенсивного узкородственного размножения. Я
так появился. Моя мать была из Дома Крилкен, а отец, чью модель я ношу -
из Дома Крстхъонн.

- Значит, вас воспитывал он?

- Меня воспитала Мать Узора.

- Я совсем запутался, - сказал Хит. - Мне казалось, что у вашей
мамы была другая модель.

- Правильно, другая. Меня передали матриарху Дома Крстхъонн - моей
Матери Узора, и ее обязанностью было проследить, чтобы обо мне
заботились и воспитывали в духе и традициях Дома Крстхъонн.

- А ваш отец?

- Что отец?

- Он имел к этому какое-нибудь отношение?

- Я никогда его не видел. Он покинул Бенитар II еще до того, как я
родился.

- Почему? Он нарушил закон, или им не понравился его выбор жены?

- Ни то, ни другое, - объяснил я. - Общество бъйорннов
матриархально. Мужчины появляются и исчезают; женщины Дома - источник
силы и стабильности. Поэтому все мужчины по достижении совершеннолетия
покидают Дом, и обычно планету тоже, чтобы не вносить раскол в
упорядоченную жизнь Дома.

- Судя по вашим словам, они, наверное, скучают по жизни в родимом
стаде.

- Отчаянно.

- Они когда-нибудь возвращаются?

- Только для размножения, или чтоб получить дальнейшие наставления
Дома, - я посмотрел прямо в глаза Хиту. - Путешествуя по галактике,
подвергаешься стольким разлагающим влияниям, что время от времени надо
возвращаться домой и очищаться в нравственных императивах бъйорннов.
Слушая меня, Хит, похоже, забавлялся.

- По-моему, меня только что оскорбили.

- Если так, нижайше приношу извинения.

- Снисходительно принимаю. Не хотите ли вернуться к разговору об
Аберкромби и его коллекции?

- Из этических соображений - не могу.

- Этика может быть такой занудной! - ехидно заметил он. - Наверное,
для бъйорнна особенно.

- Я вырос в очень гармоничном и добропорядочном обществе, - ответил
я. - Несомненно, мой рассказ был недостаточно точным.

- Вряд ли. У меня создалось определенное впечатление, что оно
подавляет некоторые проявления личной инициативы.

- Личность - ничто. Дом - все.

- Вы действительно верите этой чепухе? - спросил он.

- Абсолютно.

- Ну, через пару недель со мной у вас появится более практический
взгляд на вещи.

- Мы не пробудем вместе так долго.

- Еще как пробудем, - беспечно ответил он. - Вам надо посмотреть
картину, потом вы хотели встретиться с Маллаки. Это уже четыре или пять
дней.

- Но вы сказали две недели, - уточнил я.

- Сказал.

- На что уйдет остальное время?

- О, я уверен, мы что-нибудь придумаем, - доверительно произнес он,
и почему-то я понял, что услышу еще не один вопрос о Малькольме
Аберкромби и его коллекции.

9

Наступил вечер, а я все еще не составил мнения о Валентине Хите. Он был
человеком интересным, с ним было весело, он обращался ко мне вежливо и с
уважением, но если ему верить (а я не видел причин сомневаться в его
словах), он был совершенно аморальным преступником, который в настоящее
время скрывает украденные произведения искусства, и без сомнения,
вскорости продаст некоторые из них ничего не подозревающей Тай Чонг. Еще
прежде, чем мы спустились на первый этаж отеля "Эксцельсиор", я решил
задержаться в его обществе ровно столько, сколько понадобится на
приобретение картины Маллаки, а затем как можно быстрее вернуться на
Дальний Лондон.

- Мы наймем автомобиль, или вы предпочитаете какой-нибудь местный
общественный транспорт? - спросил я, когда мы подошли к парадной двери.

- Общественный транспорт? - переспросил он с насмешливой гримасой.
- Толкаться среди пролетариев, которые дышат вам в лицо чесноком и