Чтение 23–й страницы книги ~Ночные крылья~

- Бывают случаи, когда вы, земляне, ставите меня в тупик. Ты поймал
этого беглого Властителя, и я полагал, что ты хочешь продать его нам, а ты
говоришь, что хочешь купить его. Зачем тогда приходить сюда? Это что,
шутка?

- Позвольте мне объяснить.

Он задумчиво разглядывал зеркальную поверхность стола, пока я коротко
рассказывал ему о своем путешествии из Роума со слепым Принцем, о нашем
приходе в Зал Летописцев, о совращении Принцем Олмейн и о мелком злобном
желании Элегро отомстить. Я дал понять, что пришел к завоевателям только
потому, что обязан, и что в мои намерения не входило предавать Принца в их
руки. Затем я сказал:

- Я понимаю: вы считаете, что все Властители подлежат суду. Однако
Принц и так уже заплатил слишком большую цену за свою свободу. Я прошу
сообщить Летописцам, что Принц амнистирован и разрешить ему отправиться в
Ерслем в качестве Пилигрима. В этом случае Элегро не будет иметь над ним
никакой власти.

- А что ты предлагаешь нам взамен, - спросил Человекоправитель
Седьмой, - за амнистирование твоего Принца?

- Я проделал некоторую исследовательскую работу в цистернах памяти
Летописцев.

- И что же?

- Нашел то, что вы ищете.

Человекоправитель Седьмой внимательно изучал меня:

- А откуда тебе известно, что мы ищем?

- В самых заброшенных архивах Зала Летописцев, - сказал я спокойно, -
есть запись о том, как жили ваши предки в резервации в качестве пленников
на Земле. Видна каждая деталь их страданий. Это абсолютное оправдание
нападения на Землю.

- Этого не может быть! Нет такого документа!

По тому, какой резкой была его реакция, я понял, что попал в самое
чувствительное место.

- Мы тщательным образом проверили ваши архивы, - продолжал он. - Есть
только одна запись о жизни в резервации, но не наших людей. Это
негуманоидная раса пирамидальных существ.

- Я видел ее, сказал я. - Но есть и другие. Я много часов провел в
поисках, страстно желая знать о тех несправедливых вещах, которые мы
совершали.

- А индексы...

- ...Они иногда неполные. Я нашел эту запись случайно. Сами Летописцы
не знают о ней. Я расскажу вам... если вы не тронете Принца.

Некоторое время Прокуратор молчал. Наконец он сказал:

- Я не могу понять тебя: или ты негодяй, или же человек с высшими
духовными качествами.

- Я знаю, что такое истинная преданность.

- Однако отдать секреты своей гильдии...

- Я не Летописец, я их ученик, бывший раньше Наблюдателем. Я не хочу,
чтобы вы причинили вред Принцу из-за прихоти этого дурака-рогоносца. Принц
в его руках, и только вы можете его освободить. Поэтому я вынужден
предложить вам этот документ.

- Документ, который Летописцы исключили из индексирующих каталогов,
чтобы он не попал в наши руки!

- Документ, который Летописцы по ошибке положили не в то место и
забыли.

- Сомневаюсь в этом, - сказал Прокуратор. - Они не так уж небрежны.
Они его спрятали, и отдавая его, разве ты не предаешь свою планету? Ты
становишься сообщником ненавистного врага.

Я пожал плечами.

- Я хочу, чтобы Принц Роума был свободен, а все остальное меня не
волнует. Место хранения документа я меняю на предоставление ему амнистии.

На лице Прокуратора появилось то, что можно было назвать улыбкой:

- Не в наших интересах оставлять бывших Властителей на свободе. Твое
положение опасно, ты знаешь? Я могу силой заставить тебя признаться, где
находится документ, и в то же время схватить Принца.

- Можете, - согласился я. - Что ж, я рискую. Но полагаю, что у
народа, который прибыл отомстить за древнее преступление, есть чувство
чести. Я в вашей власти, а местонахождения документа в моем мозгу.

Теперь уже он громко рассмеялся.

- Подожди минутку, - сказал он.

Затем Прокуратор произнес несколько слов на своем языке в
переговорное устройство, и вскоре в канцелярию вошел один из его
соплеменников. Я узнал его мгновенно, хотя на нем не было того вызывающего
одеяния, в котором он путешествовал со мной под именем Измененный Гормон.
Он улыбнулся мне и сказал:

- Приветствую тебя, Наблюдатель.

- И я приветствую, Гормон.

- Меня зовут теперь Победоносный Тринадцатый.

- А меня зовут Томис из Летописцев, - представился я.

- Где это вы успели стать друзьями? - удивился Прокуратор.

- Во время вторжения, - объяснил Победоносный Тринадцатый. - Я
выполнял свое задание как разведчик, встретил этого человека в Талии, и мы
путешествовали вместе до Роума. Но мы были попутчиками, а не друзьями.

- А где Летательница Эвлюэлла? - задрожал я.

- В Парсе, наверное, - ответил он безразлично. - Она говорила, что
хочет вернуться в Хинд, где живет ее народ.

- Так ты любил ее очень недолго?

- Мы были скорее попутчиками, а не любовниками, - бросил завоеватель.
- У нас это прошло.

- У тебя, быть может, - возразил я.

- У нас.

- И из-за того, что прошло, ты лишил человека глаз?

Тот, который был Гормоном, пожал плечами:

- Я сделал это, чтобы проучить его за гордыню.

- Тогда ты сказал, что тобою двигала ревность, - напомнил я. - Ты
утверждал, что хочешь поступить так из-за любви.

Казалось, что Победоносный Тринадцатый потерял ко мне всякий интерес.
Прокуратора он спросил:

- Что здесь делает этот человек? Зачем ты меня вызвал?

- Принц Роума в Перрише, - ответил тот.

Победоносный Тринадцатый выразил явное удивление.

Человекоправитель Седьмой продолжал:

- Он пленник Летописцев. Этот человек предлагает странную сделку. Ты
знаешь Принца лучше нашего. Мне нужен твой совет.

Прокуратор описал ситуацию. Тот, кто был Гормон, слушал задумчиво, не
говоря ни слова. В конце Прокуратор сказал:

- Вопрос вот в чем: амнистировать ли Властителя?

- Он слеп, - ответил Победоносный Тринадцатый. - И лишен власти.
Сторонники его рассеяны. Может, дух его и тверд, но он не представляет
опасности для нас. Можно согласиться на эту сделку.

- Существует амнистивный риск при освобождении Властителя от ареста,
- заметил Прокуратор, - но я согласен. Рискнем.

Мне он сказал.

- Скажи, где нам найти документ?

- Обеспечьте сначала свободу Принцу, - спокойно предложил я.

Оба завоевателя улыбнулись.

- Вполне справедливо, - ответил Человеко-правитель Седьмой. - Однако
послушай, как мы можем быть уверены в том, что ты сдержишь свое слово? Все
что угодно может случиться с тобой в течение следующего часа, когда мы
будем освобождать Принца.

- Я предлагаю вот что, - вмешался Победоносный Тринадцатый. - Это
вопрос не взаимного недоверия, а вопрос времени. Томис, запиши индексы
документа на кубик с шестичасовой отсрочкой. Мы настроим кубик так, что он
выдаст информацию только в том случае, если сам Принц и никто другой даст
команду. Если мы в течение этого времени не найдем и не освободим Принца,
информация будет уничтожена. Если мы освободим Принца, то кубик выдаст нам
информацию даже в том случае, если что-то случится с тобой за это время.

- Ты все предусмотрел, - признал я.

- По рукам? - спросил Прокуратор.

- По рукам, - согласился я.

Они принесли мне кубик и поместили меня за ширмой. На блестящей
поверхности кубика я начертил номер стеллажа и последовательность индексов
для нахождения документа. Через мгновение информация исчезла в темной
глубине кубика. И я вернул его.

Вот таким образом я предал свое земное наследство и стал пособником
завоевателей из-за своей преданности слепому Принцу, совратившего чужую
жену.

Тем временем наступил рассвет. Я не пошел с завоевателями в Зал
Летописцев - не мое это было дело, присутствовать при таких деликатного
свойства событиях. Я предпочел уйти в другую сторону.

Моросил дождь, когда я шел вдоль Сены по серым улицам. Эта река текла
сквозь тысячелетия вдоль каменных парапетов эпохи Первого Цикла, ее
древние мосты были свидетелями тех времен, когда только начиналось
интеллектуальное развитие человечества.

Наступило утро, и во мне проснулся старый рефлекс: я стал неосознанно
искать свои приборы, чтобы произвести наблюдение, но тут же вспомнил, что
все уже позади. Гильдия Наблюдателей упразднена, нас завоевали враги, и
старый Вуэллиг, ныне Томис из Летописцев, продал себя врагам человечества.

В тени религиозного дома с двумя колокольнями, принадлежавшего
древним христерам, меня привлекла будка сомнамбулиста, и я вошел туда. Я
редко общался с членами этой гильдии, ибо опасаюсь шарлатанов, а их в наше
время развелось великое множество. Сомнамбулист в состоянии транса говорит