листвы, он увидел крутой каменистый склон холма Кошачья Берлога, на
вершине которого, как ему было известно, стоял, уходя высоко в небо, замок
гоблинов, где проживал некий О'Тул. А внизу, в чаще, прятался замшелый
каменный мост, обиталище троллей.
рассвета. На траве и кустах, до которых еще не добралось солнце,
поблескивала ледяная роса. Воздух оставлял во рту винный привкус, а
голубизна неба была такой нежной и светлой, что оно словно вообще не имело
цвета. И все это - и небо, и воздух, и скалы, и лес - было пронизано
ощущением непонятного ожидания.
шоссе, и зашагал по тропинке, убегавшей в лощину.
волшебной стране. Максвелл вдруг заметил, что старается ступать медленно и
осторожно, опасаясь нарушить лесное безмолвие резким движением или шумом.
С балдахина ветвей над ним, неторопливо кружа, слетали листья - трепещущие
разноцветные крылышки - и устилали землю мягким ковром. Тропку перед ним
торопливым клубочком перебежала мышь, и опавшие листья даже не зашуршали
под ее лапками. Вдали стрекотала голубая сойка, но деревья приглушали и
смягчали ее пронзительный голос.
свернула к обрыву. Максвелл пошел по правой тропинке. Ему предстоял долгий
и утомительный подъем, но он не торопился и был намерен устраивать частые
передышки. В такой день, подумал он, просто грех спешить, экономя время,
которое можно провести здесь, среди красок и тишины.
бахроме седых лишайников. Ее со всех сторон обступали древесные стволы -
грубая темная кора вековых дубов оттенялась атласной белизной берез в
мелких коричневых пятнышках там, где тонкая кора скрутилась в трубочку, но
все еще льнула к родному дереву, трепеща на ветру. Над грудой валежника
поднималась пирамида ариземы, осыпанная багряными ягодами, и лиловые
листья обвисали, как рваная мантия.
оглядеться и вдохнуть аромат осени, окутывавший все вокруг. В конце концов
он дошел до лужайки, на которую опустился автолет Черчилла, когда тролли
наложили на него заклятие. Отсюда тропа вела прямо к замку гоблинов.
огороженном жердями пастбище Доббин - или другой, очень похожий на него
конь общипывал редкие пучки скудной травы. Над башенками замка кружили
голуби, а в остальном он казался вымершим.
и из распахнутых ворот замка вывалилась орава троллей, которые двигались
довольно странным строем. Они шли тремя вереницами, и каждая вереница
тянула канат совсем как волжские бурлаки в старину, решил Максвелл,
вспомнив картину, которую ему как-то довелось увидеть. Тролли выбрались на
подъемный мост, и Максвелл увидел, что все три каната привязаны к большому
обтесанному камню - тролли волочили его за собой, и он, подпрыгивая на
мосту, глухо гремел.
вскидывая задом.
морщинистые злобные лица, длинные сверкающие клыки, спутанные гривы волос,
дыбящиеся больше обычного, - а позади них, поднимая клубы пыли, грузно
полз камень.
размахивали дубинками, мотыгами, вилами - короче говоря, всем, что
подвернулось им под руку.
решительно, всем весом налегая на канаты, а за ними, испуская
пронзительные воинственные клики, мчалась орда гоблинов.
посинели от гнева, а в руке была зажата скалка.
каменистому склону к лужайке фей. Камень, который волокли тролли, над
самым спуском ударился о выступ скалы и подпрыгнул высоко в воздух. Канаты
провисли, и камень, еще раз подпрыгнув, стремительно покатился по склону.
Бросив канаты, тролли кинулись врассыпную. Камень, набирая скорость с
каждым оборотом, промчался мимо, обрушился на лужайку, опять подскочил,
оставив огромную вмятину, и скользнул по траве к деревьям. Поперек
бального зала фей протянулась безобразная полоса вывороченного дерна, а
камень ударился о ствол могучего дуба в дальнем конце лужайки и, наконец,
остановился.
похитителями камня. Преследуемые вопили от страха, преследователи - от
ярости, по холму раскатывались эхо и треск кустов, ломающихся под тяжестью
множества тел.
Старый Доббин уже успокоился и стоял, положив морду на верхнюю жердь,
словно ему нужна была подпорка. Конь с любопытством наблюдал за тем, что
происходило у подножия холма.
потянул его за ухо. Доббин скосил на него кроткий глаз и задвигал верхней
губой.
этот камень назад в замок. Подъем тут крутой и длинный.
ему удастся переловить троллей, камень потащат они.
на тропу вышел мистер О'Тул и начал взбираться по склону. Скалку он нес на
плече. Лицо у него все еще отливало синевой, но уже не от бешенства, а от
усталости. Он свернул с тропы к пастбищу, и Максвелл поспешил ему
навстречу.
величественно, насколько позволяла одышка. - Я заметил вас и обрадован
вашим присутствием, но меня отвлекло весьма важное и весьма настоятельное
дело. Вы, я подозреваю, присутствовали при этой гнуснейшей подлости.
со злобным и коварным намерением обречь меня на пешее хождение.
сажальный камень, на который я должен взобраться, чтобы сесть на спину
Доббина. Без сажального камня верховой езде приходит конец, и я обречен
ходить пешком с большими страданиями и одышкой.
заметили, сперва я не постиг смысла случившегося.
перед чем не останавливаются, негодяи! Сначала сажальный камень, а потом и
замок - кусочек за кусочком, камушек за камушком, пока не останется
ничего, кроме голой скалы, на которой он некогда высился. При подобных
обстоятельствах необходимо со стремительной решимостью подавить зародыш их
намерений.
гоблин. - Они разбежались, как цыплята. Мы вытащим их из-под скал и из
тайников в чаще, а потом взнуздаем, точно мулов, на которых они разительно
похожи, и они, потрудившись хорошенько, втащут сажальный камень туда,
откуда его забрали.
сострадания мы не стали его срывать. Обошлись двумя камушками, двумя
крохотными камушками и большим шумом. И тогда они сняли чары с помела, а
также со сладкого октябрьского эля, и мы, будучи простыми душами,
приверженными к доброте и незлобивости, спустили им все остальное.
необратимы и...
чепухи и заблуждений. Мне непостижимо ваше пристрастие к этой вашей науке,
когда, будь у вас охота учиться и попроси вы нас, вам открылась бы магия.
Хотя должен признать, что расколдованный эль не безупречен. В его вкусе
ощущается намек на затхлость. Впрочем, и такой эль все же лучше, чем
ничего. Если вы согласны составить мне компанию, мы могли бы его
испробовать.
приятнее!
гуляют сквозняки - и все по вашей милости, по милости смешных людишек,
которые воображают, будто мы обожаем развалины. Так удалимся же туда и
угостимся большими кружками пенного напитка.
из огромной бочки, покоившейся на больших козлах, наполнил до краев
большие кружки и отнес их на дощатый стол возле большого каменного очага,
в котором еле теплилось дымное пламя.
к губам, - что это возмутительное похищение сажального камня было