который был когда-то кукурузным полем. За лугом вновь начинались заросли.
Неподалеку, на вершине холма, среди разросшегося кустарника стояли два
полуразрушенных строения.
расположены кругом; от костров вились струйки голубого дыма. Три или
четыре полуразбитых машины стояли чуть поодаль, рядом переминались
какие-то животные. Лошади, наверное, подумал Фрост, хотя никогда в жизни
не видел лошадей. И еще там были люди и собаки. Все обернулись в его
сторону, и некоторые бросились ему наперерез с пронзительными ликующими
воплями.
странных и опасных кланов, которые годами странствовали по необжитой
земле; на людей, которые противились любым попыткам привязать их к
общепринятой жизни. Их было очень немного, но на одну из этих банд он
умудрился-таки напороться!
что сумеет опередить людей.
вперед, видел их орущие лица - бородатые, грязные рты, оскаленные в крике.
Но...
подпрыгнула, сбилась с колеи и стала крениться на бок, два колеса, еще
сохранившие сцепление с землей, волокли ее вперед, и тут толпа
окончательно ее перевернула.
открыл дверь и протянул руки, чтобы выдернуть Фроста наружу. Его выволокли
и повалили на землю, потом поставили на ноги. Бродяги окружили его, но их
лица были уже не злобными, а даже веселыми.
он. - Видит бог, мы так в ней нуждались! Старые уже едва передвигаются.
хохотали. Здесь же болтались и дети, неуклюжие и грязные мальчишки, глупо
таращившие на него глаза.
возни. Милю едешь, две несешь, да и корми их все время. Нет, машинки -
куда лучше.
ему не видать как своих ушей, и с этим уж ничего не поделать. Пока что они
радовались удаче и его оторопи, но скажи он что-нибудь не то, они
моментально покажут зубы.
красный кружок?
машины, он перемахнул через нее. Споткнулся, упал и увидел, что бродяги
уже с двух сторон обегают машину. Ловушка! Впереди - река, с флангов - эти
люди. Они опять гоготали, только в смехе на этот раз звучала угроза, и он
смахивал на истеричный вой гиен.
камень все же угодил в щеку, ударив так, что Фросту на миг показалось,
будто отваливается голова. Все окуталось туманом, и он рухнул лицом вниз,
не ощущая, как его хватают грязные руки, поднимают и куда-то несут. Он
слышал только чей-то низкий голос, выделяющийся среди остальных.
дну, если мы не снимем с него ботинки!
шанс! Снимайте ботинки!
нечленораздельно прохрипеть.
вытащить!
него содрали и брюки, и пиджак, и рубашку, и все остальное.
считать:
взлетел над рекой и увидел, как навстречу ему падает вода.
холодную зеленую глубину, но собрался, вынырнул на поверхность и быстро
заколотил руками и ногами - скорее инстинктивно, чем желая удержаться на
плаву. Что-то толкнуло его, он попытался отпихнуть это от себя и оцарапал
руку чем-то шершавым. Бревно. Он вцепился в него и поплыл, глядя назад и
медленно приходя в себя.
что-то ему вслед, а один размахивал его брюками, словно скальпом.
смотрел на поваленный крест и думал, что это уже невыносимо. Пора,
наверное, смириться. Он делал все, что мог, - подбирал на берегу куски
дерева и подпирал его; нашел несколько валунов, потратил уйму сил и
времени и притащил их на отмель, чтобы привалить к основанию креста.
Тщетно. Он копал яму за ямой, одна глубже другой, и старательно
утрамбовывал песок...
попытки, дорога к вере для него закрыта? Но, может быть, это только
проверка - заслуживает ли он благодати?
шелушащийся лишай.
сгибались. Изо дня в день он изгонял из себя все желания и потребности, и
изгнал; все это должно было бы смягчить и каменное сердце.
тело его ссохлось до костей и постоянно болело.
последних сосновых пня, которые обнаружил возле ивовых зарослей, на
песчаном пляже. Он выкорчевал все корни, до которых мог добраться, и
теперь все его запасы - обломок подобранной на берегу доски и сухой ивняк,
толку от которого никакого - ветви моментально прогорали, почти не давая
тепла.
пытался заговорить с ним, не понимая, что ни один посвятивший себя Богу
отшельник никогда не нарушит обет молчания. Он скрылся от людей и
отвернулся от жизни. Пришел сюда, чтобы стать свободным от них, а мир все
не дает ему покоя - вторгаясь и сюда, приняв облик человека, гоняющего на
каноэ вверх-вниз по реке и, похоже, шпионящего за ним, хотя кому это надо
- шпионить за бедным и оборванным отшельником.
спины.
Лучшее, что он может сделать, это - сплавать на другой берег и раздобыть
там какую-нибудь жердь, чтобы подпереть крест. Если удастся, то верхняя
часть креста перестанет перевешивать и вся конструкция станет устойчивой.
и принялся умываться. Потом, оставаясь на коленях, оглядел еще покрытую
туманом реку, неторопливо текущую на фоне леса, вплотную подступающего к
противоположному берегу.
отшельников. Пришел на голое место, в глушь и обрел одиночество. Своими
руками сделал крест и установил его. Соблюдал пост и молился, смиряя и
плоть и дух.
недели он помнил об этом, хоть и старался забыть, стереть из памяти.
дня, он понял это окончательно.
вечность физическую? Что же, он играет с Богом в карты, припрятав в рукаве
козырного туза?
что его молитва будет услышана?