одежду. Никто, даже дети в ярко-синем и ярко-красном - на миг они
перестали играть, посмотрели на меня без всякого интереса и вернулись к
своим делам. Я напился вдоволь и наполнил водой обе фляжки. У меня
сложилось впечатление - уж не знаю почему, - что обитатели
Витус-Грей-Балиана Б (или по крайней мере жители этой прибрежной
деревушки) просто-напросто слишком вежливы, чтобы пялиться на меня или
расспрашивать, что мне нужно. Завинтив вторую фляжку и уже повернувшись,
чтобы идти к каяку, я подумал, что даже трехглавый инопланетный монстр -
или, если уж пошел такой сюр, сам Шрайк - запросто мог бы напиться в
жаркий знойный день из этого артезианского колодца, и его бы никто ни о
чем не спросил.
пополам, не в силах вздохнуть, упал на колени, завалился набок и
скрючился в приступе раздирающей боли. Я бы завопил, если б мог. Хватая
воздух, как рыба, выброшенная на берег, я свернулся в позе эмбриона,
сраженный болью.
я служил в силах самообороны, гиперионские военные как раз изучали этот
вопрос, и тогда выяснилось: почти все новобранцы, отправленные на
Ледяной Коготь сражаться с мятежниками, настоящие слабаки - боли совсем
не выдерживают. А в городах северной Аквилы вряд ли вообще когда-либо
испытывали боль, с которой не могли справиться пилюли или автохирург.
по этой части: порезы, сломанная нога (на меня наступил вьючный мул),
синяки и ушибы (падения со скал), сотрясение мозга, ожоги, разбитые
губы, фонарь под глазом - результат потасовок с дружками. А на Ледяном
Когте меня ранили трижды - дважды шрапнелью, когда погибли все вокруг, и
один раз из снайперской винтовки. Тогда, помнится, даже послали за
священником, который долго уговаривал меня, пока еще не поздно, принять
крестоформ.
вежливости и привлечь к себе внимание местных. Я поднял руку и запросил
от комлога информацию, что со мной творится. Нет ответа. Между
приступами невыносимой боли я повторил запрос. Нет ответа. И тут я
вспомнил, что сам переключил эту хреновину в режим послушного ребенка. Я
позвал его по имени и повторил запрос.
- спросил дебильный ИскИн.
функция, скрытая, или как ее там. Я что-то промычал в ответ, и меня
опять скрутила боль. Ощущение было такое, словно в спину вонзили кривой
нож и медленно поворачивают в ране. Боль текла сквозь меня как ток по
раскаленной проволоке. Началась рвота. Красивая женщина в ослепительно
белом одеянии попятилась и подняла одну белую сандалию.
- И попробовал ощупать спину - наверняка там кровь и открытая рана. Я
искал торчащую стрелу или копье, но там ничего не было.
ошметок ИскИна Корабля Консула. - Кровяное давление, рефлексы, пульс
полностью подтверждают диагноз.
волю и разлилась по всему телу. Мой желудок был пуст, но позывы на рвоту
не прекращались. Нарядные аборигены соблюдали дистанцию, даже сейчас я
заметил, что им не свойственны дурные манеры: они не перешептывались, не
пялились на меня, но свои занятия тем не менее отложили.
такое?
дротик. Или лазер, или импульсный заряд. Или игольник. Возможно, вам в
печень или в почки ввели длинную тонкую иглу.
и отшвырнул его подальше. Куртка и рубашка целы и невредимы - хотя, по
идее, должны уже насквозь пропитаться кровью. Из меня не торчало ничего
острого.
тогда, когда меня подстрелил снайпер на Ледяном Когте или когда мул дяди
Вани сломал мне ногу.
следующее: "Местные... каким-то образом... телепатия... отравили...
воду... невидимые лучи... карают за..."
ярко-голубой юбке или тоге и безупречных сандалиях - ногти покрашены в
синий цвет - подошел поближе.
сильным акцентом. - У вас что-то случилось? - Это прозвучало как:
"Увассто-тослусилось?"
точки. Я уже не видел ни голубой юбки, ни сандалий. Дикая боль не
отпускала... Я не мог скрыться в беспамятстве.
Чьи-то руки подхватили меня. В спину и в основание черепа будто
вонзилась раскаленная добела проволока.
7:52 черный ТМП Джона Доменико Мустафы прибыл к пропускному пункту на
Виа-дель-Бельведер. Инвкизитор и его доверенное лицо, отец Фаррелл,
прошли через детекторы и датчики - сначала контрольный пункт Швейцарской
гвардии, затем пост палатинской стражи и, наконец, новый пост,
Дворянской гвардии.
переглянулся со своим помощником, когда они проходили последний
контрольный пункт. Дворянская гвардия, казалось, состояла из
клонированных близнецов - сплошь худощавые мужчины и женщины, бледные,
темноволосые, с застывшими взглядами. Мустафа знал, что тысячу лет назад
швейцарские гвардейцы были наемниками на папской службе, палатинская
стража состояла из надежных местных, непременно рожденных в Риме: они
обеспечивали почетную охрану во время публичных выходов Его
Святейшества, а в Дворянскую гвардию набирали аристократов - нечто вроде
папской награды за преданность. Ныне швейцарская гвардия - самое элитное
подразделение коммандос, палатинская стража всего лишь год назад была
восстановлена Папой Юлием Четырнадцатым, а сейчас Папа Урбан, как
оказалось, решил доверить свою безопасность новой Дворянской гвардии.
ранние прототипы засекреченного Легиона, авангард новой армии,
сконструированный Техно-Центром по требованию Папы и его госсекретаря.
Инквизитор дорого заплатил за эту информацию и знал: его положение -
если не его жизнь - окажется под угрозой, если только кардинал
Лурдзамийский или Его Святейшество узнают о том, что ему это известно.
чиновника, предложившего проводить их наверх. Пока отец Фаррелл
поправлял после обыска сутану, Мустафа открыл дверцу древнего лифта,
который должен был доставить их в папские покои.
был построен на холме, и вход с Виа-дель-Бельведер был ниже первого
этажа. Неторопливый подъем в скрипучей клети лифта - отец Фаррелл явно
нервничал, перебирал бумаги, вертел скрайбер и вообще ерзал и места себе
не находил, а кардинал Мустафа отдыхал, - и вот первый этаж - двор
Сан-Дамазо. Вот и второй этаж - причудливые апартаменты Борджа и
Сикстинская капелла. Со скрипами и стонами лифт проехал второй этаж с
официальной приемной, консисторией, библиотекой, аудиенц-залом и
замечательными палатами Рафаэля. На третьем этаже они остановились, и
дверцы кабины с лязгом распахнулись.
и улыбались.
Инквизитору.
подозревал и опасался, что именно так оно и будет. Выйдя из лифта и
шагая к папским покоям. Великий Инквизитор бросил взгляд на кабинет
госсекретаря и - в десятитысячный раз - позавидовал близости этого
человека к Папе.
соединявшей секретариат Ватикана с личными покоями Его Святейшества.
Понтифик улыбался. Странно, обычно он неулыбчив. Сутана с белым
воротником, белый пояс, на голове круглая белая шапочка. Белые туфли еле
слышно шелестели по гладким плитам пола.
поцелуя. - Симон. Как хорошо, что вы пришли.
своей очереди приложиться губами к кольцу святого Петра.
определенно помолодел и посвежел. Да, куда лучше, чем до его недавней
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Андреев Николай
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей