увидеть начало дороги за обрывом.
голос, словно заговорил сам Огонь. Наверное, это была саламандра.
Щель смыкается! Смыкается! Скорее!
Пропасть стала на глазах сужаться. Со всех сторон в нее устремились
запоздавшие гномы. Они даже не стали карабкаться вниз по скалам, а просто
прыгали вниз, навстречу могучему потоку раскаленного воздуха, и медленно
снижались, подобно осенним листьям. Гномов становилось все больше, пока их
черная стая почти не заслонила от взгляда огненную реку и овраги, усеянные
деревьями с самоцветами. "Прощайте, ваши высочества! - воскликнул Голг. -
Мне тоже пора!" Он оказался одним из последних, кто прыгнул вниз. Щель
сузилась до ширины горной речки, потом до отверстиях в почтовом ящике, и,
наконец, стала не толще ослепительно яркой нити. После этого стены ее
сомкнулись с таким грохотом, будто лязгнула буферами добрая тысяча
поездов. Жаркий, сводящий с ума запах исчез. Путешественники были одни в
Подземье, которое казалось еще темнее, чем раньше. Тусклые бледные,
мрачные фонари слабо освещали дорогу.
уже опоздали. Но отчего не попробовать? Не удивлюсь, если эти фонарики
минут через пять погаснут.
которая почти сразу пошла под уклон. Они бы подумали, что Голг ошибся
дорогой, если бы на той стороне долины, повсюду, куда достигал глаз, не
мерцала цепочка таких же фонарей, бегущая то вверх, то вниз. Однако на дне
долины эти фонари упирались в поток воды.
минутами позже им вряд ли бы это удалось - поток несся по долине, словно
от мельничной запруды, и лошади не сумели бы переплыть его. Но пока он был
всего полметра глубиной, и, хотя вокруг лошадиных ног крутились
водовороты, путники благополучно достигли другого берега.
цепочку фонарей, ползущих все выше и выше. Оглянувшись назад, путники
убедились, что вода продолжает прибывать. Все горные вершины Подземья
превратились в острова, кое-где еще оставались фонари. Каждое мгновение
один из этих далеких огней гас. Вскоре должна была наступить полная
темнота повсюду, кроме дороги. И хотя на ней ни один фонарь еще не погас,
их свет уже отражался на водной глади.
остановились. Тишину нарушал только плеск воды.
Джил. - А со спящими зверьми? Неужели они все утонули?
долго мы спускались к бессолнечному морю? Вода еще не достигла пещеры, где
покоится Отец-Время.
занимают фонари на этой дороге. Что-то они бледноваты.
- отвечал квакль, - но не падай духом, Ерш. Я слежу за водой, и она,
кажется, прибывает не так быстро, как мы предполагали.
дороги наверх, это будет из-за меня. Я виноват, что мы задержались в устье
Бисма, простите меня.
что Лужехмур был прав. Тем временем дорога менялась. Свод Подземья
находился уже так близко, что ясно различался даже в этом тусклом свете.
Со всех сторон их теснили стены подземного царства. В сущности, дорога
постепенно превращалась в крутой туннель. Повсюду стали заметны следы
недавних земляных работ: брошенные ломы, лопаты, тачки. Все это
обнадеживало. Если бы только наверняка было известно, что им суждено
выбраться из этих мест! Но путников угнетала сама мысль о предстоящем пути
через сужающийся с каждой минутой тоннель.
стукались об них головами. Спешившись, путники повели лошадей за собой.
Шагать по неровной дороге приходилось с осторожностью. В зеленоватом свете
фонарей лица ее спутников казались странными и зловещими. Неожиданно
фонарь впереди погас, а за ним и фонарь за их спиной. Джил не смогла
удержаться от крика. Они оказались в полной темноте.
мы или спасемся, Аслан будет нашим добрым повелителем.
забывайте - гибель в этой ловушке имеет и хорошую сторону. По крайней
мере, родные сэкономят на наших похоронах.
молчать. Ничто так не выдает страха, как голос.)
услыхала в его голосе дрожь и поняла, что поступила правильно, промолчав.
пошли первыми. За ними ступали Джил и принц, ведя лошадей.
кажется, или впереди действительно свет?
сказал, Ерш?
слишком голубой.
Лужехмур. - Он на этой тонкой стенке, в которую я уперся. Как насчет того,
Джил, чтобы забраться ко мне на плечи и попробовать до него дотянуться?
путники. Так что все остальные только по звукам могли судить о попытках
Джил взобраться на спину кваклю. При этом звуки состояли из таких фраз
Лужехмура: "Не обязательно тыкать пальцем мне в глаз", или "Так-то лучше",
или "Давай, давай. Я держу тебя за ногу, чтобы ты руками упиралась в
землю".
очертания головы Джил.
бы в нее протиснуться.
тебе на плечи, чем сидеть на них. Я могу держаться за край.
света всю верхнюю половину ее фигуры.
так, словно рот ей прикрыла чья-то ладонь или в него что-то затолкали.
Почти сразу она вновь обрела голос и стала кричать изо всех сил но никто
не сумел разобрать слов. А после этого в один и тот же миг случилось два
события. Во-первых, световое пятно на секунду-другую совершенно исчезло.
Во вторых, все услыхали шорох, пыхтение и задыхающийся голос квакля:
сюда! Ой, уже поздно!
но Джил исчезла.
быть неудачником. Судьба. Из-за меня погибла Джил, я ел говорящего оленя в
Харфанге. Судьба. Но и сам я, конечно, во всем этом тоже виноват.
послали отважную юную даму в стан врагов, а сами оставались в безопасном
тылу...
безопасного, если мы помрем с голоду в этой дыре!
Юстас.
дыры, она обнаружила, что смотрит не вверх, как из отверстия люка, а вниз,
словно из окна второго этажа. От долгих часов в темноте глаза ее поначалу
ничего не различали. Она разобрала только, что вокруг нее - не тот залитый
солнцем дневной мир, который она мечтала увидеть. Стоял трескучий мороз,
освещение было бледное и голубое. До нее доносился сильный шум, а в
воздухе летало множество каких-то белых предметов. В этот-то момент и
крикнула она Лужехмуру, что собирается встать к нему на плечи.
лучше. Доносившиеся до нее звуки оказались, во-первых, ритмическим топотом
целой толпы, а во-вторых, музыкой, которую играли на четырех скрипках,
Каменистый Артем
Василенко Иван
Шилова Юлия
Корнев Павел
Ларссон Стиг
Ибсен Генрик