Хочешь, я задую лампу?
керосина, валяй задувай.
она вернулась на свое кресло и стала ждать, когда в Большом Джо
пробудится галантность. Она слышала, как скрипит, покачиваясь, его
кресло. Багровели щелки печурки, и на углах мебели играли легкие блики.
Комната почти светилась теплом. Тиа Игнасиа услышала, что кресло его
перестало покачиваться, и подобралась, готовая оттолкнуть его. Но
ничего не произошло.
крова в такую бурную ночь и дрожал бы сейчас в каком-нибудь сарае или
лежал бы на холодном песке под лодкой. А ты сидишь в удобном кресле и
пьешь вино в обществе дамы, которая к тебе хорошо относится.
Она допила стакан. Приходилось пренебречь этикетом.
лучших друзей приходили к ней с дождя мокрые и замерзшие. Она привечала
их, и они становились ее добрыми друзьями.
Игнасиа поняла, что он уронил свой стакан. Но затем снова наступила
полная тишина.
повернулась к своему гостю.
откинулась, рот широко открылся. И пока тиа Игнасиа глядела на него вне
себя от изумления и негодования, из его рта вырвался оглушительный
храп.
заснуть.
охватившей ее буре чувств. В ее жилах текло немало индейской крови, и
она не стала кричать. Нет, хотя она дрожала от ярости, она не стала
кричать, а подо шла к корзине с хворостом, выбрала подходящую палку,
взвесила ее в руке, положила обратно и взяла другую.
Первый удар пришелся ему в плечо и свалил его с кресла.
его штанах. Теперь Большой Джо быстро просыпался.
назад к нему.
молотила его по спине, плечам, голове.
выскочила за ним на раскисшую от дождя улицу. Гнев ее был ужасен. Она
бежала за ним по улице, осыпая его ударами.
вырывалась, стараясь еще раз ударить его палкой.
него, и поэтому только крепче сжимал руки.
любовь. Она звенела в его мозгу, она как бурный поток разливалась по
его телу, она сотрясала его, как тропический ураган сотрясает пальмовую
рощу. Он так крепко сжал руки, что тиа Игнасиа перестала сердиться.
чтобы ни с кем хорошим не приключилось ничего дурного. Джек Лейк ехал
по улицам Монтерея, и его мокрый плащ тускло блестел. Настроение у него
было очень скверное. На мощеных улицах было еще терпимо, но часть его
маршрута пролегала по грязным проулкам Тортилья-Флэт, где из-под колес
во все стороны летели комья мокрой глины. Свет его маленькой фары
метался из стороны в сторону. Мотор чихал и кашлял от непосильной
нагрузки.
нас, то погоди минутку.
скрылся за поворотом. В деревьях Тортилья-Флэт тихо шуршал дождь.
ГЛАВА XII
О том, как друзья Дэнни помогли Пирату выполнить обет, и о том, как в
награду за добродетель собакам Пирата было дано узреть небесное видение.
во двор Дэнни. Там он прислонял ее к забору и прикрывал дерюгой; потом
он закапывал топор в землю - ведь всем известно, что сталь делается
тверже, если ее закапывать в землю. И наконец он входил в дом, запускал
пальцы в кисет, висевший у него на шее, доставал заработанную в этот
день монету и отдавал ее Дэнни. После чего Дэнни в сопровождении Пирата
и тех из друзей, которые были дома, торжественно отправлялся в спальню,
переступая через разбросанные на полу постели. И все смотрели, как
Дэнни засовывает руку под свою подушку, вытаскивает парусиновый мешок и
опускает в него очередную монету. Эта церемония повторялась изо дня в
день в течение долгого времени.
держалось их братство. Они гордились этими деньгами, гордились тем, что
честно берегут их. Хранение денег Пирата стало фундаментом, на котором
выросло здание самоуважения и даже некоторого тщеславия. Человеку нужно
знать, что ему доверяют. Для Друзей эти монеты давно перестали быть
денежными знаками. Правда, вначале они порой прикидывали, сколько вина
можно было бы купить на такую сумму, но вскоре отвыкли считать это
сокровище деньгами. Оно должно было превратиться в золотой подсвечник,
а этот потенциальный подсвечник был собственностью святого Франциска
Ассизского. Обмануть же святого куда опаснее, чем позволять себе
некоторые вольности с законом.
известие, что вблизи Кармела наскочил на риф пограничный катер. Большой
Джо Португалец отсутствовал по каким-то своим делам, но Дэнни, и Пабло,
и Пилон, и Хесус Мария, и Пират, и его собаки веселой гурьбой
отправились через гряду холмов к месту происшествия, потому что они
очень любили подбирать на берегу всякие полезные предметы. Это
представлялось самым увлекательным занятием на свете. Они немного
опоздали, но быстро наверстали потерянное время. Всю ночь они рыскали
по пляжу и набрали порядочно всякой всячины: пятифунтовую банку
сливочного масла, несколько ящиков консервов, пропитанный водой
астрономический календарь, две матросские куртки, бочонок пресной воды
со шлюпки и пулемет. Когда рассвело, они охраняли весьма внушительную
кучу всевозможного добра.
собирались тащить подобную тяжесть шесть миль по крутым холмам до
Тортилья-Флэт.
поэтому Дэнни дал ему двадцать пять центов, и он спрятал монету в свой
кисет. Затем они побрели по холмам к Монтерею, усталые, но исполненные
счастливого предвкушения.
Пират, выполняя обычный обряд, открыл кисет и передал монету Дэнни. Вся
компания направилась в соседнюю комнату. Дэнни сунул руку под
подушку... и вытащил ее обратно пустой. Он отшвырнул подушку, поднял
матрас, а потом повернулся к своим друзьям, и глаза у него стали как
глаза тигра. Он переводил взгляд с одного лица на другое, но на каждом
видел только ужас и негодование, которые не могли быть притворными.
обратно.
сосновую палку длиной фута в три и, примериваясь, взмахнул ею в
воздухе. Пабло сбегал на кухню и принес старый консервный нож с грозным
лезвием. Хесус Мария вытащил из-под дома рукоятку от лопаты. Пират
недоумевающе смотрел на них. Потом все вернулись в дом и безмолвно
расселись по углам.
взгляд их был тяжел и неподвижен. Он выставил вперед подбородок, и тело
его слегка изгибалось, как у гремучей змеи, готовой ужалить.
комнате прокатывались волны холодной ярости. Дом был словно скала в те
минуты, когда огонек бикфордова шнура уже подползает к динамиту.
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Ковальчук Вера
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Лондон Джек