посредством того, что учится понимать эти чужеродные личности, учится
привыкать к ним, дружить с ними, но не отдавать им при этом ни пяди
территории своего сознания до тех пор, пока не произойдет нужной ак
комодации. Только таким путем можно избежать тяжелой психической травмы и
вынужденного ухода с поста диагноста. - Маннен на миг прикрыл глаза, потом
открыл и продолжил: - Но теперь поле моего сознания покинуто, там больше нет
ни одного из тех воинов, которые впоследствии подружились. Я остался
один-одинешенек, наедине с существом по имени Маннен, и у меня есть только
воспоминания Маннена, а ведь я помню, что раньше у меня были и другие
воспоминания, которые у меня теперь отобрали. Мне говорят, что так и должно
быть, потому что перед уходом из жизни человек должен пребывать только в
своем сознании. Но мне одиноко, одиноко и пусто. Обо мне забо тятся, меня
лишают боли, а я - субъективно - проживаю вечность и жду конца...
сказал:
большинства разумных видов, обретают утешение в том, что в такое время рядом
с ними находятся друзья. Вы по какой-то причине решили отказаться от
посещений друзей, но если бы вы захотели, чтобы компанию вам составили те
существа, которые некогда были донорами вашего сознания, то вам нужно было
бы попросить соответствующие мнемограммы. Я предложу такое решение про блемы
Главному психологу, и он сможет...
Лиорена Маннен. - Ты что, забыл, что тебе велели изучать Селдаля, а не
пациента по фамилии Маннен? Про мнемограммы и думать забудь. Если до О'Мары
дойдет, чем ты, практикант-психолог, тут занимаешься, тебя ждут очень
большие неприятности.
которые у меня уже есть.
впрочем, тут же бессильно упала на одеяло. - Я на миг забыл о катастрофе на
Кромзаге. Конечно, выволочка от О'Мары - ничто в сравнении с тем наказанием,
которому ты сам себя подвергаешь.
прощения не заслуживает. Маннену он ответил так:
мнемограммы. Мои знания о психологии землян ничтожны, но, скажите, разве не
лучше, что сейчас ваш разум принадлежит только вам, что он не наполнен
чужими личностями, которые только потом стали вам друзьями, а раньше и не
подозревали о вашем существовании? Да и что это была за дружба? Не иллюзия
ли, не самообман, предназначенный для того, чтобы оправдать, сделать более
терпимым чужеродное присутствие? Разве в такое время вам не следует
управлять содержанием своего собственного разума, своими мыслями, своим
опытом, своими верными или ошибочными решениями, вспоминать о тех значи
тельных успехах, которых вы добились за время жизни? Это помогло бы вам
скоротать отпущенное вам время, а если бы вы позволили вашим товарищам снова
навещать вас, это бы тоже позволило...
которое не мечтало бы о долгой жизни и быстрой смерти. Но такие желания
редко сбываются, правда, Лиорен? Мои страдания не сравнить с твоими, но мне
еще долго предстоит жить в теле, лишенном чувств, жить с разумом, который
пуст, чужд и пугающ, потому что он принадлежит только мне и я больше не могу
никого туда впустить.
ближний к старику. Несколько минут тарланин выдерживал взгляд землянина. Он
обдумывал слова Маннена и в каждом слове пытался найти потайной смысл, но
Маннен заговорил раньше Лиорена.
диагност. - И я очень устал. Уходи, пожалуйста, а не то я проявлю
бестактность и засну на середине предложения.
задать вам еще один вопрос. Вероятно, вы думаете, что существо, которое уже
совершило массовый геноцид, не стало бы страдать еще больше, если бы
совершило еще одно убийство по просьбе коллеги. Вы предлагаете, чтобы я
сократил срок ваших страданий?
мониторам, дабы убедиться, что со стариком все в порядке. Наконец бывший
диагност прошелестел:
уменьшить свою вину, но ни в коем случае не увеличивать ее ни на йоту. Об
этических и моральных аспектах такого деяния можно спорить, однако чисто с
медицинской точки зрения я бы его не оправдал, поскольку никаких физических
мучений вы не испытываете. Ваши страдания субъективны, они являются
продуктом разума, в котором остался единственный обитатель - вы сами, и
просто вам теперь невесело.
состояние было для вас совершенно нормальным до тех пор, пока вы не стали
Старшим врачом и диагностом. Я уже предлагал вам наполнить сознание стары ми
воспоминаниями, опытом, профессиональными решениями, которые вам когдато
доставляли удовольствие, проблемами, решение которых приносило вам
наслаждение. Или вы бы предпочли давать своему разуму трудиться над
разгадкой новых проблем?
меркантильно, могло убить в больном всякое желание сотрудничать, но все
же...
сказали ему, что теперь больной спит по-настоящему, не притворяется.
текущей работе, чтобы Ча Трат не стала расспрашивать его о Маннене.
Тарланину казалось, что рассуждать о том, что сказал такой тяжелый больной,
не стоит, а в особенности же не стоит говорить об этом тем, кто
непосредственно не занят в наблюдении за Селдалем.
продолжительным беседам - о себе, о больничной еде, о медсестрах,
прикосновения которых порой были так же нежны, как ласки матери, а порой так
же бесчувственны, как удар задней ноги тралтана. Но вот о налладжимском
хирурге пациенты практически ничего не говорили. Селдаль проводил в палатах
совсем немного времени и гораздо больше слушал, нежели говорил сам, что было
несколько необычно для сотрудника, однако не являлось настолько серьезным
отклонением от обычного поведения Селдаля, чтобы могло заинтересовать
0'Мару. Лиорен бывал очень разочарован, когда его вопросы, содержавшие
туманные намеки, оставались без ответа.
медбрат-худларианин, которым было строго-настрого запрещено распространяться
о больном за пределами палаты. Кроме того, Селдаль запретил посещение палаты
существами, менее массивными, нежели худлариане и тралтане. Лиорену было
ужасно любопытно узнать о том, что это за боль ной, и он решил добыть его
историю болезни. Компьютер оказался беспощаден. Он ответил, что доступ к
файлу закрыт.
Гредличли и сообщила, что Маннен распорядился, чтобы Лиорену было позволено
заходить к нему в любое время. Но еще более тарланина удивили первые слова
старика.
враче Селдале, о твоем исследовании и о тебе... а не обо мне.
мысли излагал скорее как недомогающий диагност, нежели как тяжелейший
пациент.
высказывал искреннюю радость по поводу того, что больной разговаривает и
проявляет интерес к существам вокруг него и к жизни вообще. Во время первой
беседы стало ясно, что Селдаль пытается развеселить больного. Он с
удовольствием отвечал на невиннейшие вопросы Маннена, рассказывал по его
просьбе последние больничные сплетни. В целом налладжимский хирург провел у
Маннена гораздо больше времени, чем предписывалось больничными правилами.
профессиональным любопытством - и все-таки я не простой пациент. Однако
одним из тех, кому мы дружно перемывали кости, был новый стажер Отделения
Психологии, Лиорен, который шатается по госпиталю и, похоже, просто-таки не
знает, чем заняться.
оборонительную позицию, однако угроза тут же миновала, а сняли ее следующие
слова Маннена:
твоем интересе к Селдалю. Старшая сестра Гредличли, у которой четыре рта, и
ни один из них не закрывается, рассказала, конечно, Селдалю о твоих частых
визитах ко мне, и он, естественно, поинтересовался, почему я позволил тебе
приходить и о чем мы с тобой тут болтаем. Мне не хотелось открыто врать -
ведь мне уже недолго осталось жить, зачем отягощать душу ложью, - и я сказал
Селдалю, что мы делились своими бедами и что в a` "-%-(( с твоими проблемами
мои кажутся ничтожными.
но вот Маннен вновь открыл глаза и продолжил рассказ:
Прекрати так размахивать руками, а то что-нибудь тут своротишь на пол. В
ближайшее время Селдалю предстоит медицинское и психологическое об