Чтение 23–й страницы книги ~Следствие считать открытым~

- Господа, что ж мы сегодня жрать-то будем? - беззастенчиво вклинился в мои розовые мечты продиравший глаза Штырь, который, проснувшись, первым делом полез в сумку с продуктами. - Здесь же, окромя хлеба да яблок, ничего не осталось.

- Не ной. У меня мешок данийскими консервами забит под завязку, - сквозь сон ответил ему Таниус, перевертываясь на другой бок.

Затем последовали продолжительное шуршание развязываемых петель, бряцанье котелка и стук железных банок. Малек пошел к кострищу - готовить завтрак, а я к озеру - умываться.

Спустя минут пять, когда я еще вычищал свою физиономию, за моей спиной грянул взрыв. Это было настолько неожиданно, что я дернулся вперед и плюхнулся в воду. Весь сырой, я медленно поднялся и повернулся к Штырю. Тот сидел у разметанного костра застывший, словно изваяние, с расширенными до предела глазами, весь черный от копоти, с недонесенной до рта ложкой, из которой курился черный же дымок.

- А! Что случилось? - прервал тишину Таниус, тотчас вылетевший из палатки хоть и в исподнем, но уже с двуручным мечом наготове. Он переводил взгляд с меня на Штыря и обратно, силясь понять, в чем дело.

- Мастер Фрай. Что у вас за консервы? - тихим убитым голосом спросил все еще недвижимый Штырь.

- Мясные. Из баранины. Вот же - на них баранья голова изображена, - недоуменно ответил Таниус, взяв одну из банок.

- А что в них содержится на самом деле? - все так же безжизненно произнес наш невезучий повар, понемногу начавший отходить от шока.

- Баран, наверное... - упавшим голосом сказал Таниус, вскрывая банку острием меча. - Нет, какая-то вонючая гадость.

- Это - горючая смесь для осадных машин, - сразу определил я, понюхав липкую черную массу.

- А ведь, помнится, тогда, в Сестернице, я говорил вам, капитан, - если на дверях склада написано: "Осторожно, с огнем не входить", пускай даже и по-данийски, то склад продуктовым быть никак не может! - с каждым словом все жизненнее и злее проговаривал пришедший в себя Штырь. - А вы мне: "Если на складе лежат мясные консервы, то он однозначно - продуктовый".

- М-м-да-а... - только и произнес крепко озадаченный Таниус, а Штырь на глазах распалялся, нет, даже раскалялся добела, если только такое выражение вообще применимо к человеку, покрытому чернейшей сажей с головы до пят.

- И я ел эту дрянь! А потом эта гадская кормежка меня чуть на куски не разорвала! Так кто из нас баран?! Сейчас я тебе все рога пообломаю, а еще забью в задницу эту банку, запалю и посмотрю, как ты взлетишь в облака! Сейчас я тебе...

Я не ожидал, что Штырь бросится с голыми руками на капитана Фрая, который был выше его чуть ли не вдвое, многократно сильнее, да еще и с огромным мечом в руках. Таниус, видимо, тоже этого не ожидал, потому что отреагировал на нападение, лишь когда клинок отлетел в сторону, выбитый из рук ударом ноги в прыжке, а сам он уже лежал лицом в песок с вывернутой за спину рукой.

А мне отчего-то стало грустно и тоскливо. Я повернулся и пошел прочь по песчаному пляжу, пиная далеко разлетевшиеся обломки взорвавшейся "консервы". Пронзительные вопли и звуки борьбы постепенно отдалились и вскоре затихли. Вот такой день рождения: нет никакого подарка, вместо именинного пирога на завтрак - рагу из горючей смеси, а лучшие друзья - подрались. Обидно...

Через час, позавтракав черствым хлебом и сушеными яблоками, мы тронулись в путь. Шли молча. Штырь попеременно прикладывал тряпку с целебным бальзамом к разбитой брови и порванному уху, у Таниуса были разбиты губы, а оба глаза наливались густой синевой. Помимо этого, у каждого на лице красовалась еще пара-тройка приличных ссадин.

И еще одно показалось мне странным: оба шли с заметным трудом, то и дело останавливались отдыхать, и с каждым разом минуты отдыха становились все дольше и дольше. Что-то с ними было неладно, и это было заметно уже не первый день. На мои наводящие вопросы об их здоровье тот и другой лишь слабо улыбались, но ничего не отвечали. В конце концов я заставил их взвалить собственную поклажу на лошадь, а сам пошел пешком.

Так миновал день. Уже в сумерках мы добрались до прибрежного обрывчика над длинной песчаной косой, которой заканчивался Еловый Хвост. Расположенный прямо напротив нас, за озером, Гелленополис уверенно напоминал о своем существовании сотнями огней и россыпями световых бликов, отражавшихся на черной озерной воде. Чуть отдельно от них мерцала яркая красная звездочка.

- Это пламенный маяк на шпиле башни Беллианы, - сказал Штырь с облегчением. - Если он горит - значит волшебница находится там. Нам совсем немного осталось.

- Дальше не пойдем - топливо для костра далеко таскать будет, - сказал я, объявляя привал.

Мои спутники с облегчением рухнули на траву. Нет, все же с ними что-то происходит. У того и у другого лица бледные, как есть покойники. Ничего, ребята, совсем чуть-чуть осталось - до берега и идти-то почти и не придется. Лодкой на ту сторону, а там, на руках у Беллианы, вы уже не пропадете - она всех исцелит.

Вскоре Таниус и Штырь пришли в себя и начали сооружать костерок, несколько смущаясь своей внезапной слабости. В конце концов они вежливо вручили мне лошадь и отправили в холмы на лесозаготовительные работы - чтобы костер был виден с того берега, в него надо подкладывать не ветки и сучки, а целые бревна.

Пока я их рубил и потом таскал к берегу, уже стемнело. Последнюю пару ходок я проделал уже вслепую, рискуя скатиться по склону и сломать себе шею. Но вот сигнальный костер был сооружен. Не просто костер - кострище, на котором без проблем можно было бы поджарить целого быка. В основание пирамиды из бревен были вылиты те самые банки с горючкой. Ох и зарево будет - не то что в Гелленополисе, на небесах заметят.

Усталый и довольный проделанной работой, я вернулся к нашей стоянке, откуда пахло чем-то заманчиво вкусным. Что бы это могло быть? - ведь с утра в наших котомках не водилось ничего, кроме хлеба и яблок.

Таниус и Штырь сидели у костра, искоса щурясь на меня и осторожно улыбаясь. Сейчас они были похожи на нашкодивших котят, одновременно осознающих и свою вину, и то, что их все равно не накажут.

- Что случилось? - тихо спросил я, мысленно перебирая все возможные и невозможные варианты.

Но они продолжали молчать и хитро улыбаться. В конце концов Штырь, чья куртка была запятнана чем-то белым, полез за бревно и достал оттуда...

- Именинный пирог! С тридцатью тремя завитушками! Но откуда вы взяли муку? И ведь я же ни разу не сказал вам, что у меня сегодня - день рождения!

- Но мы и так все поняли, - усмехнулся Таниус. - Не забывай, что я связан с тобой Неразъемным Браслетом, а он - соединяет наши души.

- Спасибо. Спасибо вам за все. У меня никогда не было таких друзей.

- Да ладно, чего уж там... - опустил глаза Штырь. - Давайте-ка есть пирог, пока он не остыл. А потом я вызову Белли, и мы зажжем большой костер. Праздничный костер в твою честь, Мельвалиен Райен.

- Хватит-хватит. - Я и так уже покраснел от смущения. - Эй-эй, малой, тебе такой кусок не великоват будет? А кто у нас нынче именинник? Ну, то-то же...

Но вот пирог съеден, Таниус занялся поджигательным факелом, Штырь отправился за ближайший взгорок - связываться со своей ненаглядной, а я - на берег, прогуляться после вкусного ужина.

Уже близилась полночь, но холода совершенно не чувствовалось - в конце июня ночи в этих краях всегда теплые. Я спустился на пляж и медленно пошел по песчаной косе, уходящей далеко в озеро. Ветер, постоянно дувший днем с Большой Ауры, к вечеру постепенно утих, и теперь вокруг меня была полная тишина, лишь изредка нарушаемая всплесками то ли рыб, то ли тех, кто на них охотился.

Надо мной раскинулось чистое, усыпанное звездами летнее небо, украшенное ярко сияющей полной луной. За озером, несмотря на позднее время, все так же ярко горели огни Гелленополиса. Узкая полоса омытого озерными волнами песка мерцала под моими ногами и убегала вдаль белой тропой, пролегающей сквозь бескрайнее черное поле и терявшейся где-то там, в непроглядной дали, - не то в озере, не то в небе.

Может быть, так и выглядит мифическая Лунная Дорожка, по которой на землю спускается Светлянка? Ведь сказки тоже не просто так придуманы - они что-то символизируют, на чем-то основываются. А вдруг, если я дойду по этому светящемуся пути до конца, то окажусь не в озерной воде, а на луне? И тогда сама лунная богиня предстанет передо мною, сделает реверанс и, сжимая нежными хрупкими ладонями свои бесконечные серебристые косы, смущенно и ласково взглянет на меня огромными голубыми глазами и тихо-тихо промолвит: "Мой дорогой Валиен, я так долго тебя ждала..."

Вы, конечно, можете сказать, что подобного чуда произойти никак не может даже в моей невероятной истории. И, пожалуй, я соглашусь с вами - разумом, но не душой. Потому что рано или поздно все невозможное становится возможным. И к тому же если искренне поверить в чудо, то оно произойдет, не так ли?

Ладно, загулялся я тут, размечтался, пора возвращаться к друзьям. Они, наверное, уже заждались меня - "новорожденного", которому предстоит поджечь праздничный ночной костер. Это тоже одна из наших старинных горских традиций. Она до сих пор жива в деревнях, но, конечно, была запрещена в Эйсе - неровен час подвыпившая разудалая толпа в порыве безудержного веселья подпалит город. Впрочем, роль костра успешно исполняло пламя в камине гостиной, вокруг которого вечером собиралась вся родня именинника. Именно такие встречи "у огонька" и объединяют наших близких людей и вообще наш народ...

- Эй, народ, куда вы все подевались? - крикнул я, проходя мимо угасавшего костерка. - На сегодня сюрпризов уже достаточно!

Вокруг было подозрительно тихо. Подойдя к сигнальному костру, я зацепил ногой валявшийся в траве факел Таниуса. Что-то больно екнуло у меня в груди. Внимательно осмотревшись вокруг, я заметил, что кусты у откоса смяты и сломаны, будто сквозь них кто-то полз. С каждым шагом к обрыву скверное предчувствие постепенно заполняло мою душу.

Вот я подошел к краю, взглянул туда и, несмотря на теплую ночь, похолодел: внизу, у самой кромки воды, неподвижно лежала фигура в доспехах, на которых блекло и печально отражался лунный свет. Это не мог быть не кто иной, как...

- Таниус!!! Ты жив?! Что случилось?! Ответь же мне, прошу тебя, ответь! Нет, я не верю, ты не мог вот просто так взять и умереть! Ни одной царапины, ни одной вмятины на латах. А где твой меч? Ты же должен был сжимать его в руках до конца! Как же тогда тебя сразили, почему? Что здесь произошло?

- Последнее выяснение отношений. - Слабый голос Таниуса прозвучал из-под закрытого забрала невнятно и глухо, словно из могилы.

- Кого с кем? - Я сдернул шлем с головы капитана Фрая. Его лицо напоминало белоснежную простыню, пронизанную темными нитями. Черными нитями вен на бескровно белом лице.

- Меня и Стока.

- Но почему?! Зачем вам это понадобилось?! Кто мог победить в этой бессмысленной схватке?

- Ты. Мы жили ради тебя. Мы погибаем во имя тебя. Чтобы ты мог идти дальше и четко знал, куда идти.

- Ради меня?! Но ведь ты и Сток - мои лучшие друзья! Разве, поубивав друг друга, вы принесли мне какую-то пользу?

Да я чувствую себя так, словно мне отрубили руки по самые плечи!

- Увы, Валиен, мы умерли бы сегодня так или иначе - взгляни на мое лицо и сразу все поймешь. Это - яд черного анчара, иссушающий кровь. От него нет противоядия. Помнишь черные доски гробов в склепе под мертвым городом? Я и Сток тогда поранились ими.

- Так вы уже тогда знали?

- Нет, явные признаки проявились только сегодня утром, и Сток сразу все понял. Однако мы, превозмогая боль, держались из последних сил, чтобы не испортить тебе день рождения. Но нам предложили сделку - устроить междоусобицу в обмен на ценные для тебя сведения. И мы решили принести тебе последнюю пользу.

- Какие же сведения могут быть для меня ценнее ваших жизней?

- Имя твоего врага. Его знает Сток, так что поспеши к нему, пока он еще держится на этом свете. Хотя ему сейчас много хуже, чем мне. Я хотя бы боли не чувствую - можешь взглянуть на мою ступню.

Нижняя часть латного ботинка Таниуса оторвалась, примерзнув к полу во время его поединка с колдуном в соборе Травинкалиса, и с той поры капитан Фрай носил на этой ноге обычный солдатский сапог. Сейчас из пятки этого сапога торчала длинная стальная спица, одна из тех, что тогда были в руках у Бледной Тени. Серая тварь давно уже уничтожена, но ее смертельно ядовитое оружие, подобранное Штырем в том же соборе, все-таки нашло свою жертву.

- Это была славная битва, на пределе. Сила - против ловкости, мощь - против увертливости. Маленький хитрец все же нашел мое единственное уязвимое место. Впрочем, я ответил Стоку более чем достойно - с поля битвы он уйти уже не смог. Знаешь, я не жалею, что пал в бою с достойным противником, а не загнулся в корчах от странной болячки. И на этой торжественной ноте мой жизненный путь завершается... Ах да, чуть не забыл, возьми магический кристалл. Это мой тебе подарок на день рождения. Вот теперь, кажется, все... Прощай, Валиен, и до встречи в мире ином...

Звонко щелкнув, порвался серебристый браслет, и маленькая искорка, сверкнув напоследок, навсегда исчезла во мраке ночи. Прощай, мой самый верный друг. Да примут Небеса твою освобожденную душу...

Я торопливо поднялся по откосу и пошел обратно - по четкому следу, оставленному покойным Таниусом. Штыря я увидел издалека. Малек неподвижно лежал на травянистом пригорке, в его руках слабо светился стеклянный шар, а в животе тускло блистал, осененный лунным светом, капитанский двуручный меч, воткнутый почти по рукоять.

- Штырь! Ты жив? Лучше бы ты был еще жив, иначе я тебе этого ни за что не прощу!

- Лучше бы я был мертв, чем такие муки принимать. Кровь прямо в жилах засыхает, и вдобавок в брюхе этот ножичек торчит. Я всегда предполагал, что в силу особенности моей работы рано или поздно меня на стальное перо насадят. Но это перо - всем перьям перо. Сейчас только снадобьем и держусь - оно у меня уже в мозгу бродит. И где ж ты бегаешь, Райен? Я тут тебя уже целую вечность жду. С капитаном говорил?

- Да. Его уже нет с нами.

- Тогда я, пока еще в сознании, сразу скажу самое главное для тебя. Когда я вызывал Беллиану, на меня через Сферу вышел твой бесплотный перебежчик и предложил мне сделку. Суть ее тебе уже ясна, последствия - тоже. А полученные в обмен сведения таковы: нашего убийцу и нынешнего твоего главного врага зовут Эргрот Стальной, он самый сильный и опасный колдун в Тайной Седмице и, по-видимому, на всей Южной Земле.

- Он что, прямо так и сказал про себя?

- Слово в слово. Не перебивай. Еще опасайся Верховного Контрразведчика - этот урод мысленно умеет так воздействовать на людей, что те выполняют любые его приказы. Сам Эргрот вынужден ходить у него в подручных, в частности, помогая обращаться с волшебной Сферой.

- И где же мне искать этих злодеев? - грустно вздохнул я.

- Где их искать, как их достать, это - твои проблемы. Ты как-никак сыщик - вот и ищи. А когда будешь уходить, прихвати мою Сферу - вдруг да пригодится. Беллиана объяснит, как ее включать, она также поможет тебе по колдовской части, а вот по боевой... Что ж, теперь самому придется управляться. Но ведь у тебя в руках такое оружие, о котором лучшие бойцы мира могут только мечтать!

- Какой прок от оружия, если им не владеешь?

- Научишься... А знаешь, оказывается, над твоей головой колышется темный нимб, Может, ты и в самом деле - апостол Тьмы?

- Как?!

- Да успокойся ты, это у меня уже видения от наркоты начались. Значит - скоро конец... И, значит, пора открыть тебе мою сокровенную тайну. Не хочу, чтобы в этом мире меня поминали глупыми воровскими кличками. У меня есть настоящее имя и знаменитая родовая фамилия. И ты сразу поймешь, почему я держал их в тайне. Ты и без того, наверное, подозревал меня во всех смертных грехах, и, признаюсь, некоторые подозрения были небеспочвенны. Но если бы я открылся, как меня зовут на самом деле, это коренным образом изменило бы ход нашего... теперь твоего следствия, к которому моя фамильная принадлежность не имеет совершенно никакого отношения. Так уж судьба распорядилась... Короче. Меня зовут Лоран Гористок, а Альдан и Региста - мои старшие брат и сестра. Назвали же меня в честь постоянно отсутствовавшего отца, который еще не являлся национальным героем Фацении, а был заурядным бедным дворянином, проводившим почти все время на войне, но имевшим на руках разваливающийся замок с дырявой крышей и жену с тремя детьми. Из наследства мне тогда явно ничего не светило, а полуголодная жизнь в вечно темных и холодных комнатах, продуваемых злыми сквозняками, меня совершенно не прельщала. Поэтому в восемь лет я окончательно сбежал из дома и подался в Эйс, где был принят, взращен и обучен Синдикатом. Так что, как я уже говорил, к любым достижениям моей семьи я не имею ровным счетом никакого отношения...

- Наверное, тяжело видеть, как твои родственники чуть ли не купаются в золоте и почестях, а самому при этом думать, как завтра добывать хлеб насущный. И всю жизнь скрывать свое настоящее имя...

- Вот только не надо меня жалеть! Я сделал себя сам, я жил так, как пожелал, и получил от жизни то, что хотел, - сплошные приключения. Жаль, последнее, самое интересное, завершить не удалось... Надеюсь, что когда-нибудь потом, там, наверху, ты расскажешь мне финал этой истории?

- Конечно, расскажу. Во всех подробностях. А пока - спасибо за то, что ты был со мной в самые опасные минуты.

- Тебе спасибо - за то, что эти минуты у меня были... Извини, я почти уже тебя не слышу... Прощай.

Вот и все. Остался я один-одинешенек, с двумя мертвыми друзьями на руках. У меня даже заступа нет, чтобы их похоронить. Но есть костер - мой праздничный вечерний костер. Теперь он станет погребальным. Так заканчивают свой путь лишь великие герои.

Штыря... нет, Лорана, я донес легко, а вот с Таниусом возникли проблемы - каждый шаг вверх по откосу давался мне с большим трудом. Когда я все-таки добрался до костра, в глазах мерцали россыпи разноцветных кругов. Опять мне нездоровится, причем болезнь навалилась как-то внезапно - с каждой минутой лицо наливалось огнем. Увы, лечить меня было уже нечем и некому - флакон со спасительной "здравницей", зажатый в холодной руке Лорана, был совершенно пуст.

Мощный столб пламени выплеснулся из самодельного крематория и устремился в небеса. Ночь, луна, я провожаю в последний путь своих друзей. Так завершается день моего рождения - проклятый, ненавистный день, на исходе которого умерла душа Мельвалиена Райена. Хочется плакать, но слез нет. Хочется выть на эту глупую луну, но в горле пересохло, а вода - только в озере. Хотя что мне сейчас вода - где-то у меня было полбутылки лекарства от горя. Миррон ее не допил тогда...

Дрожащими руками я сорвал оплетку, выдернул пробку и одним захлебывающимся судорожным глотком выпил все, что было внутри, не почувствовав ни вкуса, ни запаха. Потом широко размахнулся и забросил пустую бутылку далеко в озеро. Она описала высокую дугу, вспыхнула в лунном свете и падающей звездой упала в воду.

Тупо наблюдая за ее стремительным полетом и падением, я наткнулся на темное пятно, медленно приближающееся к берегу. Что это... А, точно, это лодка Беллианы. Похоронный костер стал для нее сигналом. Только что я ей теперь скажу?

Забросив свой мешок на плечо, я сделал шаг к берегу и тут же упал навзничь. Еле-еле поднявшись, я почувствовал, как меня шатает, словно былинку на ветру. Перед глазами все поплыло, и я с трудом удержался на ногах.

"Надо дойти до берега, Валиен. Надо дойти. Ты должен дойти. Твои друзья отдали свои жизни для того, чтобы ты дошел..." - повторял я себе, словно заклинание, шаг за шагом переставляя ставшие непослушными ноги.

Вот она, кромка воды - тонкая грань между узкой полоской света и великой темнотой. На ней стоит лодка-плоскодонка. Черная, похожая на... гроб? А в лодке стоит высокая неподвижная фигура в черном. Беллиана? Нет, кто-то другой...

- Мне надо на тот берег, - вымолвил я онемевшими губами и заплетающимся языком. - Мне очень надо...

- Плата за перевоз - сто монет, - прошелестел в моей голове тихий бесстрастный шепот.

- У меня нет денег.

- Нет денег - нет перевоза. Прощай.

У меня есть одна монета - серебряный пятак, подаренный Клариссой на счастье и спрятанный в моем каблуке. Это - мой талисман, моя удача, моя связь с родиной. Но выбора у меня нет.

- Подожди! Пять марок равны ста цехинам. Возьми их и быстрее вези меня к архимагессе Беллиане, пока еще есть кого везти.

- Если бы ты знал, чем расплачиваешься... - прошуршало в моем мозгу.

Я перевалился в лодку, вынул монету и протянул фигуре в черном, одновременно пытаясь увидеть ее лицо. Но в этот момент силы окончательно оставили меня. Ноги подкосились, звездное небо метнулось в глаза, и я упал лицом вперед, прямо в темноту. Мимо меня проносились секунды, годы, тысячелетия, а я все падал и падал, и это падение в никуда продолжалось вечно - потому что у бесконечности не бывает дна...

Йошкар-Ола, 2000-2002 гг.