Чтение 23–й страницы книги ~Голубая луна~

Позади нас послышался легкий звук. Я подняла голову: верлеопарды встали с кровати, они скользили к нам на человеческих ногах, но двигались так, будто у них на ногах, бедрах, и во всем теле были мускулы, которых не существовало у меня. Почти обнаженные Зейн и Шерри изгибались и скользили к нам. Шерри держала Натаниеля за руку, ведя его как ребенка. Но он не походил на ребенка, приближаясь к нам. Он был полностью обнажен - белье раздражало бы рану в верхней части бедра. И теперь, когда он шел к нам, было ясно, что он не совсем недоволен моим видом. А может, пробуждением по соседству с Шерри, а может, это было обычным для парней утренним событием. В любом варианте, мне это не нравилось.

Я отодвинулась от Джейсона. Он не сопротивлялся, просто отступил назад. Он следил за приближением верлеопардов, но не думаю, что испытывал по этому поводу хоть малейшее беспокойство. Собственно, я чувствовала, как его энергия покалывает мою кожу. Сильные эмоции, к примеру, вожделение, усиливают энергию оборотней. В момент, когда я об этом подумала, я взглянула на него - без задней мысли. Джейсон был счастлив видеть Шерри, очень счастлив.

Я отвела взгляд в сторону, краснея. Повернулась к ним спиной, обняв себя руками.

Кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула.

- Это я, Анита, - произнес Джейсон.

Я покачала головой.

Он обнял меня со спины, старательно положив руки мне на плечи, но не ниже.

- Мне нисколько не жаль, что ты их убила, Анита. Мне только жаль, что ты не прикончила Барнаби.

- Кто-то другой заплатит за мою браваду, Джейсон. Как Мира вчера вечером. Я что-то делаю, что-то говорю при вас, ребята, и все понимается не так.

Зейн обошел нас и встал передо мной. Я смотрела на него, а руки Джейсона все так же громоздким ожерельем лежали у меня на плечах. Карие глаза Зейна были такими же серьезными, как все последнее время.

Он потянулся, чтобы дотронуться до моего лица, и только чуть напрягшиеся руки Джейсона удержали меня от того, чтобы отдернуться или сказать "Нет". Прикосновения значили для ликантропов не то же самое, что для остальной части американского общества. Я сказала бы, для людей, но во многих странах люди притрагиваются друг к другу чаще, чем мы.

Пальцы Зейна пробежали по моей щеке, в то время как он изучал мое лицо, хмурясь.

- Габриэль был для нас целым миром. Они с Элизабет сделали нас, выбрали нас. Такой мерзкий, каким ты его считаешь, Габриэль спас большинство из нас. Я был наркоманом, но он запретил наркотики в его парде.

Он наклонился ко мне, обнюхивая мою кожу, потерся щекой, так что я ощутила тонкую щетину у него на скулах.

- Натаниель был уличной проституткой. Габриэль продавал его, но не кому угодно, не каждому.

Шерри встала на колени. Она взяла мою руку, потерлась о нее лицом, как оставляющая метки кошка.

- Я потеряла ногу, попав в аварию. Габриэль вернул мне ее. Он отрезал ее выше, и когда я перекинулась, нога отросла снова.

Зейн запечатлел нежный поцелуй на моем лбу.

- Он заботился о нас в его собственной, извращенной манере.

- Но он никогда не рисковал ради нас своей жизнью, - продолжила Шерри. Она начала облизывать мою руку, снова невероятно похоже на кошку. И прекратила вылизывать меня секундой раньше, чем я велела ей остановиться. Возможно, она ощущала мое напряжение.

- Ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти Натаниеля. Ты рисковала жизнями твоих вампиров ради него.

Зейн обнял мое лицо руками, отклонившись так, чтобы видеть мое выражение.

- Ты любишь Ашера. Почему ты рискнула им ради Натаниеля?

Я мягко высвободилась из их рук, пока не оказалась в одиночестве около двери. Не то, чтобы я хотела положить этому конец, мне просто нужно было немного пространства.

Натаниель сел на корточки посреди комнаты. Он был единственным, кто ко мне не прикасался.

- Да не люблю я Ашера, - возразила я.

- Мы чуем твое желание к нему, - сказал Зейн.

Вот, здорово.

- Я не говорила, что не считаю его привлекательным. Я сказала, что не люблю его. - Мои глаза скользнули к гробу. Я знала, что он не мог расслышать, но...

Джейсон прислонился к стене, усмехаясь и скрестив руки на груди. Одного взгляда на его лицо было достаточно.

- Я его не люблю.

Шерри и Зейн смотрели на меня с почти одинаковым выражением, которого я не могла понять.

- Ты о нем заботишься, - сказала Шерри.

Я подумала об этом, потом кивнула.

- О'кей, я о нем забочусь.

- Почему ты рисковала им ради Натаниеля? - спросила она. Она все еще была на коленях. Произнося это, она встала на четвереньки. Пока она двигалась ко мне, ее груди покачивались. Никогда раньше ко мне не ползла голая женщина. Голые мужчины, но не голые женщины. Это обеспокоило меня. Гомофобия? У меня?

- Натаниель под моей защитой. Я - его Нимир-ра, ведь так?

Шерри по-прежнему ползла ко мне. Зейн опустился на четвереньки и присоединился к ней. Мускулы двигались под кожей их плеч, их рук, мускулы, которых там быть не должно. Они приближались, в волне грациозной и мускулистой энергии, как будто под их кожей таилось хищное насилие. Но не Натаниель. Он остался на месте, ссутулившийся и неподвижный, как будто ожидал специального сигнала.

Я посмотрела поверх приближающихся верлеопардов на Джейсона.

- Что происходит?

- Они хотят понять тебя.

- Нечего тут понимать, - сказала я. - Колин причинил Натаниелю зло, потому что мог, как могут ударить собаку, которая не вызывает симпатии. А моим друзьям никто не может нанести вред. Это запрещено.

Шерри подождала Зейна, чтобы двигаться ко мне синхронно, почти идеальная пара. Они уже почти достигли меня, были почти в пределах касания руки, и я не хотела, чтобы они ко мне притрагивались. Что-то происходило, и мне это не нравилось.

- Натаниель тебе не друг, - произнес Джейсон. - Совсем не дружба заставила тебя рисковать Ашером.

Я нахмурилась в его сторону.

- Перестань мне подсказывать.

Зейн и Шерри смотрели на меня, и я думаю, что они прикоснулись бы ко мне, но не были уверены в доброжелательном приеме.

- Габриэль говорил, что он заботится о нас, - сказал Зейн, - но он ничем не рисковал. Он ничем не жертвовал. - Он поднялся на колени, достаточно близко, чтобы его иномирная энергия пробежала по моим голым ногам, как теплый ветер. - Ты вчера рисковала своей жизнью из-за одного из нас. Почему?

Шерри поднялась на колени, вторя ему как эхо. Их сила прижалась ко мне как большая теплая рука. Их необходимость, их настойчивая потребность заполнила их глаза. И я впервые поняла, что страдал не только Натаниель. Они все. Им не хватало дома, любви, заботы.

- Это не дружба, - сказал Зейн. - Волк прав.

- И ты не занимаешься сексом с Натаниелем, - добавила Шерри.

Я смотрела на них, в их жаждущие лица.

- Иногда делаешь что-то только потому, что это правильно, - ответила я.

- Ты рисковала Ашером и Дамианом, а после - собой, - настаивал Зейн. - Зачем? Почему?

- Почему ты защищала меня вчера ночью? - спросил Джейсон. - Почему ты стояла между мной и Барнаби?

- Ты - мой друг, - сказала я.

Джейсон улыбнулся.

- Ну да, но ты не поэтому меня защитила. Ты сделала бы то же самое и для Зейна.

Я нахмурилась.

- Какого ответа ты от меня хочешь, Джейсон?

- Настоящую причину, по которой ты меня защищала. Ту же причину, по которой ты так многим рисковала ради Натаниеля. Не дружба, не секс, и не любовь.

- Тогда что? - спросила я.

- Ты знаешь ответ, Анита.

Я перевела взгляд с него на двух стоящих на коленях верлеопардов. Мне очень не хотелось выражать это словами, но Джейсон был прав.

- Натаниель теперь мой. Он находится в списке людей, которых я буду защищать. Он мой, и никто не может причинить ему вред, не ответив передо мной. Джейсон - мой. Вы все - мои, и никто не трогает то, что мое. Это никому не позволено.

Вслух это звучало так высокомерно. Это звучало по-средневековому, и все же было правдой. Некоторые вещи просто существуют; о них не нужно говорить, они просто есть. Где-то на своем пути я начала собирать людей. Мои люди. Обычно это означает друзей, но в последнее время это значило больше, или меньше. Это означало людей, подобных Натаниелю. Мы, конечно, не были друзьями, но, несмотря на это, он был моим.

Я смотрела вниз на лица Зейна и Шерри, и, казалось, могла видеть все разочарования, маленькие предательства, эгоизм, мелочность, жестокость. Я видела, как все это наполняет их глаза. Они видели так много злого, что просто не могли понять доброту или честь; или хуже, они не верили этому.

- Если ты действительно имеешь это в виду, - сказал Зейн, - мы - твои. Ты можешь иметь нас всех.

- Иметь? - переспросила я.

- Он имеет в виду секс, - объяснил Джейсон. Теперь он не улыбался. Я не совсем понимала, почему. Он наслаждался шоу еще за миг до этого.

- Я не хочу заниматься сексом с вами, ни с кем из вас, - добавила я торопливо. Недоразумений мне не хотелось.

- Пожалуйста, - сказала Шерри, - пожалуйста, выбери одного из нас.

Я уставилась на них.

- Почему вы хотите, чтобы я переспала с кем-то из вас?

- Ты любишь некоторых волков, - произнес Зейн. - У тебя с ними настоящая дружба. Ты не чувствуешь к нам ничего такого.

- Но ты чувствуешь вожделение, - продолжила Шерри. - Натаниель тревожит тебя, потому что ты находишь его привлекательным.

Камешек упал ближе к огороду, чем хотелось бы.

- Послушайте, ребята, я не сплю с людьми только потому, что я нахожу их привлекательными.

- Почему нет? - спросил Зейн.

Я вздохнула.

- Я не увлекаюсь случайным сексом. Если вы этого не понимаете, я не уверена, что смогу объяснить.

- Как мы можем доверять тебе, если тебе от нас ничего не нужно? - спросила Шерри.

Мне нечего было ответить. Я посмотрела на Джейсона.

- Ты не поможешь мне с этим разобраться?

Он оттолкнулся от стены.

- Наверное, но тебе это может не понравиться.

- Поконкретнее, - попросила я.

- Проблема состоит в том, что у них никогда на самом деле не было Нимир-ра, я имею в виду, настоящей. Габриэль был альфой, и он был силен, но он тоже не был Нимир-раджем.

- Один из вервольфов назвал Габриэля lion passant, спящий леопард, тот, кто имеет власть, но не защищает, - припомнила я. - Пард назвал меня lеoparde lionne, тем, кто защищает, прежде, чем они сочли меня Нимир-ра.

- Мы называли Габриэля leopard lionne, - сказал Зейн, - потому что другого мы не знали, но волки правы, он был lion passant.

- Прекрасно, - заметила я, - так что все в порядке.

- Нет, - возразила Шерри. - Если Габриэль и научил нас чему-то, так это тому, что нельзя доверять никому, если он ничего от тебя не хочет. Ты не обязана нас любить, но выбери из нас партнера.

Я покачала головой.

- Нет. Я очень благодарна за предложение, но нет, спасибо.

- Тогда как мы можем тебе доверять? - Шерри почти перешла на шепот.

- Вы можете ей доверять, - сказал Джейсон. - Это Габриэлю нельзя было доверять. Это он убедил вас, что секс так чертовски важен. Анита даже не спит с нашим Ульфриком, но Зейн видел ее вчера вечером. Он видел, что она сделала, чтобы защитить меня.

- Она сделала это, чтобы защитить своего вампира. Того, о котором она заботится, - сказал Зейн.

- Я не чувствую к Дамиану того, что чувствую к Ашеру, но вчера рисковала своей жизнью ради него, - возразила я.

Леопарды нахмурились.

- Я знаю, - произнес Зейн, - и не понимаю. Почему ты не позволила ему умереть?

- Я попросила, чтобы он рискнул жизнью, чтобы спасти Натаниеля. Я никогда не прошу от других того, что не стану делать сама. Если Дамиан рисковал жизнью, то я не могла сделать меньше.

Леопарды растерялись. Это было видно по их лицам, по напряжению, проявившемуся в их силе, касавшейся моей кожи своим дыханием.

- Я - твой? - спросил Натаниель. Его голос звучал тонко и потерянно.

Я посмотрела на него. Он все так же сидел на корточках посреди пола, обхватив себя руками. Его длинные-длинные волосы обернулись вокруг него, скрыли лицо. Его глаза цвета лепестков фиалок смотрели на меня сквозь этот занавес из волос, как будто сквозь мех. Я видела, как такое делали другие ликантропы - прятались за волосами, и следили из-за них. Он внезапно показался мне диким и смутно нереальным. Он отбросил волосы с одной стороны, обнажив линию руки и груди. Лицо вдруг оказалось юным, открытым, и беззащитным в его нетерпении.

- Я никому больше не позволю причинить тебе вред, Натаниель, - сказала я.

Одна-единственная слезинка скользнула вниз по его лицу.

- Я так устал быть ничьим, Анита. Так устал быть мясом для каждого, кто меня хочет. Так устал бояться.

- Тебе не нужно больше бояться, Натаниель. Если в моих силах обеспечить тебе безопасность, я это сделаю.

- Я теперь принадлежу тебе?

Мне не понравилась эта фраза, но глядя, как он плачет, как падает одна прозрачная слезинка за другой, я понимала, что не время обсуждать семантику. Я надеялась, что не подписываюсь на более близкие и личные отношения, чем хотелось бы, и кивнула.

- Да, Натаниель, ты принадлежишь мне. - Одни слова редко производят впечатление на оборотней. Как будто какая-то их часть не понимает слов.

Я протянула ему руку.

- Иди, Натаниель, иди ко мне.

Он двинулся ко мне, не с той дикой, мускулистой грацией, но опустив голову, роняя слезы и пряча лицо за волосами. Он рыдал в голос к моменту, когда достиг меня. Он протянул мне руку вслепую, не поднимая глаз.

Зейн и Шерри сместились в стороны, позволяя ему приблизиться ко мне.

Я взяла руку Натаниеля и не знала, что с ней делать. Пожать - было маловато, поцеловать - казалось неправильным. Я насиловала свой мозг в поисках чего-нибудь подходящего для леопардов и находила только пустоту. Единственное, что леопарды делали чаще всего - лизали друг друга. Больше в голову ничего не лезло.

Я подняла руку Натаниеля к губам, склонилась над ним, прижавшись ртом к тыльной стороне ладони. Я лизнула его кожу одним быстрым движением, и вкус оказался мне знаком. В этот момент я узнала, что эту сладкую кожу вылизывала Райна, проводила губами, языком, зубами по этому телу.

Мунин взвился внутри меня, и я противилась ему. Мунин хотел укусить руку, пустить кровь и лакать ее, как кошка - сливки. Образ был слишком отталкивающим. Мой собственный ужас помог мне прогнать Райну. Я оттолкнула ее в глубину и поняла, что она не собирается покидать меня насовсем. Вот почему она пришла так быстро и так легко. Я чувствовала, что она скрывается внутри меня, словно раковая опухоль, ждущая возможности разрастись.

Я стояла, ощущая вкус кожи Натаниеля во рту и делала то, чего Райна не делала никогда: утешала.

Я мягко подняла голову Натаниеля, пока не смогла взять его лицо в свои руки. Я поцеловала его лоб, соленые от слез щеки.

Он с плачем упал на меня, прижался, руки обхватили мои ноги. На секунду Райна попробовала прорваться к жизни, когда пах Натаниеля прижался к моим голым ногам.

Я потянулась к Ричарду, оживляя метку между нами. Его сила пришла в ответ на мою просьбу, как теплое касание меха. Помогла прогнать это ужасающее, жалящее привидение.

Я протянула руки остальным леопардам. Они прижались к моим ладоням лицами, терлись подбородками, как кошки, облизывали меня, будто я была котенком. Я стояла между трех жавшихся ко мне верлеопардов, заимствуя силу Ричарда, чтобы держать Райну вдали. Но в этом было что-то большее. Сила Ричарда переполнила меня, хлынула через меня в леопардов.

Я была словно дерево в центре костра. Ричард был огнем, а верлеопарды грелись в этом тепле. Они вбирали его в себя, купались в нем, заворачивались, как в надежду.

Стоя там, между силой Ричарда, потребностью в тепле верлеопардов, и ужасным прикосновением Райны, отравляющим все, будто какой-то нечистый запах, я молилась: "Господи, не дай мне их подвести".

(перевод - Helen)

Церемония приветствия, прерванная вчерашней ночью, была перенесена на сегодня. С монстрами надо помнить одно: правила должны соблюдаться. Правила гласили, что нужна приветственная церемония, значит, черт побери, она состоится. Мстительные вампиры, или продажные полицейские, да пусть хоть ад замерзнет, но если нужно выполнить обряд или провести церемонию - ее проводят. Вампиры, вцепляясь в горло, соблюдали одновременно массу культурных традиций, и вервольфы не слишком отставали от клыкастых.

Что до меня, я бы потребовала перерыв и сказала: "К чертям все это; давайте попробуем разобраться с загадками". Но решала не я. Даже поджарив больше двадцати вампов вчера ночью, главной собакой в стае или в чем-то еще я не стала, хотя приглашение Верна было очень, очень вежливым. Меня теперь боялся не только Колин.

Уничтожение почти всех вампиров Колина означало, что стая Верна теперь контролировала положение. У них хватало людей, чтобы удержать Колина от создания новых вампов. Очевидно, если особых уз между вампирами и оборотнями на конкретной территории не было, то те из них, кто был сильнее, мог управлять другими. До вчерашней ночи Колин водил волков по струночке; теперь сапог был на другой ноге, и судя по выражению в глазах Верна, нога готовилась к пинку.

Стояла одна из тех жарких августовских ночей, которые невероятно тихи. Мир замер в душном, жарком мраке, как будто затаил дыхание в ожидании прохладного ветерка, который никогда не поднимется.

Но под деревьями что-то двигалось. Не ветер, что-то другое. Между деревьями пробирались люди. Нет, не люди - вервольфы. Все пока были в человеческой форме, но принять их за людей было невозможно. Они скользили сквозь лес, как тени, перемещаясь через редкий подлесок почти беззвучно. Если бы дул хоть самый легкий ветерок, раскачивая деревья, они были бы совсем незаметны. Но скрип веточки, шорох листа под ногой, шелест в кроне - и вы их слышали. В ночи вроде сегодняшней даже тихие звуки разносятся далеко.

Слева от меня хрустнула ветка, и я подскочила. Джамиль коснулся моей руки, и я подскочила снова.

- Черт, малыш, ты сегодня нервничаешь.

- Не называй меня малышом.

Его улыбка сверкнула в темноте.

- Прости.

Я потерла руками плечи.

- Ты не могла замерзнуть, - сказал он.

- Я не замерзла. - Вовсе не холод мурашками пробегал вверх и вниз по моей коже.

- Что не так? - спросил Джейсон.

Я замерла на месте в темном лесу, по колено в каких-то высоких, голенастых сорняках. Покачала головой, вглядываясь в темноту. Да, вокруг болталось несколько дюжин вервольфов, но меня выводили из равновесия не сами оборотни. Это было..., это было похоже на звук голосов издалека. Я не могла разобрать, что они говорили, но я могла их слышать - слышать у себя в голове. Я знала, что это было; это были мунины. Мунины в лупанарии. Мунины взывали ко мне, шептали мне в уши. Они в нетерпении ждали, пока я приду, поджидали меня. Черт.

Зейн всматривался в темноту. Он стоял достаточно близко, чтобы я услышала, как он втянул воздух, и поняла, что он принюхивается к ветру. Они все вышли на ночную прогулку, даже Натаниель. Он казался более уверенным, чем я когда-либо его видела, в собственной коже ему было удобно, причем буквально. Наша маленькая церемония днем кое-что значила для всех трех леопардов. А я все еще не понимала толком, что именно она значила для меня.

Они все были в старых джинсах и футболках - вещах, в которых не жалко перекинуться, потому что за одну ночь до полнолуния могло случиться всякое. Нет, случайностью это не будет. Сегодня ночью мне определенно придется смотреть, как некоторые из них теряют человеческую форму. Я поняла, что на самом деле я не хотела этого видеть. На самом деле.

Ашера и Дамиана с нами не было. Они ушли то ли шпионить, то ли вести переговоры с Колином и его оставшимися вампами. Я считала, что это - по-настоящему плохая идея, но Ашер уверил меня, что этого ожидают. Что он, как второй в команде Жан-Клода, отнесет сообщение, что я - мы - пощадили Колина и его второго, Барнаби. Мы позволили его слуге-человеку уйти из круга. Мы проявили великодушие, хотя не были обязаны. В соответствии с их законами, Колин преступил границы своих прав. Он был низший вампир, и мы могли бы отнять у него все.

Конечно, на самом деле Колин и Барнаби сами ускользнули. Единственный человек, которому мы разрешили уйти - это слуга-человек Колина. Но Ашер уверил меня, что он сможет солгать Колину, и что Мастер этого города никогда не поймет, что это было ложью.

Мой желудок сжимался при мысли о Дамиане и Ашере наедине с Колином и его компанией. У вампиров на все имелись правила, но они имели склонность искажать их, пока те не оказывались на волос от нарушения. Достаточно близко, чтобы Дамиану и Ашеру пришлось туго. Но Ашер был беспредельно уверен, а я сегодня ночью играла лупу. Один монстр за раз, полагаю.

Другое, что заставляло меня нервничать, - это отсутствие огнестрельного оружия. Ножи были разрешены, они заменяли когти, но никаких пистолетов. С Маркусом было то же самое. Ни один Ульфрик, достойный своей должности, не позволил бы принести оружие в их потаенное святилище. Я это понимала, но не была обязана одобрять. После того, что я сделала для Верна вчера ночью, я считала требование обходиться без оружия просто невежливым.

Ричард проинформировал меня, что мое убийство вампиров Колина внутри лупанария будет считаться нашим подарком, подарком, который приехавшие с визитом Ульфрик и лупа дарят местной стае.

Подарком, по обычаю, могло быть свежеубитое животное, драгоценности для лупы или что-то мистическое. Смерть, драгоценности или магия, этакий наборчик на День Святого Валентина.