достаточно накаленной атмосфере. Но если поначалу Дугласа радовало, что
все население Британских островов так живо интересуется судьбой тропи, то
теперь он начал опасаться, как бы океан бушующих страстей не поглотил
основного вопроса.
приносила их в тюрьму Вермвуд Скрабс. В одних письмах, и таких было
большинство, его старались ободрить, в других - оскорбляли, но и
поклонники, и хулители выводили его из себя.
каких нелепых доводов приходят они к истине!
навещала Дуга в тюрьме вместе с Френсис. - Мне кажется, наоборот...
подумать, что я убил это маленькое существо лишь для того, чтобы доставить
удовольствие "Друзьям животных"! Есть и такие, которые видят во мне только
несчастную жертву. Знаете, что пишет мне один из этих кретинов? "Вы -
новый Дрейфус!" Неужели я должен дать себя повесить, чтобы они наконец
поняли, о чем идет речь?
нервы.
приводит его в бешенство.
он рискует головой.
на меня! - умоляюще проговорила она, заметив, что Френсис вдруг
побледнела. - Объясните мне лучше, какую глупость я опять сказала.
него. Да и сам он, в конце концов, тоже боится. Если он выходит из себя,
то лишь потому, что порой и вы рассуждаете так же, как те люди, которые,
по его словам, накинут ему петлю на шею.
в том числе, признаетесь вы в этом или нет, - по моему глубокому
убеждению, ждут лишь сохранения весьма неопределенного status quo
[существующее положение (лат.)]. Конечно, им хотелось, чтобы тропи
оставили в покое, а Дуга бы оправдали. Обо всем прочем они вообще
стараются не думать.
говорили.
вопрос в такой плоскости ненаучно.
заседатели придерживаются той же точки зрения, что все эти люди, и вы в
том числе, пытаются вывернуться, не разобравшись в существе вопроса, он
сам, рискуя головой, сделает все возможное, лишь бы доказать свою вину. И
судьям придется, поставив на карту его жизнь, сказать свое последнее
слово, даже если оно будет стоить Дугласу жизни.
хотя при одной только мысли о подобном исходе у меня сердце разрывается.
Но и он, и я, мы недолюбливаем тех нерешительных игроков, которые сперва
храбро ставят на карту все свое состояние и тут же, испугавшись, стараются
взять свою ставку обратно... Неужели вы думаете, что он сможет примириться
с убийством маленького тропи, если это ни к чему не приведет? И после
всего, что произошло, спокойно умыть руки и уйти, поблагодарив суд за его
снисходительность? Да для него это было бы самым страшным поражением.
ставки. Тропи очень милы, не спорю, но все они, вместе взятые, уверяю вас,
не стоят жизни такого человека, как Дуг.
впрямь все это ни к чему не приведет. Нельзя сказать заранее.
неожиданные. Разве можно сказать наперед, как развернутся события. Вы
помните капитана "Тайфуна"?
- думал капитан. Пожалуй, так оно благоразумнее и для корабля, и для
собственной шкуры. Но тут он вспоминает о судовладельцах. "Да, этот рейс
обошелся нам в копеечку. Ну и сожгли же вы угля!" - скажут они. "Я сделал
крюк в две тысячи миль, чтобы избежать бури", - отвечу я. "Черт возьми! -
возразят они мне. - Должно быть, действительно поднялся страшный ураган".
- "Страшный или нет, этого, видите ли, я не знаю, раз я обошел его
стороной". Вот почему он пошел прямо навстречу ветру...
понять таких вещей... Ну что хорошего может выйти из всего этого?
Послушайте, Сибила, ведь вы сами... ведь вы же не верите ни в бога, ни в
черта, я знаю... Но все-таки... Такое слово, как душа, оно вам на самом
деле ничего не говорит?
условии: пусть мне сперва объяснят, что она собой представляет. Или,
вернее, каковы ее признаки.
такую мысль.
вопрос? - оживившись, спросила Френсис. - Подумайте только! Никто не
оспаривает, что у любой негритянки с плоскогорья, хотя по своему
интеллектуальному развитию она в сто раз ближе к шимпанзе, нежели к
Эйнштейну, есть все-таки с Эйнштейном что-то общее, что отличает их обоих
от шимпанзе; назовите это душой или еще как-нибудь. Но вот по какому
_признаку_, говоря вашими же словами, Сибила, мы узнаем, что это так?
Трудно даже поверить, что люди столько времени спорят об этом и до сих пор
не сумели найти ответа. До сих пор не сумели определить, что это за
отличительный признак. Разве нет?
принципов". А потому ли их не существует для вас, что мы до сих пор не
знаем, каков этот отличительный признак? И если бы мы установили этот
признак, не повлиял бы он, хотя бы отчасти, на ваши поступки?
места, Френсис. Обычно мне удается довольно удачно скрывать свою слабость.
- Голос ее неузнаваемо изменился. - Да, для меня "не существует моральных
принципов"... но я этим не "горжусь", уверяю вас... Представьте, я почти
всегда знаю, что думают обо мне люди... Но вы не знаете, конечно, что
порой это причиняет мне страдания. Конечно, не то, что они обо мне думают!
А то, что все мои поступки полностью зависят только от меня одной, от
собственных моих суждений... Иногда меня охватывает... такой ужас, что
начинает кружиться голова... Вы удивлены, Френсис? Я казалась вам не столь
уязвимой? Лучше "забронированной"? Все на свете уязвимы; броня - лишь
видимость. Да, Френсис, на небесах никого нет, мы это знаем, и все-таки
нам трудно привыкнуть к такой мысли. Привыкнуть к тому, что поступки наши
не имеют никакого смысла... Что и хорошие, и плохие могут случайно
породить добро или зло... А бог всегда, всегда молчит... Мы определяем
понятие добра и зла, основываясь лишь на своих собственных, непостоянных,
как зыбучие пески, представлениях... И никто не приходит нам на помощь...
- Она вздохнула. - Не так уж все это весело.
ответить... найти, раскрыть в конце концов этот _признак_, этот
отличительный признак, которым должны обладать тропи, дабы мы смогли
принять их в качестве равноправных членов в франкмасонское общество - я
имею в виду сообщество людей, которое требует наличия души у своих
членов... Разве не на этом признаке основывалось бы все наше поведение,
поведение людей? Не на зыбучем песке наших представлений, как вы говорите,
не на призрачном, расплывчатом определении добра и зла, а на незыблемом,
как гранит, определении того, что есть человек... И даже разве вам,
Сибила, не принесло бы это облегчения и спокойствия, разве не появилась бы
у вас путеводная звезда?
действительно можно было бы узнать? - спросила она, словно школьница, и в
голосе ее прозвучало наивное и трогательное волнение. - И вы думаете, что
это можно будет сделать? - повторила она через минуту все тем же тоном.
нас, - ответила Френсис. - Но для этого не надо... не надо считать Дуга
Дон Кихотом. Надо верить ему безоговорочно, - прошептала она с верой и