ротную канцелярию. Это было небольшое, декорированное дубом
помещение, в котором царила атмосфера дисциплины и
субординации. Ротный властелин, старлей Сотников, восседал
по-барски за столом, курил и с деловитой начальственностью
медленно водил носом. Рядышком устроился ефрейтор Мартыненко
и привычно, беглым почерком, заполнял секретную тетрадь -
сочинял конспект занятия по политнатаскиванию офицерского
состава. На щекастом, лоснящемся лице его было написано
страдание: из-за своей незаменимости на дембель он уходил в
последней четвертой партии вместе со всеми разгильдяями и
залетчиками...
душно. На стенах кварцевые, сердечком, ходики, бархатный
переходящий вымпел, мухи, почетная грамота, отдельно в
массивной золоченой рамке прищур вождя. То ли он заглядывал
ефрейтору через плечо, то ли перемигивался с Феликсом,
повешенным напротив, не понять. Одно ясно - живее всех
живых...
перешагнул порог, притопнул, как учили, по-строевому и
принялся докладать по всей форме, что мол рядовой Лапин по
вашему-де приказанию явился.
испытующе посмотрел на Андрона и, улыбнувшись милостиво,
начал издалека. - Ну как там в варочном?
Андрон, однако вдаваться в подробности не стал, - тепло и
сыро.
понимающе кивнул, загасил окурок и сделался серьезен. -
Кстати о п...зде - сын у меня родился, Лапин, наследник.
Надо бы коляску, а они только в ДЛТ, по записи... Тебя
лейтенант Грин держит за чекиста перспективного, поимистого.
Достанешь? По госцене? Или в варочном тебе больше нравится?
увольнительную, выбрался за ворота КПП и, прицепив в первой
же парадной "сопли" старшего сержанта, отправился в ДЛТ.
Один Бог знает, чего это ему стоило, но коляску он достал -
зимнюю, гэдээровскую, с тормозом и теплой подстежкой. Как
заказывали, по госцене.
нужный дом, загнал коляску в старлейскую квартиру и, до
копейки разобравшись со сдачей, благополучно вернулся в
часть. Управился к обеду...
мыть кружки и протирать столы, а в воскресенье отправлен в
увольнение на целый день. Вот прядильщицы-то были довольны!
Весьма. Из увольнения не прибыл в срок художник Загуменный,
пришел, гад, с опозданием на час, поддатый, с битой харей,
да еще стал врать, что принимал участие в задержании
вооруженного преступника... А впереди ведь понедельник, день
тяжелый, учебный, с выездом на природу. Ну, быть бегам!
до Финбана, подавленно расселись по вагонам, а когда стали
подъезжать к Пери, Сотников плотоядно оскалился, с чмоканьем
ударил кулачищем о ладонь и встал.
приготовились к самому худшему. А вокруг благодать летнего
пригожего дня. Вьются над цветочками пчелы, весело чирикают
птички, барышни в юбках чуть ниже трусиков идут, сверкая
икрами, на речку. Парадиз...
свой личный состав мордами в пыль:
брюхо и стали ждать, пока засранец Загуменный залезет в ОЗК
- влагонепроницаемый комплект химической защиты. Счастье
его, что залетел в одиночку, а так бы пер еще с кем-нибудь
на пару зарядный ящик с "крокодилами", зелеными резиновыми
дубинками. А это пуда три, не меньше, пупок развяжется
сразу... Везет ведь мудакам...
лопатой и подсумками, повесил автомат, натянул противогаз, и
Сотников с ухмылочкой , скомандовал:
потрусили. Пыль, жара, резиновая вонь, малая лопатка, мерно
барабанящая черенком по жопе. Левой, левой, левой! Колонну
замыкали сержанты - озлобленные, без противогазов, налегке;
сбоку овчарками, сбивающими стадо, бежали старшина и офицеры
- в охотку, без галстуков и фуражек, в рубашечках и хромовых
сапогах. Левой, левой, левой! Главное, не смотреть по
сторонам, главное, не думать ни о чем, главное, не отрывать
набухших глаз от ног бегущих впереди. Левой, левой, левой! А
иначе сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь...
Ну и не надо, тащись себе полегоньку шагом. Вот так, вот
так, вот так, пока не упадешь. Ну ничего, не страшно,
полежи, отдохни...
Сотников самодовольно усмехнулся, сплюнул и весело
скомандовал:
взвода приучен.
попластались в дорожной пыли. По-гадючьи, двести метров. А
может, триста. Доползли, встали. С руганью подняли
Загуменного, взяли под зелены руки, потащили, задыхаясь,
a,%-ooal через каждые сто метров, ненавидя даже больше, чем
Сотникова.
части!
противогазы снять, вылить пот и тащиться дальше... Третий
час, двенадцатая верста. Привал. Впереди еще столько же.
Хэбчики мокрые насквозь, красно-сине-буро-малиновые пятна в
глазах, что-то судорожно пульсирует, бьется у самого горла -
то ли сердце, то ли желудок, то ли селезенка, наплевать...
Пятый час - очко, двадцать первый километр. Рота, стой! Что
там такое? Загуменный плох? Носом кровь пошла? Пить надо
меньше и больше закусывать! Старшина! Снять с него ОЗК,
привести в чувство и выдвигаться на стрельбище!
загнанных лошадей пристреливают! Ну, Загуменный, ну, падла,
ну, сука!..
белыми соляными разводами. Пить хочется до умопомрачения, но
негде, а из лужи чревато. Терпеть, терпеть, терпеть, глотать
тягучую, обильную слюну... Теперь - первое упражнение
учебных стрельб из автомата Калашникова, и Боже упаси, чтоб
рука дрогнула, не будет ни поблажек, ни увольнений.
короткими очередями, ритмично повторяя про себя: "Двадцать
два, двадцать два, двадцать два". А на стрельбище ни
ветерка, парит, солнце застыло на небе палящей сковородкой.
Пороховая вонь, клацанье затворов, звон выбрасываемых из
казенников дымящихся гильз. Двадцать два, двадцать два,
двадцать два. Пить, пить, пить...
первое упражнение учебных стрельб из автомата Калашникова!
При стрельбе наблюдал: дальняя - упала, ближняя - упала,
пулемет - поражен. Остаток четыре патрона.
сносно. Два цинка патронов извели. Перекурили втихаря,
построились, стали проверять вооружение и снаряжение - ажур.
А тут и Загуменный заявился в сопровождении старшины,
шепотом отрапортовал как положено, качаясь на ветру, занял
место в шеренге. Полная гармония.
так... - Посмотрел, как строятся другие роты, сплюнул,
определился:
железнодорожной станции, затем еще четверть часа в строю, на
размякшем асфальте, под жгучими лучами солнца...
Громыко Ольга
Самойлова Елена
Андреев Николай
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Флинт Эрик