у него ужасно толстые губы.
ее огорчает поведение мистера Джона. Он пропасть денег транжирит.
узнала, что от вас было письмо и что вы собираетесь уехать куда-то далеко, я
решила - поеду и взгляну на нее, пока она еще близко.
ибо заметила, что взгляд Бесси, хотя и почтительный, не выражал никакого
восхищения.
большего я от вас и не ожидала: вы и ребенком не были красавицей.
сознаюсь, меня немного огорчил этот отзыв: в восемнадцать лет всякая девушка
хочет нравиться, и сознание, что у нее неблагодарная внешность, не может
быть ей особенно приятно.
утешить. - Чему вы научились? Вы умеете играть на рояле?
что-нибудь сыграть. Я исполнила один-два вальса, и она с энтузиазмом
заявила:
способнее ко всякому учению, чем они! А рисовать вы умеете? Да?
благодарность за ее любезное посредничество; она вставила картину в рамку и
под стекло.
учитель рисования, не говоря уже о самих барышнях, которым до этого далеко,
как до неба. А по-французски вы тоже научились?
уверена, что так будет. Вы сами пробьетесь в жизни, без всяких
родственников. Вот о чем я хотела спросить вас: вы когда-нибудь слышали о
родных вашего отца, мисс Эйр?
быть, они и бедные, но я уверена, что они такие же благородные, как и Риды.
Один раз, лет семь тому назад, в Гейтсхэд приезжал какой-то мистер Эйр и
хотел повидать вас; миссис сказала, что вы в школе, за пятьдесят миль от
нашего дома. Он, видно, был очень огорчен, так как не мог дольше
задерживаться. Мистер Эйр уезжал куда-то за границу, и судно должно было
уйти из Лондона через день-два. На вид он настоящий джентльмен, и я думаю,
что это был брат вашего отца.
объяснил...
очень гордо. Она потом называла его: "Этот паршивый торговец". Мой Роберт
предполагает, что он торгует вином.
винодельческой фирмы.
виделась с нею в течение нескольких минут на другое утро в Лоутоне, когда
дожидалась дилижанса. Мы окончательно простились перед дверью гостиницы
"Герб Брокльхерстов" и разошлись в разные стороны: она направилась к вершине
холма, чтобы там дождаться оказии для возвращения в Гейтсхэд; я села в
дилижанс, которому предстояло отвезти меня в неведомые окрестности Милкота,
где меня ждали другие обязанности и другая жизнь.
Глава XI
раз отдерну перед тобой занавес, читатель, вообрази себе комнату в
милкотской гостинице "Георг", оклеенную безвкусными обоями, какие обычно
бывают в гостиницах; вообрази ковер под стать обоям, обычную мебель,
украшения над камином, олеографии на стенах и среди них обязательные
портреты Георга III и принца Уэльского, а также картину, изображающую смерть
генерала Вольфа. Все это освещает керосиновая лампа, висящая посередине
потолка, и яркий огонь камина, возле которого я сижу в плаще и шляпке; моя
муфта и зонтик лежат на столе, и я стараюсь распрямить свои иззябшие и
онемевшие члены, скованные шестнадцатичасовым путешествием в холодный
октябрьский день. Я выехала из Лоутона в четыре утра, а часы в Милкоте
только что пробили восемь.
очень уютно, на самом деле душа моя неспокойна. Я ожидала, что, когда приеду
на место, здесь меня кто-нибудь встретит, и, спускаясь по деревянным
ступенькам лестницы, которую служитель гостиницы приставил к дилижансу для
моего удобства, надеялась, что услышу свою фамилию и увижу экипаж, готовый
отвезти меня в Торнфильд. Однако ничего подобного не случилось, и когда я
осведомилась у слуги, не спрашивал ли кто-нибудь мисс Эйр, я получила
отрицательный ответ. Поэтому мне оставалось только попросить в гостинице
отдельную комнату. И вот я ждала в тревоге, осаждаемая всевозможными
сомнениями и страхами.
совершенно одиноким в мире, покинутым на произвол судьбы, терзаться
сомнениями - удастся ли ему достичь той гавани, в которую оно направляется,
сознавать, что возвращение, по многим причинам, уже невозможно. Правда, это
ощущение смягчалось присущим каждому приключению очарованием, и меня
согревало пламя гордости; но затем страх снова заслонял эти чувства; и когда
по истечении получаса я все еще была одна, страх возобладал над всем.
Наконец я заставила себя позвонить.
слугу, который явился на мой звонок.
исчез, но возвратился немедленно.
открытой дверью стоял какой-то человек, а на озаренной уличными фонарями
мостовой я смутно различила очертания одноконного экипажа.
указывая на мой чемодан, который стоял на полу коридора.
села в нее. Когда кучер закрывал дверцу, я спросила, далеко ли до
Торнфильда.
ехали не спеша, и у меня было достаточно времени для размышлений. Я
радовалась, что приближается конец моему путешествию, и, откинувшись на
спинку этого удобного, хотя и скромного экипажа, отдалась своим мечтам.
Фэйрфакс не очень богатая женщина. Тем лучше; я уже жила среди богатых людей
и была очень несчастна. Интересно, одна ли миссис Фэйрфакс в доме с этой
девочкой? Если это так и она хоть сколько-нибудь приветлива, я уверена, что
мы поладим: во всяком случае, я буду стараться. Как жаль, что такие старания
не всегда приводят к цели. В Ловуде я приняла решение стараться, была ему
верна и добилась хороших результатов; но я слишком живо помню, как все мои
попытки угодить миссис Рид встречали с ее стороны только насмешки. Дай бог,
чтобы миссис Фэйрфакс не оказалась второй миссис Рид; впрочем, если это и
случится, я не обязана оставаться у нее. В самом крайнем случае я снова
поищу себе места. Интересно, далеко ли мы отъехали?"
огней, это был большой город, гораздо больше Лоутона. Сейчас, насколько я
могла судить, мы проезжали обширный выгон, но кругом были разбросаны
отдельные дома. Я видела, что мы находимся в совершенно иной местности, чем
Ловуд, - более многолюдной, но менее живописной, более оживленной, но менее
романтической.
полтора часа, наверно, растянулись до двух; наконец он обернулся ко мне и
сказал:
неба очертания приземистой колокольни, колокола которой как раз вызванивали
четверть. Я увидела также на склоне холма узкую полоску огней, - это был,
вероятно, поселок или деревенька. Минут десять спустя кучер слез и открыл