Чтение 23–й страницы книги ~Монсеньор Кихот~

- Что это монсеньор говорит?

Мэр сказал:

- Я тоже в языках не разбираюсь.

- Вы едете в Леон?

- Да.

- Глядите в оба и не подвозите никого незнакомого. - Вежливо и
несколько настороженно жандарм отдал честь монсеньеру и отбыл.

- Почему вы говорили с ним по-латыни? - спросил мэр.

- Мне казалось это правильным.

- Но почему?..

- Мне хотелось по возможности избежать лжи, - ответил отец Кихот. -
Даже лжи во благо, а не во зло, пользуясь терминологией отца Йоне.

- А почему вы должны были ему лгать?

- Да совсем неожиданно возникла такая возможность - я бы даже сказал,
искушение.

Мэр вздохнул. Вино несомненно нарушило молчание отца Кихота, и сейчас
Санчо чуть ли не жалел об этом. Он спросил:

- Вы нашли сыр?

- И даже изрядный кусок, но я отдал ему.

- Жандарму? Да зачем же это?..

- Нет, нет, тому человеку, которого он ищет.

- Вы хотите сказать, что _видели_ этого человека?

- Ну да, потому я и боялся вопросов.

- Ради всего святого, где же он сейчас?

- В багажнике нашей машины. Вот теперь было бы крайне неосторожно с
моей стороны, как сказал жандарм, оставлять ключ в стартере... Кто-нибудь
мог бы уехать вместе с этим человеком. Ну, а так - опасность уже позади.

Мэр долго не мог произнести ни слова. Наконец он спросил:

- А куда вы девали вино?

- Мы вместе поставили его на заднее сиденье.

- Слава богу, - произнес мэр, - что я сменил в Вальядолиде номер
машины.

- Почему, Санчо?

- Те жандармы наверняка сообщили ваш номер в Авилу. И теперь он уже у
них на компьютере.

- Но в моих бумагах...

- А я и бумаги для вас получил другие. На это, конечно, потребовалось
время. Потому мы и пробыли так долго в Вальядолиде. Тамошний владелец
гаража - мой давний друг, член нашей партии.

- Санчо, Санчо, сколько же лет тюрьмы мы за это заработали?

- И вполовину не столько, сколько вы получите за то, что скрываете от
правосудия беглеца. И что это на вас напало?..

- Он попросил меня помочь. Сказал, что его несправедливо обвинили,
спутали с кем-то другим.

- Это с дыркой-то от пули в штанах? Человека, ограбившего банк?

- Но ведь и ваш Сталин был таким же. Многое зависит от побудительных
мотивов в конце-то концов. Если бы Сталин пришел ко мне исповедоваться и
честно рассказал о причинах, побудивших его так поступать, я бы, возможно,
велел ему десять дней молиться по четкам, хотя в Эль-Тобосо я до сих пор
никого так строго не наказывал. Помните, что сказал мой предок галерным
рабам, прежде чем их освободить: "На небе есть бог, и он неустанно карает
зло и награждает добро, а людям порядочным не пристало быть палачами своих
ближних..." [Сервантес, "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский", ч.1,
гл.22, пер. Н.Любимова]. Это добрая христианская доктрина, Санчо. Десять
дней перебирать четки - достаточно суровое наказание. А мы не палачи и не
занимаемся допросами. Добрый самарянин не расспрашивал беднягу - того,
которого избили разбойники, - о его прошлом, а взял и помог ему. А ведь
этот человек, возможно, был мытарем, и разбойники лишь отобрали у него то,
что он у них взял.

- Пока вы тут разглагольствуете, монсеньер, наш раненый, наверно,
помирает из-за недостатка воздуха.

Они поспешили к машине и обнаружили беглеца в весьма плачевном
состоянии. Накладные усы, намокшие от пота, отклеились и свисали с края
верхней губы. По счастью, он был маленький и без труда уместился на том
небольшом пространстве, которое мог предоставить ему "Росинант".

Тем не менее когда его выпустили из багажника, он принялся возмущаться:

- Я думал, я тут сдохну. Куда это вы провалились?

- Мы старались для вас, как могли, - сказал отец Кихот почти теми же
словами, какие употребил его предок. - Мы не собираемся вас судить, но
ваша совесть должна была бы подсказать вам, что неблагодарность - позорный
грех.

- Мы для тебя даже слишком много сделали, - сказал Санчо. - А теперь
проваливай. Жандарм поехал в ту сторону. Я бы посоветовал тебе держаться
полей, пока не дойдешь до города, а там - растворишься.

- Да как же я могу держаться полей в таким ботинках - они насквозь
прогнили, и как я могу раствориться в городе, когда у меня дыра от
револьверной пули в штанине?

- Ты же ограбил банк. Можешь купить себе новую пару ботинок.

- Кто сказал, что я ограбил банк? - И он вывернул пустые карманы. -
Можете обыскать меня, - сказал он. - А еще называете себя христианами.

- Я не называю, - сказал мэр. - Я - марксист.

- И спина у меня разламывается. Я и шагу не могу сделать.

- У меня тут есть немного аспирина в машине, - сказал отец Кихот. Он
отпер машину и принялся рыться в отделении для перчаток. Незнакомец за его
спиной кашлянул раз, потом второй. - У меня есть и леденцы от кашля, -
сказал отец Кихот. - Наверное, просквозило вас в багажнике. - Он обернулся
с лекарствами в руке и, к своему великому изумлению, увидел, что
незнакомец нацелил на него револьвер.

- Не надо такой штукой ни в кого целиться, - сказал он, - это опасно.

- Ботинки у вас какого размера? - спросил незнакомец.

- Право, не помню. По-моему, тридцать девятого.

- А у вас?

- Сорокового, - сказал Санчо.

- Давайте ваши, - скомандовал незнакомец, обращаясь к отцу Кихоту.

- Да они почти в таком же плачевном состоянии, как и ваши.

- Не спорьте. Я бы взял у вас и брюки, если б только они подошли. А
теперь повернитесь оба ко мне спиной. Если хоть один из вас шевельнется,
пристрелю обоих.

Отец Кихот сказал:

- Не понимаю, почему вы отправились грабить банк - если вы его
действительно ограбили - в разваливающихся ботинках.

- По ошибке надел не ту пару. Вот почему. А теперь можете повернуться.
Залезайте в машину - оба. Я сяду сзади, и если вы хоть где-нибудь
почему-то остановитесь, буду стрелять.

- Куда же ты хочешь, чтоб мы тебя отвезли? - спросил Санчо.

- Высадите меня у собора в Леоне.

Отец Кихот не без труда задним ходом вывел машину с поля на дорогу.

- Очень вы плохой водитель, - сказал незнакомец.

- Да все дело в "Росинанте". Не любит он пятиться. Боюсь, вам там тесно
со всем этим вином. Может, остановимся и перетащим ящик в багажник?

- Нет. Двигайте дальше.

- А что случилось с вашей "хондой"? Жандарм сказал, вы ее бросили.

- Бензин у меня кончился. Позабыл залить бак.

- Не ту пару ботинок надели. Не запаслись бензином. Право же, похоже,
господь был против ваших планов.

- Вы что, не можете ехать быстрее?

- Нет. "Росинант" у меня очень старенький. Он может рассыпаться, если
перейти за сорок. - Отец Кихот взглянул в зеркальце и увидел нацеленный
ему в спину револьвер. - Хорошо бы вы успокоились и положили оружие, -
сказал он. - "Росинант" порой ведет себя, как верблюд. Он может вдруг так
тряхануть, что эта штука сама выстрелит. А вы едва ли обрадуетесь, если на
вашей совести будет убийство еще одного человека.

- Что это вы мелете? Какого еще одного человека?

- Да я имею в виду того беднягу в банке, которого вы убили.

- Не убил я его. Промахнулся.

- Да, господь, видно, изрядно потрудился, чтобы избавить вас от тяжкого
греха, - сказал отец Кихот.

- Да и вообще никакой это был не банк. Самообслуга.

- Жандарм сказал - банк.

- Да они скажут "банк" даже про общественную уборную. Так оно важнее
выглядит.

Когда они въехали в город, отец Кихот заметил, что стоило им
остановиться у светофора, и револьвер исчезал из виду. Он, пожалуй, мог бы
выскочить из машины, но тогда жизнь Санчо оказалась бы в опасности, и если
незнакомец прибег бы к насилию, отцу Кихоту пришлось бы разделить с ним
вину. В любом случае он не желал быть орудием мирского суда. И он испытал
огромное облегчение, когда, подъехав насколько мог ближе к собору, не
увидел там ни одного жандарма или карабинера.

- Подождите, я посмотрю, безопасно ли вам выйти, - сказал отец Кихот.

- Если ты меня выдашь, - сказал незнакомец, - я пристрелю твоего
дружка.

Отец Кихот открыл дверцу машины.

- Все в порядке, - сказал он. - Можете идти.

- Если ты соврал, - предупредил его незнакомец, - первая пуля - тебе.

- У вас отклеились усы, - сказал ему отец Кихот. - Они прилипли к
вашему ботинку - то есть к моему.

Они проследили взглядом за незнакомцем, пока он не исчез из виду.

- По крайней мере, он не набросился на меня, как галерные рабы
набросились на моего предка, - сказал отец Кихот.

- Побудьте в машине, а я схожу куплю вам ботинки. Вы сказали, у вас