Чтение 23–й страницы книги ~Зыбучий песок~

гудки неслись за ним вслед, пока он бежал от кабинета до зала.

"Теперь будет скандал, и я, как всегда, окажусь виноват, хотя, если бы
знал, что она приедет, легко мог поменяться с кем-нибудь дежурствами:"

Но все личные проблемы испарились в тот миг, когда он вошел в зал, где
совсем недавно мирно шли танцы. Картина была четкой, как на фотографии.
Больные и сестры испуганно жались к стенам, и только две фигуры оставались
в центре комнаты: сестра Вудсайд и Рили. Лицо девушки было белым, как мел.

"Не удивительно."

Потому что Рили взял со стола бутылку, отбил дно и теперь стоял,
выставив вперед зазубренный край.

Движение возобновилось. Натали выключила магнитофон. Сестра Вудсайд
попыталась сделать шаг назад, но угрожающий взмах бутылкой заставил ее
вновь замереть на месте. Олифант и несколько других санитаров стали
пробираться среди застывших пациентов, надеясь выйти из поля зрения Рили и
схватить его сзади. Но он разгадал маневр и принялся поворачиваться вслед
за ними, описывая дугу, в центре которой находилась несчастная сестра.
Словно загипнотизированная, она поворачивалась тоже, оставаясь все время к
нему лицом.

- Что случилось? - шепотом спросил Пол сестру Уэллс, стоявшую рядом,
вцепившись зубами в костяшки пальцев.

- Кажется, он хотел ее поцеловать, а она не позволила, - пробормотала
сестра Уэллс. - Потом он заорал, что все равно ее заставит, схватил эту
бутылку, а я побежала за вами.

Пол быстро обвел глазами комнату.

- Доктор Холинхед ушел?

- Несколько минут назад. Кто-то за ним побежал, но, наверно, уже поздно.

"Значит, я."

Мысль была ледяной; она замораживала время. Из неимоверного далека он
услышал вкрадчивый голос Рили:

- Решайся, милая, или я сделаю так, что больше никто не захочет тебя
поцеловать.

Пол набрал в легкие побольше воздуха, подал Олифанту знак следовать за
собой, и не чувствуя ничего, кроме фантастической обреченности, выступил
на середину зала.

- Рили! - громко позвал он и с нелепым облегчением отметил, что слово
прзвучало нормально, не тонко и не визгливо. - Довольно! Положи бутылку и
вымети отсюда весь этот мусор, который ты набросал! - На последние слова
его вдохновил хруст бутылочных осколков под ногами.

Его вмешательство сломало гипноз, и сестра Вудсайд вдруг закатила
глаза, побелела еще больше и безвольно повалилась на пол.

- Боитесь? - с издевкой проговорил Рили и развернулся к Полу, блестя
зажатыми в руках стеклянными зазубринами. - Боитесь сумасшедших придурков!
Мы ползаем перед вами на карачках, а вы все это время ссыте от страха.
Давай, покажи, на что ты годишься! А куда делся наш великий Холинхед?

"Нужно как-то его схватить. Ничего другого не остается. Неужели, кроме
меня некому? Ну, же кто-нибудь! Нет, только я:"

Натали за спиной Рили сделала неуверенный шаг. Ему вдруг стало стыдно,
что он до сих пор стоит на месте, и ноги сами двинулись вперед. Пользуясь
тем, что внимание Рили было приковано к Полу, Олифант сделал резкое
движение, вытаясь выхватить бутылку. Но он действовал слишком медленно.
Рили увернулся, взмахнул рукой - и по пальцам Олифанта побежали красные
капли.

Пол вскрикнул и бросился на Рили. Он хотел схватить его за правую,
вооруженную бутылкой руку, но промахнулся, и понял это, только когда
оказался слишком близко. Отчаянным движением он вцепился в его одежду.
Левая рука намертво держалась за рукав чуть выше локтя, но Рили был
слишком силен - сердце бухнуло и куда-то пропало, а зазубренный край
бутылки, словно дрожащий раскрытый рот пиявки, навис прямо у Пола над
глазами, бесконечный, как туннель. У него было несколько секунд, чтобы
приготовиться к боли, и он еще подумал со странным равнодушием, что
ослепнет.

"Вот мы и соединимся с тем другим Полом Фидлером, а видения станут
жизнью. Я всегда знал, что это когда-нибудь случится."

Пол зажмурил глаза в последней детской надежде, что если не видеть
обломанный край бутылки, он исчезнет.

К его изумлению боли не было. Вместо этого раздался звук бьющегося
стекла - бутылки об пол, затем глухой удар - упал Рили. И вопль - Рили
схватился левой рукой за правую.

Пол открыл глаза. Все были на тех же местах: Олифант, Натали, сестра
Уэллс. Пол смотрел не на них. Он видел только стоящую над распростертым
Рили маленькую решительную фигурку Арчин, которая только что сделала:
что-то: так, что он остался жив.

20

Потом вс" более-менее успокоилось.

Рили накачали успокоительными и заперли в боксе, после чего попытались
сделать вид, что ничего не произошло, и продолжить танцы, но идея,
разумеется, была абсурдной. Пациенты с воодушевлением обменивались
сплетнями, и это вызывало у Пола почти физическое отвращение. В конце
концов он, все еще передергиавясь от пережитого ужаса, распорядился
отправить всех спать. Но и это оказалось не таким простым делом - самым
возбужденным пришлось выдать по дополнительной порции транквилизаторов.

Обиднее всего, что нарушили традицию, согласно которой вечер должен был
завершиться сентиментальной песенкой в исполнении Либермана. Он,
надувшись, уселся в углу, вытянув обиженное лицо так, что оно стало похоже
на его скрипку, и упорно не реагировал на все попытки вытащить его оттуда,
пока два санитара попросту не унесли его на руках в палату.

Сестра Вудсайд, придя в себя, извергла содержимое желудка прямо посреди
зала - к истерической радости пациентов. Но Пол этого не видел. Он
осматривал Рили, не в силах понять, что Арчин с ним такого сделала. На
правой руке, за которую он схватился с таким жутким воплем, не было
никаких следов, если не считать царапин, которые он заработал, катаясь по
полу среди битого стекла. И только совершенно случайно Пол заметил под
лопаткой небольшой кровоподтек, как раз по размеру пальца Арчин.

Неуклюже вывернув руку, он дотянулся до соответствующей точки у себя на
спине и обнаружил, что там проходит весьма чувствительный нерв.

"Господи, и где же она умудрилась так хорошо выучить анатомию. Полдюйма
в сторону - и палец безо всяких последствий уткнулся бы в кость."

Но как бы то ни было, именно болевой шок заставил Рили выпустить
бутылку.

"И сохранил мне глаза, а то и жизнь. Вот только как теперь выразить
благодарность?"

Словами или без них, но попытаться было необходимо; однако, отослав
Рили, он узнал, что Арчин без лишнего шума вернулась к себе в бокс. Он
заглянул в смотровое окно, увидел, что она лежит в постели, свет погашен,
и решил, что не стоит ее беспокоить.

Он еще некоторое время посидел с Натали в ординаторской, поддерживая
пустячный разговор, во время которого одна-единственная мысль не выходила
у него из головы: только позавчера, вопреки уговорам Олифанта, он
распорядился перевести Рили из буйного, и теперь именно из-за Рили у
Олифанта оказалась порезана рука.

Рана пустяковая, но сам факт многозначителен.

Когда Натали ушла спать, от открыл учебник и тупо уставился в страницу.
Уходило время и сигареты, а его мозг упорно отказывался воспринимать
написанное.

Никогда прежде он не был так близок к гибели. Но его пугала не смерть.
Сегодня утром ему уже приходила в голову чудная мысль о другом, в чем-то
даже более реальном Поле Фидлере, попавшем в момент одного из кризисов на
иную, катастрофическую линию жизни: теперь именно реальный опыт этого
"второго я"

вызывает в его воображении столь живые картины. Пол Фидлер в мире, где
он уже умер, был непостижим для Пола Фидлера, еще живого и дышащего.

Но Пол Фидлер ослепший, безнадежно стонущий сквозь кровавую маску:

Он машинально вытянул руки перед собой, словно хотел удостовериться,
что видит их. Потом резко встряхнулся, вытащил свое непослушное сознание
обратно в настоящее и опять тупо уставился в учебник.

"Ладно. Допустим, я настоял, чтобы Арчин все-таки заперли в боксе;
кроме нее, никто бы не остановил Рили. Предположим, Натали не уговорила
меня остаться на танцах до перерыва, и я ушел раньше, как и собирался:
кому бы тогда пришлось драться с Рили - самой Натали или кому-то из
сестер? Стала бы Арчин спасать кого-то другого?"

Эти вопросы были слишком отстраненными, чтобы вызвать соответствующие
видения, и не затрагивали его непосредственно. Тем не менее, они вертелись
у него в голове с тупым занудливым постоянством, и книга оставалась
открытой все на той же странице.

Полночный кланг-клинк часов стал последней каплей.

- К чертовой матери! - крикнул он и хлопнул книгой по столу.

- Что за:? Пол! Ну и вид у тебя!

Мирза, должно быть, оказался на лестничной площадке и собирался входить
к себе в комнату. Привлеченный шумом, он просунул голову в дверь.

- У нас тут было ЧП на танцах, - виновато объяснил Пол. - Рили бросился
на меня с разбитой бутылкой.

- Что?! Еще бы тут не побледнеть! Сейчас что-нибудь придумаем.

Мирза взял со стола две пустых чашки и исчез. Из его комнаты донеслось
бульканье; затем он вернулся, и на стенках чашек дрожали свежие капли.

- Вот то, что тебе нужно, - быстро проговорил он, протягивая Полу одну,
на три пальца заполненную виски.