Чтение 23–й страницы книги ~Любовник смерти~

Но тонкие руки, сжимавшие револьвер, дрожали.

- Стреляйте в него! Не бойтесь! - отчаянно крикнул Эраст Петрович, пытаясь вырваться.

Но могучие лапищи Будочника держали его крепко, да и скорченные Упырь с Князем, хоть и злобно щерились друг на друга, но пленника не выпускали.

- Чертов болван, стойте! - взвыл пристав. - Она выстрелит! Вы всех нас погубите!

Тонкие губы валета расползлись в улыбке:

- Сами вы болван. Мадемуазель не выстрелит, пожалеет красавца-брюнета. Это, пес легавый, называется любовь.

Внезапно он сделал два быстрых, широких шага, вырвал у Смерти "кольт" и отбросил его подальше - к самому выходу, после чего спокойно сказал:

- А теперь кончайте умника, можно.

- Чем, зубами, что ли? - просипел побагровевший от натуги Будочник. - Здоровый черт, еле держим.

- Что ж, - вздохнул Очко, - долг интеллигенции - помогать народу. Ну-ка, служитель правопорядка, чуть в сторонку.

Городовой отодвинулся насколько мог, а валет не спеша поднял нож, готовясь к броску. Сейчас сверкнет стальная молния, и не будет больше Эраста Петровича Неймлеса, американского инженера.

"Кольт" валялся на полу в двух шагах от горловины и посверкивал вороненой сталью, будто подмигивал Сеньке: что, Скорик, слабо?

А, была не была, двум смертям не бывать, одной не миновать!

Он кинулся к револьверу, схватил его и как заорет:

- Стой, Очко! Жизни лишу!

Тот обернулся, редкие брови удивленно поползли вверх.

- Ба, явление седьмое. Те же и Скорик. Зачем ты вернулся, дурашка?

- Эй, малый! - зачастил жавшийся к стене пристав. - Не вздумай! Ты не знаешь - тут стрелять нельзя, обвал будет. Завалит вчистую!

- Обвал!!! - вдруг пронзительно крикнул Эраст Петрович.

В то же мгновение раздался грохот, куча земли и щебня, загораживавшая дверной проем, шевельнулась и обрушилась. Под истошный вопль пристава из завала выпросталась плотная, коренастая фигура в черном. Упругим шаром она выкатилась на середину сокровищницы и с воинственным клекотом кинулась на валета.

Маса!

Вот уж чудо так чудо!

Эраст Петрович немедленно воспользовался замешательством врагов: Князь отлетел в одну сторону, Упырь в другую. Из лап Будочника инженеру, правда, вырваться не удалось, и после короткой борьбы оба рухнули наземь, причем городовой очутился сверху и пригвоздил господина Неймлеса к земле, по-прежнему крепко держа его за запястья. Однако теперь Упырь и Князь помогать Будочнику не стали - ненависть друг к другу оказалась сильней. Сцепившись, фартовые покатились по земле.

Очко швырнул нож в японца, но тот успел присесть. Так же легко Маса увернулся от второго и третьего ножа. Однако опустошив свой манжетный арсенал, валет не угомонился - откинул полу длинного сюртука, и Сенька разглядел прикрепленную к брючному ремню деревянную тросточку.

Что у Очка в трости, Скорик помнил - длиннющая заточка под названием "шпага". Не забыл он и про то, как лихо управляется валет с этой страшной штуковиной.

Заложив левую руку за спину и выставив вперед ногу, Очко засеменил вперед, высвистывая клинком сверкающие круги. Маса попятился. Еще бы, с голыми-то руками!

- Стрельну! Сейчас стрельну! - закричал Сенька, но никто ка него даже не оглянулся.

Он стоял, как дурак, с заряженным револьвером, а все на него плевали с отхарком, каждый был занят своим делом: Будочник сидел на инженере и всё норовил припечатать его в лицо своим чугунным лбом; Князь с Упырем рычали и взвизгивали, будто два осатаневших кобеля; Очко загонял в угол Масу; Смерть пыталась стащить городового с Эраста Петровича (только куда ей против такого бугая); полковник очумело озирался по сторонам, выставив вперед свой нож-попрыгунчик.

- Что встал, собакородие?! - прохрипел Будочник. - Вишь, одному мне не сладить! Режь его! Промеж собой после разберемся!

Подлый пристав - еще слуга закона называется! - послушался, кинулся резать лежащего. Оттолкнул Смерть, замахнулся, но она вцепилась ему в руку.

- Да смотрите же на меня, гады! - плачущим голосом закричал Сенька, потрясая "кольтом". - Щас как пальну - всех к бесовой теще завалит!

Солнцев перехватил нож левой рукой, не глядя ткнул Смерть острием в бок - та осела на пол. Лицо у ней сделалось удивленное, точеные брови поднялись кверху, будто от некой радости. Она осторожно прикрыла руками раненое место, и Сенька с ужасом увидел, как меж ее белых пальцев заструилась кровь.

- Подвинься, черт! - выдохнул пристав, опускаясь на колени. - Сейчас я ему в шею!

И стало Скорику всё равно. Пускай святая Троица всех тут подавит, раз такие дела. Он выставил вперед револьвер и не целясь нажал на крючок.

Оглох сразу, даже выстрела толком не слышал - просто заложило уши, и всё. Из ствола скакнул язык пламени, голова полковника отчаянно мотнулась в сторону, словно указывая некое направление, и тело тут же последовало указанию - именно в ту сторону и повалилось.

Дальше всё закончилось очень быстро, в гулкой и страшной тишине.

Потолок-то ничего, не обрушился, только пыль немножко осыпалась. Зато Эрасту Петровичу удалось выдернуть у оглянувшегося на грохот Будочника левую руку. Этой рукой инженер распорядился следующим образом: сжал в кулак и коротко ударил городового пониже подбородка. Будочник только всхрапнул, да и бряк набок, чисто бык на бойне.

Сенька повернулся в другую сторону - застрелить уж заодно и Очка, пока своей тыкалкой Масу не пропорол.

Но обошлось без Скорикова участия. Загнав сенсея в самый угол, валет, как разжатая пружина, выбросил вперед руку со шпагой и по всему должен был бы пришпилить японца к стенке, но клинок со звоном ударился о камень - Маса скакнул влево и плеснул рукой. Из руки вылетело что-то маленькое, блестящее. Очко вдруг закачался, будто ватная кукла. Вяло потянулся к горлу, но не достал - руки у него обвисли, колени подогнулись, и валет рухнул навзничь. Голова запрокинулась, стало видно, что в горло глубоко впилась стальная звездочка с острыми краями. Вокруг диковинной штуки пузырилась темная кровь, а сам Очко лежал тихо, только немножко дергал ногами.

И Князь с Упырем тоже больше не брыкались, по полу не катались. Сенька пригляделся, увидел, что затылок у Упыря пробитый, весь в темных вмятинах от кастета. Располагался пробитый затылок аккурат там, где полагалось быть Князевой глотке. Выпученные глаза бывшего Сенькиного ненавистника неподвижно пялились в потолок. Вот те на: сколько раз грозился, что глотку порвет, а самому ее и перегрызли. Напился-таки Упырь Князевой крови. Пожрали пауки друг дружку...

Про всё про это Сенька думал, чтоб не думать про Смерть. Даже смотреть в ее сторону не хотел.

Когда же все-таки воровато оглянулся, она сидела, прислонясь к стене. Глаза закрыты, лицо застывшее, белое. Скорик быстрей опять отвернулся.

Понемногу звенящая тишина отступала. Стало слышно, как икает Будочник, как кряхтит Маса, выдергивая из валетова горла свою чудо-звездочку.

- Не обвалился потолок-то, - сказал Сенька инженеру дрожащим голосом.

- С чего бы ему обваливаться? - просипел Эраст Петрович, вылезая из-под тяжелой туши городового. - Тут такая кладка, т-тысячу лет простоит. Уф, в нем, пожалуй, пудов восемь... Что стоишь, Сеня? Помоги даме подняться.

Не видал, значит, господин Неймлес, как пристав ее ножом-то.

- А этот не очухается? - спросил Скорик про икающего Будочника - не из опасения, а чтоб время потянуть. Можно было пока перед самим собой прикинуться, что Смерть у стенки просто так сидит: не мертвая, а спит или, к примеру сказать, в обмороке.

- Не очухается. Это был удар "к-коготь дракона", он смертелен.

Вот Эраст Петрович встал, двинулся к сидящей деве, протянул ей руку.

Сенька всхлипнул, приготовился. Сейчас инженер вскрикнет.

А Смерть оказалась никакая не мертвая. Вдруг взяла, открыла огромные, сияющие глаза, посмотрела снизу вверх на Эраста Петровича и улыбнулась.

- Что... Что с вами? - испуганно спросил он. Опустился на корточки, отвел ее пальцы и - правильно Сенька угадал - вскрикнул.

- Зачем вы, зачем? - забормотал господин Неймлес, разрывая на ней платье и нижнюю рубашку. - У меня все было рассчитано! Маса заранее разобрал завал, сидел в засаде и только ждал сигнала! О Господи... - застонал он, увидев черный разрез пониже левой груди.

- Я знаю, ты и без меня бы справился, - прошептала Смерть. - Ты сильный...

- Тогда зачем, з-зачем? - прерывающимся голосом спросил он.

- Чтобы ты жил. Нельзя тебе со мной... Теперь ты вечный, ничем тебя не возьмешь. Я, твоя Смерть, умерла...

И закрыла глаза.

Эраст Петрович снова вскрикнул, еще громче, чем в прошлый раз, а Сенька заревел.

Но она не умерла. Все-таки недаром ее перед тем как Смертью наречь, звали Живой, спроста такие клички не дают.

Она еще долго потом жила. Может, целый час. Дышала, даже раз легонько улыбнулась, но говорить не говорила и глаз не открывала. А потом дышать перестала.

Красивая какая, думал Сенька. А в гробу, если с лица грязь-пыль смыть да волосы расчесать, да цветами уложить (тут нужен флердоранж, который означает "чистота", и еще веточки тиса, "вечная любовь") - вообще заглядение будет. Заберут ее отец-мать, потому что ихнее право, и закопают ее в сыру землю, и поставят сверху белокаменный крест, и вырежут на нем как ее там раньше звали, а пониже припишут: "Здесь похоронена Смерть".

КАК СЕНЬКА ЧИТАЛ ГАЗЕТУ

Как взяли старт, так и гнали по шоссе четырнадцать часов без передышки, не сговаривались. Почти триста верст промчали, только два раза топливо из бидона в бак подлили. За весь путь между шофэром и ассистентом не было сказано ни слова. Сенька делал, чего полагалось: дудел в клаксон, махал флажком, на крутых поворотах свешивался через дверцу, смотрел, не разболтались ли колеса. Еще ассистенту полагалось следить по карте за маршрутом, но это у Скорика получалось плохо. Только наклонит голову, и сразу нос течет, из глаз соленая вода капает, в горле ком. Карты от слез не видать, одни цветные пятна. А если вдаль глядеть, чтоб ветер раздувал волосы, тогда ничего, глаза и щеки высыхали быстро.

Плакал ли господин Неймлес, было непонятно, потому что у инженера под очками-консервами лицо почти не просматривалось. Губы у него все время были крепко сжатые, но уголок рта вроде бы подрагивал.

А сразу за Вязьмой на переднем колесе треснула цельнолитая шина. Делать нечего - пришлось толкать трипед обратно до города, ведь не поедешь на двух колесах, чай не велосипед.

Запасные шины, как и все прочие запасные детали, ехали в конном экипаже, вместе с Масой и его спутницей. Карета давным-давно отстала от "Ковра-самолета". Хорошо если завтра к вечеру в Вязьму прикатит. Посему, хочешь не хочешь, пришлось устроить ночевку с дневкой. Это тоже решилось само собой, опять-таки без слов. Ужинать спортсмэны не захотели, разошлись по комнатам спать.

Утром Сенька вышел из гостиницы, шуганул местных пацанов, чтоб не терлись возле аппарата, на ихние дурацкие вопросы отвечать не стал, не то было настроение. Пошел на станцию за московской газетой.

Ну-ка, пропечатали иль нет? Он сразу развернул "Ведомости" на пятой странице, где про театры и спорт. Пропечатали, куда им деваться.

Старт состоялся

Невзирая на дождь и ветер, вчера в полдень на Триумфальной площади собрались поклонники автомобилизма, сей новоявленной религии, пока еще экзотической для наших просторов. Состоялся старт мотокросса Москва-Париж, о котором мы уже писали и ход которого намерены освещать посредством телеграфических сообщений. Публика проводила шофэра г-на Неймлеса и его юного ассистента энтузиастическими аплодисментами. Спортсмэны выглядели взволнованными и сосредоточенными, от общения с представителями прессы уклонились. Мы не станем желать им семи футов под килем (глубоких ухабов на российских просторов и без того довольно), а лучше, как это принято у автомобилистов, пожелаем крепких шин и надежной искры.

Заметку Сенька прочел раз десять, а про юного ассистента даже вслух, с выражением.

Аккуратно свернул "Ведомости" и вдруг заметил на первой странице крупный заголовок.

ЗА ДРУГИ СВОЯ

Кровавая драма наХитровке

Сообщаем некоторые подробности вчерашнего события, о котором ходит столько слухов и домыслов.

В ночь на 23 сентября в печально знаменитых хитровских трущобах произошла настоящая баталия между силами закона и бандитами. Полиция положила конец преступной "карьере" главарей двух опаснейших московских шаек - Князя и Уныря, предлочевших аресту смерть. Убит также беглый каторжник из бывших студентов Кузьминский, давно находившийся во всероссийском розыске.

Увы, не обошлось без потерь и среди охранников порядка. Защищая москвичей, пали геройской смертью пристав Третьего Мясницкого участка полковник Солнцев и старший городовой Будников. Первый был молод и подавал большие надежды, второму оставалось всего два года до заслуженной пенсии. Вечная память героям.

Адъютант обер-полицеймейстера отказался сообщить прессе какие-либо дополнительные сведения, присовокупив лишь, что в перестрелке была убита еще и некая особа женского пола, любовница (или, выражаясь, по-уголовному, "маруха") Князя.

Однако нашему корреспонденту удалось выяснить одно интересное обстоятельство, самым прямым образом связанное с хитровской трагедией.

Читайте на странице 3 в разделе "Происшествия" статью "Благородный поступок"!

Вот гады, вот псы поганые, возмутился Скорик. Так всё перекрутить, так переврать! А про Эраста Петровича и Масу ни слова, хотя господин Неймлес оставил в участке пакет на имя главного полицейского начальника и всё как есть там описал.

Нашли героев! Письмо нужно написать в редакцию, вот что. Пускай люди знают правду. У, газетчики, брехуны проклятые. Печатают невесть что и даже не проверят!

Еще не остыв, Сенька открыл третью страницу.

Что за поступок такой?

Ага, вот.

Благородный поступок

По сведениям, полученным редакцией из конфиденциального источника, бой между полицией и разбойниками (см. статью "Задруги своя", 1 стр.) стал следствием засады, которую полицианты Третьего Мясницкого участка устроили в некоем подземном тайнике, где хранились огромные ценности старинного происхождения.

Позавчера к мировому судье Теплостанского участка Московской губернии поступило письмо, написанное по поручению несовершеннолетнего С.Скорикова, который отыскал в недрах Хитровки клад баснословной ценности.

Вместо того чтобы присвоить сокровище, как, вероятно, поступили бы большинство москвичей, благородный юноша решил вверить находку попечительству городских властей. Местонахождение сокровища сделалось известно бандитам, о чем, в свою очередь, через секретных осведомителей узнала полиция, разработавшая план той самой смелой операции, о которой сегодня говорит весь город.

Мы же от имени жителей Первопрестольной поздравляем образцового гражданина Скорикова с причитающимся по закону вознаграждением. Себя же поздравим с тем, что подрастает чудесное поколение, которому можно без опаски доверить судьбу новорожденного двадцатого века.

Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/

Борис АКУНИН: ЛЮБОВНИК СМЕРТИ
35

Библиотека OCR Альдебаран: http://www.aldebaran.com.ru/
1