заключил, что он будет служить мне вкусным и здоровым лакомством в то время,
когда виноград уже сойдет.
ночь на острове, проведенная вне дома. Как и в день кораблекрушения, я
взобрался на дерево и отлично выспался, а на утро продолжал свой обход. Судя
по длине долины, я прошел еще мили четыре в прежнем направлении, т. е. на
север, сообразуясь с грядами холмов на севере и на юге.
Родничек же, пробивавшийся откуда то сверху, тек в противоположном
направлении, то есть на восток. Вся окрестность зеленела, цвела и благоухала
точно сад, насажденный руками человека, в котором каждое растение блистало
красой весеннего наряда.
удовольствием, хотя и не свободным от примеси никогда не покидавшей меня
грусти, подумал, что все это мое, я - царь и хозяин этой земли; права мои на
нее бесспорны, и если б я мог перевести ее в обитаемую часть света, она
стала бы таким же безусловным достоянием моего рода, как поместье
английского лорда. Тут было множество кокосовых пальм, апельсинных и
лимонных деревьев, но все дикорастущих, и лишь на немногих из них были
плоды, по крайней мере в тот момент. Тем не менее я нарвал зеленых лимонов,
которые были не только приятны на вкус, но и очень мне полезны. Я пил потом
воду с лимонным соком, и она очень меня освежала и подкрепляла.
домой, так как я решил запастись виноградом и лимонами на приближавшееся
дождливое время года.
месте и в кучу поменьше в другом месте. Так же поступил и с лимонами, сложив
их в третью кучу. Затем, взяв с собой немного тех и других плодов,
отправился домой, с тем, чтобы захватить мешок и унести домой остальное.
пещеру) после трехдневного отсутствия, но к концу этого путешествия мой
виноград совершенно испортился. Сочные, тяжелые ягоды раздавили друг друга и
оказались совершенно негодными. Лимоны хорошо сохранились, но я принес их
очень немного.
мешками, в которых собирался принести домой собранные плоды. Но как же я был
поражен, когда, придя на то место, где у меня был сложен виноград, увидел,
что мои роскошные спелые гроздья разбросаны по земле и сочные ягоды частью
объедены, частью растоптаны. Значит, здесь хозяйничали какие то животные, но
какие именно - я не знал.
его в мешках невозможно, ибо мой сбор окажется частью уничтоженным, частью
попорченным, я придумал другой способ. Нарвав порядочное количество
винограду, я развесил его на деревьях так, чтобы он мог сохнуть на солнце.
Что же касается лимонов, то я унес их с собой, сколько был в силах поднять.
долине, открытой мной. Представляя себе ее живописное местоположение, я
думал о том, как хорошо она защищена от ветров, какое в ней обилие воды и
леса, и пришел к заключению, что мною выбрано для жилья одно из худших мест
на острове. Естественно, что я стал мечтать, переселиться. Нужно было только
подыскать в этой цветущей плодоносной долине подходящее местечко и сделать
его таким же безопасным, как мое теперешнее жилище.
долго тешился мечтами о переселении. Но обсудив этот вопрос тщательнее и
приняв в расчет, что теперь я живу в виду моря и, следовательно, имею хоть
маленькую надежду на благоприятную для меня перемену, я решил отказаться от
этого намерения. Тот самый злой рок, который занес меня на мой остров, мог
занести на него и другого несчастного. Конечно, такая случайность была мало
вероятна, но запереться среди холмов и лесов, в глубине острова, вдали от
моря, значило заточить себя навеки и сделать освобождение для себя не только
маловероятным, но и просто невозможным.
июля, и хотя, по зрелом размышлении, решил не переносить своего жилья на
новое место, но поставил там себе шалаш, огородил его наглухо двойным
плетнем выше человеческого роста, на крепких столбах, а промежуток между
плетнями заложил хворостом; входил же и выходил по приставной лестнице, как
и в старое жилье. Таким образом, я и здесь был в безопасности. Случалось,
что я ночевал в своем шалаше по две, по три ночи подряд. Теперь у меня есть
дом на берегу моря и дача в лесу, говорил я себе. Работы на ней заняли у
меня все время до начала августа.
как полили дожди, и мне пришлось перебраться в мое старое гнездо. Правда, я
и на новом месте поставил очень хорошую палатку, сделанную из паруса, но
здесь у меня не было ни горы, которая защищала бы меня от ветров, ни пещеры,
куда я мог бы укрыться, когда ливни становились чересчур сильными.
два-три отдыхал. 3-го августа я заметил, что развешенные мною гроздья
винограда совершенно высохли на солнце и превратились в превосходный изюм. С
того же дня я начал снимать их с деревьев, и хорошо сделал, так как иначе их
бы попортило дождем и я лишился бы большей части своих зимних запасов: у
меня сушилось более двухсот больших кистей. Как только все было собрано и
большею частью перенесено в пещеру, начались дожди и с 14-го августа до
половины октября шли почти безостановочно изо дня в день. Иногда лило так
сильно, что я по нескольку дней не высовывал носа из пещеры.
семейства. Одна из моих кошек давно уже пропадала; я не знал, сбежала ли она
или околела, и очень о ней сокрушался, как вдруг в конце августа она
вернулась с тремя котятами. Это очень меня удивило, так как обе мои кошки
были самки. Правда, я видел на острове диких котов (как я их называл) и даже
подстрелил одного, но мне казалось, что эти зверьки совсем другой породы,
чем наши европейские кошки, а между тем котята, которых привела с собой моя
кошка, были как две капли воды похожи на свою мать. От этих трех котят у
меня развелось такое несметное потомство, что я был вынужден истреблять
кошек как вредных зверей и гнать их подальше от своего дома.
дому, ибо теперь я очень боялся промокнуть. Между тем, пока я отсиживался в
пещере, выжидая ясной погоды, мои запасы провизии стали истощаться, так что
два раза я даже рискнул выйти на охоту. В первый раз убил козу, а во второй,
26-го (это был последний день моего заточения), поймал огромную черепаху, и
это было для меня целое пиршество. В то время моя еда распределялась так; на
завтрак кисть винограда, на обед кусок козлятины или черепашьего мяса, -
жареного, так как, на мое несчастье, мне не в чем было варить или тушить
мясо и овощи, на ужин - два или три черепашьих яйца.
дождя, я ежедневно по два - по три часа посвящал земляным работам, расширяя
свою пещеру. Я прокапывал ее все дальше в одну сторону до тех пор, пока не
вывел ход наружу, за ограду. Я устроил там дверь, через которую мог свободно
выходить и входить, не прибегая к приставной лестнице. Зато я не был так
спокоен, как прежде: прежде мое жилье было со всех сторон загорожено, теперь
доступ ко мне был открыт. Впрочем, мне некого бояться на моем острове, где я
не видал ни одного животного крупнее козы.
острове: я сосчитал зарубки на столбе, и оказалось, что я живу здесь уже
триста шестьдесят пять дней. Посвятил этот день строгому посту и выделил его
для религиозных упражнений.
было никакого религиозного чувства, то мало по малу я перестал отмечать
воскресенья более длинной зарубкой на столбе; таким образом, у меня спутался
счет недель, и я не помнил хорошенько, когда какой день. Но подсчитав, как
сказано, число дней, проведенных мною на острове, и увидев, что я прожил на
нем ровно год, я разделил этот год на недели, отметив каждый седьмой день
как воскресенье. Впоследствии обнаружилось, однако, что я пропустил один или
два дня.
Приходилось расходовать их экономнее; поэтому я прекратил ежедневные записи
и стал отмечать лишь выдающиеся события моей жизни.
правильно чередуется с периодом бездождия, и, таким образом, мог
заблаговременно подготовиться к дождям и засухе. Но свои знания я покупал
дорогою ценою; то, о чем я сейчас расскажу, служит одной из самых печальных
иллюстраций этого. Я уже упоминал выше, как я был поражен неожиданным
появлением возле моего дома нескольких колосьев риса и ячменя, которые, как
мне казалось, выросли сами собой. Помнится, было около тридцати колосьев
риса и колосьев двадцать ячменя. И вот после дождей, когда солнце перешло в
южное полушарие, я решил, что наступило самое подводящее время для посева.
его пополам и засеял одну половину рисом, а другую ячменем, но во время
посева мне пришло в голову, что лучше на первый раз не высевать всех семян,
так как я все таки не знаю наверно, когда нужно сеять. И я посеял около двух
третей всего запаса зерна, оставив по горсточке каждого сорта про запас.
из первого моего посева ни одно зерно не взошло; наступили сухие месяцы, и с
того дня, как я засеял свое поле, влаги совсем не было, и зерно не могло
взойти. Впоследствии же, когда начались дожди, оно взошло, как будто я
только что посеял его.
объяснил засухой, я стал искать другого места с более влажной почвой, чтобы
произвести новый опыт. Я разрыхлил новый клочок земли около моего шалаша и
посеял здесь остатки зерна. Это было в феврале, незадолго до весеннего
равноденствия. Мартовские и апрельские дожди щедро напоили землю: семена