другу стихи - и свои и чужие.
мириадами искр, пылью Млечного Пути, крупными гвоздями ковша Медведицы... По
двум передним "гвоздям" легко отыскивалась Полярная звезда. Глядя на нее,
Иван Иванович сказал:
не разглядишь...
опрокинуто набок, так что и Полярная звезда, над полюсом красующаяся в
зените, укладывается на горизонт... Значит, реальны, достижимы и не просто
формально занимают место в учебниках эти несбыточно далекие страны...
часа, мы чувствовали себя окрыленными, сильными, легкими на подъем. А
холодная ночь у костра с рассказами о жарких странах и пальмах, со стихами
Волошина и самого Пузанова уже сейчас становилась словно приснившейся,
невероятной.
комнате не мог спать, ему было одновременно и холодно и душно.
обновляющей свежести! Как чеканны все грани вершин, как росисты луга, каким
безграничным выглядит вставшее, кажется выше всякого горизонта, море...
раздразнил рассказом о том, что, переночевав на метеостанции, можно успеть
обойти Ачишхо вкруговую, с заходом на главную его вершину и со спуском через
западную часть хребта, мимо так называемых Греческих балаганов. Теперь это
можно было осуществить.
каскадов. Коварный снежник, по которому я когда-то падал, оставили справа от
себя - нашли в рододендронах подобие тропки и вскоре вышли над водопадными
отвесами. Оказалось, что мы попали еще не на самый верхний этаж ступенчатых
верховьев Ачипсе. Новая пологая ступень ее днища была ограждена сзади столь
же крутой стеной отвесов. С них речка низвергалась еще одним водопадом.
Значит, две группы водопадов, которые я посещал до сих пор, нужно считать не
нижними и верхними, а нижними и средними, верхним же можно называть только
этот одинокий каскад.
я знал, что окружающие горы давно открыты, нанесены на подробные карты. Даже
на дореволюционной одноверстке, наверное, можно отыскать и пересчитать все
эти водопадные уступы.
которые я старался скорее превратить в радость для других. Каждый пик,
кругозор, водопад, самостоятельно мною найденный или хотя бы только
оцененный в качестве туристского объекта, был награждающей находкой,
вырастал в своей ценности, приносил счастье мне и обещал приносить его
многим...
медовеевских пастуха, рядом стадо овец. Оказывается, на этой окраине
заповедника разрешен выпас.
у черкесов "Медозюи-Кушх" (пастбище медозюев).
крутостенный амфитеатр с плоским днищем и осыпями под скалистыми склонами.
Вознесенная к небу скальная чаша - мир таинственного уединения,
торжественного и сурового. В конце июня цирк был еще весь полон снега.
Снежники несколькими полотнищами спускались к "арене" цирка по склонам,
сходясь на ней в едином снежном пятне. Отсюда и рождается Ачипсе. С днища
чаши совсем нетрудно подняться на зубцы главных вершин Ачишхо. Жаль только,
что вокруг них уже толкутся космы рождающихся туманов.
вершинам хребта. Перед нами тыльная по отношению к Красной Поляне сторона
Ачишхо. Значит, видные из Поляны зубцы этого хребта можно пересчитать отсюда
в обратном порядке.
Правее него для нас та вершина, что выглядит из Поляны самой левой. Но разве
это вершина? Это же плечевидный выступ, а хребет уходит под прямым углом,
удаляясь от Красной Поляны, и при этом продолжает еще подниматься.
Следовательно, из Поляны и не видна главная вершина Ачишхо, она спрятана
сзади за этим плечом! А мы-то снизу показывали левую горку как вершину!
мы благополучно из своего кругового рейда.
высоты и вероятной огромности кругозора остается. Под нами страшные отвесы,
зловеще уходящие в густую толчею клочьев тумана. Осторожно шагаем вдоль
обрыва.
трещина всего сантиметров сорок шириной. Значит... Значит, весь этот край
хребта, как говорят геоморфологи, отседает вдоль трещины и вот-вот оборвется
многотонной глыбищей. Скорее от края! Ведь наши шаги могут оказаться тем
малым толчком, который только и нужен, чтобы висящая глыба оторвалась.
Насколько же надо быть внимательным! Какие неожиданные опасности
подстерегают туриста высоко в горах!
времени раздаются выстрелы: коллектор добывает Ивану Ивановичу птиц - не
только гадок, но и горных тетеревов, выпархивающих из-под ног.
невидной из Красной Поляны вершине ведет участок гребня, такой пологий, что,
кажется, по нему можно проехать на велосипеде. Впрочем, такое ощущение
длится недолго. Ближе к пику на гребне начинается что-то странное: какой
чудак натащил сюда столько каменьев? На высшей части гребня крупные камни
лежат валом, грудами, словно их кто-то нарочно нагромоздил здесь друг на
друга. И даже вершина неожиданно оказывается такою же кучей камней!
есть остатки самых стойких горных пород, уцелевших от разрушения. А более
податливые, некогда связывавшие их частицы вымыты дождями, выдуты ветрами,
унесены вниз по склонам. Значит, эти камни ниоткуда сюда не втащены! Это
руины самой, в прошлом более высокой вершины, самого гребня. Хребет увенчан
собственными развалинами!
спортивное достижение: ведь мы не на каких-то буграх у метеостанции, куда
обычно ходят туристы, а на самой макушке хребта!
как в нем нащупать тропу? Как обезопасить себя от внезапного выхода над
обрывами? Спутники уже вознамерились было брать прямо с вершины на спуск, но
я обеспокоился, что тогда мы выйдем не к Бешенке, а к Монашке или, что еще
хуже, к Чвежипсе - ведь и ее истоки начинаются где-то тут же, у вершин
Ачишхо.
увидели внизу речку, да и предположили, что здесь каждая струя воды выведет
к Мзымте. А речка-то оказалась Ачипсе, с руслом, лишенным троп, заваленная
древоломом. Петлю в два десятка километров делает эта речка по непролазным
дебрям, прежде чем впасть в Мзымту у Сланцевого рудника. Помаялись
заблудившиеся немало. Лишь на третьи сутки их, голодных и оборванных,
обнаружили в среднем течении Ачипсе наблюдатели заповедника, посланные на
поиски. Четыре года спустя я сам пройду этот путь без троп, изучая речные
террасы, и пойму, что значит "спуститься по первой попавшейся речке". А
тогда, в 1934 году, налицо были только неопытность, предостережение Энгеля
да воспоминание о блужданиях краснолицего позапрошлой осенью...
Обострившимся (от ответственности, что ли?) пространственным чувством
ощущаю, что нам нужно вернуться к плечу главной вершины, видимому из Поляны.
Крупно шагаем по "велосипедному" гребню. Вот и плечо (гребень резко
поворачивает влево к отседающей глыбище и Зубу). Стараюсь представить контур
гребня, спускающегося по диагонали к горизонту,- линию, видную из Поляны.
Надо держаться самого "конька" хребта, чтобы обойти страшные отвесы, зияющие
слева. Ныряем в зловещий мутный туман.
съезжаем, хватаясь за колючки. Неожиданно выясняется, что ворчливый Петюнин
не способен без нашей помощи сделать ни шагу дальше. У него боязнь
пространства, и он не может спускаться. Бедняга и не знал за собою этого
недостатка, когда решался лезть в гору. Вдвоем с Иваном Ивановичем чуть не
под руки стаскиваем его шаг за шагом по травянистому склону, сами едва
удерживаясь на ногах.
скользок и неудобен для ходьбы. Но вот и коровьи следы. На такие кручи ходят
пастись коровы? Пользуемся этим, чтобы подбодрить спутника. Он дрожит и
сердится - боится, что мы заблудились, и от этого становится еще менее
уверенным в себе. Мы понимаем, что это психоз, а ему не объяснишь.
брать левее? Прислушаемся, что это за звон. В густом молоке тумана что-то
позвякивает влево и внизу от нас. Да это же колокольчики коров! Там стадо, а
значит, близко и балаганы. Решительнее ныряем в зловещую муть. Минут через
десять оказываемся у скалистого "когтя", который торчит на спускающемся
коньке хребта. На седловине под Когтем развалины каменного коша, и тут же
рядом, как привидение, выступает из тумана побрякивающая бубенчиком корова.
Милая, путеводная ты наша звезда!
лай собак и мычание коров. Еще полчаса мучаемся с Петюниным и входим в
поселок из драночных домиков - это и есть Греческие балаганы. Спускаясь, мы
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Андреев Николай