большинства японцев подобный идеал жилища существует скорее в мечтах, чем в
реальной действительности.
влажностью климата и художественными наклонностями японцев. Своеобразнейшее
назначение пола, который одновременно служит постелью и заменяет собой
прочую мебель, как и раздвижные перегородки вместо окон и дверей, -- все это
стремление избавиться от тесноты.
размерах (чаще всего -- шесть татами, то есть около десяти квадратных
метров) она должна одновременно служить для семьи и спальней, и столовой, и
всем, чем угодно. Единственный ставящийся на татами предмет -- низенький
столик -- после ужина боком прислоняют к стене, достают из стенного шкафа
тюфяки, свернутые одеяла" и вся комната становится постелью для
соответствующего числа людей.
оригинальный способ сберегать пространство.
татами, если в ней живет целая семья?! Малыши, ползающие по полу, имеют
обыкновение протыкать пальцами рисовую бумагу на седзи, опрокидывать миски с
едой, отчего на татами остаются несмываемые пятна.
неизбежно выглядит захламленным, тесным и даже грязноватым. Студент, который
обычно снимает комнату из трех татами, сидит там как на дне колодца, стены
которого -- штабеля книг.
сквозняками из всех щелей. Когда горожанин раздвигает седзи, он чаще всего
видит перед собой не сад, а находящуюся на расстоянии вытянутой руки стену
соседнего дома или гирлянды развешанного белья.
обеспечен электротехникой лучше, чем одеждой; одеждой лучше, чем едой; едой
лучше, чем жильем" -- эта ходкая фраза точно выражает суть образовавшихся в
послевоенные годы диспропорций.
своем семейном бюджете проявляют преувеличенное внимание к одежде, оставаясь
поразительно равнодушными к повседневной пище. Конечно, здесь сказывается
сложившееся в стране соотношение цен. Синтетическая нить и другие заменители
позволили сделать дешевыми и потому доступными товары широкого потребления:
одежду и обувь. В то же время продукты питания, особенно выходящие за рамки
традиционного рациона, остаются непомерно дорогими. (Стоимость килограмма
мяса и пары туфель примерно одинакова.)
чему-то сугубо второстепенному в значительной мере коренится в глубине
веков. Одежда человека служила в старой Японии символом его общественного
положения, а невзыскательность к еде культивировалась как добродетель.
Феодальная мораль заставляла семью больше заботиться о том, в чем появиться
на улице, чем думать, что будет у нее к столу.
уровне японцев, как внешний вид толпы, которая выплескивается по утрам из
станций метро и электрички. Люди одеты хорошо -- во всяком случае, не хуже,
чем в любой из европейских столиц.
в отутюженном сером костюме и крахмальной рубашке. К этому часу в деловых
кварталах Токио появляются велосипедисты. Каждый рулит лишь одной рукой, а
другой держит поднос, на котором в несколько этажей наставлены миски.
Посыльные из харчевен доставляют обед тем, кто трудится за
ультрасовременными фасадами из алюминия и зеленого стекла.
жалованье. Но чаще всего и курьеры и столоначальники одинаково
довольствуются миской горячей лапши. Разница лишь в том, что одни запивают
ее бесплатным учрежденческим чаем, а другие ради престижа отправляются потом
в соседнее заведение выпить чашку кофе за ту же цену, что и съеденный обед.
лубяную или алюминиевую коробку. Рис, положенный туда вместе с кусочком
жареной камбалы и несколькими ломтиками соленых овощей, сварен в
электрической кастрюле. В остальном же содержимое бенто не так уж много
изменилось с военных лет, когда патриотическим обедом называли "флаг с
восходящим солнцем" -- кружок красной моркови, одиноко положенный на белый
рис.
тысячи йен (то есть 10 рублей) в месяц, хотя армия, укомплектованная из
добровольцев, питается лучше, чем народ в целом.
составляло два килограмма на душу населения в год. Нынче японец съедает за
год семь килограммов, то есть столько же, сколько англичанин или француз за
месяц. Холодильники, как видно, вошли в японский быт раньше, чем
мясо-молочные продукты.
измениться к лучшему. Но хоть какие-то перемены в этом направлении налицо. А
вот жилищные условия если и изменились, то в худшую сторону. Кажется
невероятным, но это так: трудовая семья вынуждена тратить па жилье, как
правило, не меньше, чем на питание, а иногда и больше.
действуют на воображение простые листки бумаги, белеющие на фонарных
столбах. На них лишь номер телефона и несколько цифр: "Четыре с половиной
татами -- 6000", "Шесть татами -- 9000"...
Подавляющее большинство горожан арендуют жилье у домовладельцев, а
шестьдесят процентов сдающихся жилищ -- это комната из шести татами. За
такое более чем скромное обиталище для небольшой семьи надо платить третью
часть зарплаты да еще внести при въезде трех-шестимесячный залог.
более трети заработка, отличается от крестьянского отнюдь не своими
удобствами, а, наоборот, неудобствами: оно и дорого, и тесно, и далеко от
работы.
восемьдесят же процентов жилищ не имеют канализации. Кран с горячей водой
или центральное отопление -- редкость вовсе неведомая для подавляющего
большинства горожан. Дома их, как и в деревне, обогреваются солнцем и
дыханием, а вентилируются сквозняком. От раздвижных окон и перегородок дует
так, что от керосиновых или газовых печек немногим больше толку, чем от
стародавних жаровен с углем.
вырастают новые жилища. Но на девять десятых это такие же примитивные
деревянные постройки, как и крестьянские дома, лишенные современных бытовых
удобств.
быстро и добротно. Но тут не увидишь, чтобы на пустыре разом поднимался
целый жилой массив.
домов. Но главный тормоз в решении жилищной проблемы -- частная
собственность на землю. Есть в Японии старая пословица: "Хурма плодоносит на
восьмой год, слива на третий". Торговцы недвижимостью переиначили ее нынче
на свой лад: "От сливы ждать доходов три года, земля окупается в первый же".
суши, -- говорят японские строители. -- Но мы ничего не можем поделать с
другим стихийным бедствием -- когда земля ползет вверх в своей цене. Это
поистине бич наших городов...
окружающие его крестьянские поля, труженикам приходится ездить все дальше и
дальше (многие из них тратят по пять и даже по шесть часов в день, чтобы
добраться на работу и вернуться обратно). Владелец участка близ центра Токио
может и пальцем не шевелить, ожидая, пока его земля удваивается в цене
каждые два или три года, в то время как у квартиросъемщика нет иного выхода,
кроме как платить все больше и больше.
остальные же девяносто четыре, как и их предки, проводят ночь на полу,
состоящем из татами. Сто тридцать фирм, выпускающих ежегодно около миллиона
кроватей, всячески рекламируют их удобство и гигиеничность, утверждая, что в
тридцати сантиметрах от пола воздух наиболее насыщен пылью. Однако
мастеровые, что ходят из дома в дом заменять и подновлять старые татами, не
беспокоятся за будущее своего древнего ремесла. Они знают, пока с жильем
туго, люди не откажутся от пола, способного служить постелью.
комнате на семью. Причем 43 процента из них живут на площади в шесть татами,
а остальные 27 процентов имеют лишь по четыре с половиной татами. Эти
данные, собранные федерацией домохозяек, показали остроту жилищного кризиса
в Токио, где три четверти съемщиков теснятся на площади семь-десять
квадратных метров на семью.
Парижа с Эйфелевой башни или Нью-Йорка с Эмпайр стэйтс билдинг -- мало