read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



меня, разговаривали. Я услыхал свое имя и прислушался.
-- Рафаэль гораздо красивее студента из седьмого номера! -- говорила
Полина. -- У него такие прекрасные белокурые волосы! Тебе не кажется, что в
его голосе есть что-то хватающее за душу? И потом, хотя вид у него несколько
гордый, он такой добрый, а какие у него хорошие манеры! Он мне очень, очень
нравится! Я уверена, что все женщины от него без ума.
-- Ты говоришь о нем так, словно влюблена в него, -- заметила госпожа
Годэн.
-- О, я люблю его как брата! -- смеясь, возразила Полина. -- И с моей
стороны было бы верхом неблагодарности, если б у меня не возникло к нему
дружеских чувств. Не он ли обучал меня музыке, рисованию, грамматике --
словом, всему, что я теперь знаю? Ты не обращаешь внимания на мои успехи,
мама, а я становлюсь такой образованной, что скоро могу давать уроки, и
тогда мы возьмем служанку.
Я неслышно отошел; потом нарочно зашумел и вошел в залу за лампой.
Полина сама захотела ее зажечь. Бедное дитя пролило целительный бальзам на
мои язвы. Наивные эти похвалы придали мне немного бодрости. Я почувствовал
необходимость веры в себя и беспристрастной оценки моих действительных
достоинств. То ли вспыхнувшие во мне надежды бросили отсвет на все, что меня
окружало, то ли я до сих пор не всматривался как следует в ту сценку,
которая так часто открывалась моим глазам в зале, где сидели эти две
женщины, -- но на этот раз я залюбовался прелестнейшей картиной во всей ее
реальности, той скромной натурой, которую с такой наивностью воспроизвели
фламандские живописцы. Мать, сидя у почти погасшего очага, вязала чулок, и
губы ее были сложены в добрую улыбку. Полина раскрашивала веера, разложенные
на маленьком столике, кисти ее и краски невольно задерживали на себе взгляд;
когда ж она встала и начала зажигать лампу, весь свет упал ни белую ее
фигуру; только человек, порабощенный ужасной страстью, мог не любоваться ее
прозрачными розовыми руками, идеальной формой головы и всем девственным ее
видом! Ночная тишина придавала особое очарование этой поздней работе, этой
мирной домашней сцене. Вечно в труде и всегда веселые, эти женщины проявляли
христианское смирение, исполненное самых возвышенных чувств. Непередаваемая
гармония существовала здесь между вещами и людьми. Роскошь Феодоры была
бездушна, наводила меня на дурные мысли, тогда как эта смиренная бедность,
эта простота и естественность освежали мне душу. Быть может, среди роскоши я
чувствовал себя униженным, а возле этих двух женщин, в темной зале, где
упрощенная жизнь, казалось, находила себе приют в движении сердца, я, быть
может, примирялся с самим собою: здесь мне было кому оказать
покровительство, а мужчине всегда хочется, чтобы его считали покровителем.
Когда я подошел к Полине, она бросила, на меня взгляд почти материнский,
руки у нее задрожали, и, быстро поставив лампу, она воскликнула:
-- Боже, как вы бледны! Ах, да он весь вымок! Мама высушит ваше
платье... Вы любите молоко, -- продолжала она, -- сегодня у нас есть сливки,
хотите попробовать?
Как кошечка, бросилась она к большой фарфоровой чашке с молоком и
подала мне ее с такой живостью, поставила ее прямо передо мной так мило, что
я стал колебаться.
-- Неужели вы мне откажете? -- сказала она изменившимся голосом.
Мы, оба гордецы, понимали друг друга: Полина, казалось, страдала от
своей бедности и упрекала меня в высокомерии. Я был тронут. Эти сливки,
вероятно, были ее утренним завтраком. Однако я не отказался. Бедная девушка
пыталась скрыть радость, но она искрилась в ее глазах.
-- Да, я проголодался, -- сказал я садясь. (Тень озабоченности
пробежала по ее лбу. ) -- Помните, Полина, то место у Боссюэ, где он
говорит, что бог за стакан воды воздаст обильнее, чем за победу.
-- Да, -- отвечала она.
И грудь у нее затрепетала, как у птенца малиновки в руках ребенка.
-- Вот что, -- добавил я не вполне твердым голосом, -- мы скоро
расстанемся, -- позвольте же выразить вам благодарность за все заботы, ваши
и вашей матушки.
-- О, не будем считаться! -- сказала она смеясь. Смех ее скрывал
волнение, от которого мне стало больно.
-- Мое фортепьяно, -- продолжал я, притворяясь, что не слышал ее слов,
-- один из лучших инструментов Эрара. Возьмите его себе. Возьмите его себе
без всяких разговоров, -- я собираюсь путешествовать и, право же, не могу
захватить его с собой.
Быть может, грустный тон, каким я произнес эти слова, навел обеих
женщин на размышления, только они, казалось, поняли, что творилось в моей
душе, и внимательно посмотрели на меня; во взгляде их было и любопытство и
ужас. Привязанность, которой я искал в холодных сферах большого света, была
здесь передо мной, безыскусственная, но зато умилительная и, быть может,
прочная.
-- Напрасно вы это затеяли, -- сказала мать. -- Оставайтесь здесь. Мой
муж теперь уже в пути, -- продолжала она. -- Сегодня вечером я читала
евангелие от Иоанна, а Полина в это время привязала к библии ключ и держала
его на весу. И вот ключ повернулся. Это верная примета, что Годэн здоров и
благополучен. Полина погадала еще для вас и для молодого человека из
седьмого номера, но ключ повернулся только для вас. Мы все разбогатеем.
Годэн вернется миллионером: я видела его во сне на корабле, полном змей; к
счастью, вода была мутной, что означает золото и заморские драгоценные
камни.
Эти дружеские пустые слова, похожие на те невнятные песни, какими мать
убаюкивает больного ребенка, до некоторой степени успокоили меня. Голос и
взгляд доброй женщины были исполнены той теплоты и сердечности, которые не
уничтожают скорби, но умеряют ее, убаюкивают и успокаивают. Полина, более
прозорливая, чем мать, смотрела на меня испытующе и тревожно, ее умные
глаза, казалось, угадывали мою жизнь, мое будущее. В знак благодарности я
поклонился матери и дочери, затем, боясь расчувствоваться, поспешил уйти.
Оставшись один на один с самим собою, я углубился в свое горе. Роковое мое
воображение рисовало мне множество беспочвенных проектов и диктовало
неосуществимые решения. Когда человек влачит жизнь среди обломков прежнего
своего благополучия, он находит хоть какую-нибудь опору, но у меня не было
решительно ничего. Ах, милый мой, мы слишком легко во всем обвиняем
бедность! Будем снисходительны к результатам активнейшего из всех социальных
растворителей. Где царит бедность, там не существует больше ни стыда, ни
преступлений, ни добродетелей, ни ума. Без мыслей, без сил, я был в таком же
состоянии, как та девушка, что упала на колени перед тигром. Человек без
страстей и без денег еще располагает собою, но влюбленный бедняк уже не
принадлежит себе и убить себя не может. Любовь внушает нам благоговейное
чувство к самим себе, мы чтим в нас другую жизнь; любовь становится
ужаснейшим из несчастий -- несчастьем, не лишенным надежды, и надежда эта
заставляет нас терпеть пытку. Я заснул с мыслью пойти на следующий день к
Растиньяку и рассказать ему о странном решении Феодоры.
-- Aгa! Aгa! -- вскричал Растиньяк, когда я в девять часов утра входил
к нему. -- Знаю, отчего ты пришел: верно, Феодора дала тебе отставку. Добрые
души, завидовавшие твоему влиянию на графиню, уже объявили о вашей свадьбе.
Бог знает, какие безумные поступки приписывали тебе твои соперники и как они
тебя чернили!
-- Все ясно! -- воскликнул я.
Я вспомнил все свои дерзости и нашел, что графиня держала себя
превосходно. Сам себе я казался подлецом, который еще недостаточно
поплатился, а в ее снисходительности я усматривал лишь терпеливое милосердие
любви.
-- Не будем спешить с выводами, -- сказал здравомыслящий гасконец. -- У
Феодоры дар проницательности, свойственный женщинам глубоко эгоистичным;
она, может быть, составила о тебе суждение еще тогда, когда ты видел в ней
только ее богатство и роскошь; как ты ни был изворотлив, она все прочла у
тебя в душе. Она сама такая скрытница, но беспощадна к малейшей скрытности в
других. Пожалуй, -- добавил он, -- я толкнул тебя на дурной путь. При всей
тонкости своего ума и обхождения она мне представляется существом властным,
как все женщины, которые знают только рассудочные наслаждения. Для нее все
блаженство состоит в житейском благополучии, в светских развлечениях;
чувство для нее -- только одна из ее ролей; она сделала бы тебя несчастным и
превратила в своего главного лакея...
Растиньяк говорил глухому. Я прервал его и с наигранной веселостью
обрисовал свое материальное положение.
-- Вчера вечером злая судьба похитила у меня все деньги, которыми я мог
располагать, -- сказал Растиньяк. -- Не будь этой пошлой неудачи, я охотно
предложил бы тебе свой кошелек. Поедем-ка завтракать в кабачок, -- может
быть, за устрицами что-нибудь и придумаем.
Он оделся, приказал заложить тильбюри; затем, как два миллионера, с
наглостью тех нахальных спекулянтов, которые живут воображаемыми капиталами,
мы прибыли в "Парижскую кофейню". Этот чертов гасконец подавлял меня своей
развязностью и непоколебимой самоуверенностью. За кофе, после весьма
изысканного и обдуманного завтрака, раскланявшись уже с целой толпой молодых
людей, обращавших на себя внимание приятной своей наружностью и
элегантностью костюма, Растиньяк при виде одного из таких денди сказал:
-- Ну, твои дела идут на лад.
Этому джентльмену с отличным галстуком, выбиравшему для себя столик, он
сделал знак, что хочет с ним поговорить.
-- Сей молодчик получил орден за то, что выпустил в свет сочинения, в
которых он ничего не смыслит, -- шепнул мне Растиньяк. -- Он химик, историк,
романист, публицист; он получает четверть, треть и даже половину гонорара за
множество пьес, и при всем том он круглый невежда. Это не человек, а имя,
примелькавшаяся публике этикетка. Поэтому он остерегается входить в те
конторские комнаты, на дверях которых висит надпись: "Здесь можно писать
самому". Он так хитер, что одурачит целый конгресс. Короче говоря, это
нравственный метис: он не вполне честен и не совершенный негодяй. Но тсс! Он
уже дрался на дуэли, а свету больше ничего не нужно, и о нем говорят: "Это
человек почтенный... "



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.