концы, то есть все накопленное до последней капли, сдохнуть, короче...
секунду. - Сейчас будет коррида!
как на дыбе, бесчувственное тело командира боевой части пять и с ходу
поняв, в чем дело, комбриг, стоя на стенке, воздел руки к телу, шлепнул
ладошками, поместил их себе на грудь, затрясся дряблыми щеками и
плаксиво затянул:
накручу-у... верблюд вы-ы гималайский... корова вы-ы иорданская-я., хрен
вы-ы египетский!..
баба, что наутро обнаружила, что постель пуста! Ну, теперь моя
очередь...
страдальчески ломая руки перед командиром, - подъем флага, святая
святых, а у вас до чего дошло, у вас механик, пьяный в жопу, жопой в
иллюминаторе застрял! Валерий Яковлевич! Вы же боретесь за звание
"отличный корабль"! Сейчас же командующий здесь будет вместе с
главкомом.
глубина разверзнутой сырой бездны, как бы почувствовал удар по затылку и
замер с открытым ртом. Вся его фигура превратилась в один сплошной ужас,
а в глазах затаился прыжок.
судорожно, до упора втянуть прямую кишку. - Да! Пьяная падла! Вы
совершенно правы! Да, висит! Да, жопой! Да, "отличный корабль!" Да,
слетится сейчас воронье, выгрызут темечко! Тяните! - крикнул он кому-то
куда-то. - Не вылезет, я ему яйца откушу!
механика не будем повторять что, ерзал стоя.
командующий флотом.
интерес к продвижению по службе.
действовать быстро, а спрашивать будем потом, возглавил извлечение, сам
отдавал приказания и даже полез в беседку, Комбриг полез за ним, при
этом он все старался то ли поддержать комфлота за локоток, то ли
погладить или чего-нибудь там отряхнуть.
его из беседки.
отбили.
Зальем, понимаешь, скипидар, он, понимаешь, взбодрится и вылетит!
Давайте сюда медика! А кстати, где он? Почему не участвует?
историческая фраза, из-за которой он навсегда остался майором. - Это ж
человек все-таки!
в звании "капитан второго ранга" не полезет в окошко и не застрянет там
задницей! Ну и как нам его теперь доставать прикажешь, этого человека?
вытащить этого дурня старого, то, может, корабль развернуть так, чтоб
его видно не было, а? Главкома проводим и разберемся. Ничего страшного,
повисит. Да-а... время упущено. С минуты на минуту может появиться
главком.
продемонстрировать возможности человеческого организма.
Раскроили борт и вырезали Толю целым куском. Потом краном поставили на
причальную стенку, и пятеро матросов до ночи вырезали его этими
лобзиками - ножовками по металлу. Когда выпилили - всех наказали.
двадцать суток, могут и больше - лишь бы еды хватило, а если
рефрижераторы отказали, то сначала нужно есть одно только мясо -
огромными кусками на первое, второе и третье, предварительно замочив его
на сутки в горчице, а потом - консервы, на них можно долго продержаться,
а затем в ход пойдут крупы и сухари - дотянуть до берега можно, а потом
можно прийти - сутки-двое на погрузку - и опять уйти на столько же.
закрою глаза - вот оно передо мной стоит, и все остальные отсеки я тоже
хорошо помню. Могу даже мысленно по ним путешествовать Помню, где и
какие идут трубопроводы, где расположены люки, лазы, выгородки,
переборочные двери. Знаю, сколько до них шагов, если, зажмурившись,
затаив дыхание, в дыму, на ощупь, отправиться от одной переборочной
двери до другой.
когда лодка проваливается на глубину; когда она идет вниз камнем, тогда
невозможно открыть дверь боевого поста, потому что корпус сдавило на
глубине и дверь обжало по периметру. Такое может быть и при "заклинке
больших кормовых рулей на погружение". Тогда лодка устремляется носом
вниз, и на глубине может ее раздавить, тогда почти никто ничего не
успевает сделать, а в центральном кричат. "Пузырь в нос! Самый полный
назад!" - и тот, кто не удержался на ногах, летит головой в переборку
вперемешку с ящиками зипа.
зависает, и у всех глаза лезут на лоб и до аналов все мокрое, а в легких
нет воздуха, и тишина такая, что за бортом слышно, как переливается вода
в легком корпусе, а потом лодка вздрагивает и "отходит", и ты "отходишь"
вместе с лодкой, а внутри у тебя словно отпустила струна, и ноги уже не
те - не держат, и садишься на что-нибудь и сидишь - рукой не шевельнуть,
а потом на тебя нападает веселье, и ты смеешься, смеешься...
доложить в центральный; знаю, что если что-то стряслось, то нельзя из
отсека никуда бежать, надо остаться в нем, задраить переборочную дверь и
бороться за живучесть, а если это "что-то" в отсеке у соседей и они
выскакивают к тебе кто в чем, безумные, трясущиеся, то твоя святая
обязанность - загнать всех их обратно пинками, задраить дверь на
кремальеру и закрыть ее на болт - пусть воюют.
чуть только полыхнуло, замешкались - и уже все горит, и из центрального
дают в отсек огнегаситель, да перепутали и не в тот отсек, и люди там
травятся, а в тот, где горит, дают воздух высокого давления, конечно же
тоже по ошибке, и давятся почему-то топливные цистерны, и полыхает уже,
как в мартене, и люди - надо же, живы еще - бегут, их уже не сдержать; и
падает вокруг что-то, падает, трещит, взрывается, рушится, сметается и
огненные вихри несутся по подволоку, и человек, как соломинка,
вспыхивает с треском, и вот уже выгорели сальники какого-нибудь
размагничи-вающего устройства, и отсек заполняется водой, и по
трубопроводам вентиляции и еще черт его знает по чему заполняется водой
соседний отсек, а в центральном все еще дифферентуют лодку, все
дифферентуют и никак не могут отдифферентоватъ...
прибавилось.
чехардились, как всадники на лошади, а с перестройкой ну просто как
перчатки стали меняться: полтора года - новый зам, еще полтора года -
еще один зам, так и замелькали. Не успеваешь к нему привыкнуть, а уже
замена.
он у нас бороться. В основном, конечно, с пьянством на экипаже. До того
он здорово боролся, что скоро всех нас подмял.
человека, - пили и помнили о перестройке.
пошел. Во всех отсеках, как в картинной галерее, развесил плакаты,