забывают! Надо постоянно доказывать свое присутствие. Всегда. Везде.
Телефонными звонками, телеграммами, просьбами, требованиями, слезами и
угрозами! Пиши письма, передавай приветы посылай проклятья, но все вокруг
должны знать, что атмосфера земного шара просто насыщена тобой! Ты
участвуешь во всем, что происходит вокруг, - трамвай ли сошел с рельсов,
объявлена борьба с пьянством, налажены отношения с Китаем, межпланетная
станция засекла комету Галлея, ограблен ереванский банк - это все ты, твоих
рук дело, твоя работа!
остальном остался бы нетронутым. Самая малая перемена неизбежно влечет за
собой другие, не всегда заметные, но они тянутся цепочкой или, лучше
сказать, прут цепной реакцией, и случается, небольшое происшествие, а то и
шальная мыслишка настолько меняют человека, что все диву даются: да тот ли
это Валька, Жорка, Сережка, которого мы знаем столько лет?
опасливую настороженность - не сказать бы лишнего, не выдать себя
каким-нибудь словцом, жестом, взглядом. Сразу после испытания Ключа Вадим
Кузьмич собрал все отпечатки, чертежи, оттиски и сжег возле мусорных ящиков.
И весь инструмент, как ни жалко ему было расставаться с новыми тисочками,
напильничками, сверлами, он собрал в плотный пакет и сбросил с крутого
пешеходного мостика в Яузу. И с ключами, которые собирал не один год,
расстался точно так же. И место у подоконника, где он обрабатывал Ключ,
Анфертьев прочистил пылесосом, протер мокрой тряпкой, чтобы даже
металлической пыли не осталось в щелях между плашками паркета, на чугунной
батарее, на столике, на вазочке, на салфеточке. В квартире не осталось ни
одного предмета, который бы мог рассказать дотошному Следователю о тайной
жизни хозяина. И опустошенность охватила его, словно он лишился важной опоры
в жизни.
сторону, освободив проход к железному сундуку. У него возникло ощущение,
будто кто-то тихонько подталкивал его сзади, а он упирался, как человек,
которого просят спеть или сплясать, а он не то робеет, не то попросту
набивает себе цену...
кленов заводские корпуса тоже казались как бы оживающими, вроде и на них
подействовало весеннее тепло. Снежные сугробы сошли, и показались их черные
скелеты - фермы неоконченных кранов, зубчатые колеса бульдозеров, безвольно
откинувшиеся гусеницы. Теплый дождь смывал с них прошлогоднюю ржавчину и
наносил свежую рыжую ржавчину этой весны.
прижавшись друг к другу чуть теснее, нежели этого требовали размеры зонта.
от заводоуправления, - я еду в командировку. На четыре дня. В Запорожье.
кран, и запорожцы прислали возмущенное письмо. Дескать, наш завод виноват.
фотографиям будет принимать решение - с кого стружку снимать.
буду.
вечером мы встречаемся в Запорожье. Гостиницу я беру на себя. Суббота и
воскресенье - наши. Возвращаемся в понедельник первым самолетом. Берем такси
и успеваем к началу рабочего дня.
забор, на мокрые стволы деревьев, на капли, срывающиеся с зонтика. Если бы
он кричал или шептал горячо и страстно, если бы он хватал Свету за плечи,
таращил глаза, убегал вперед и возвращался, она бы не согласилась. Атак...
сложить зонтик, потом они снова расправили его перепончатые крылья над
своими головами. Анфертьев молчал, давая Свете время привыкнуть к его
сумасшедшему предложению.
пойдет наперекосяк.
тобой ничего не будет, кроме щели в кирпичном заборе, кроме вонючих макарон
в вонючем буфете, кроме жалких встреч в тени Сейфа под перекрестными
взглядами десятка женщин, которые давно забыли, что это такое, но наверняка
знают, что должны нас обсуждать! - Анфертьев почувствовал что его охватила
нервная дрожь. - Как все это мило как мило! Чистота наших отношений
заслуживает всяческого одобрения! Мы показываем пример добропорядочности и
высокой нравственности! Да, мы чисты, но наступает момент, когда о чистоте
лучше молчать. Стыдно! Ты заметила - люди бахвалятся несуществующими грехами
и пороками, но о чистоте молчат. Заметила? О чистоте молчат. Она постыдна.
Ею можно гордиться... Я не знаю, где ею можно гордиться. Да, можно все
оставить как есть, можно все пустить на самотек, можно подождать. Чего,
Света?! Чего ждать? Счастливых перемен? Их не будет! Света, их не бывает!
Перемены наступают, если ты их сделал сам, обливаясь потом и кровью,
продираясь сквозь зависть, зло и насмешки, падая от подножек и кусая за ноги
тех, кто тебе эти подножки делает!
не поздно. Счастливых перемен не бывает, граждане! Не надейтесь! Они не
приходят сами. К ним нужно продираться сквозь предубеждения и страхи! Боже,
сколько страхов нужно перешагнуть! Страх показаться не таким, каким тебя
хотят видеть, страх не оправдать начальственное мнение! Поступить не так,
как положено! Страх оскорбить чей-то слух, взгляд, осязание, оскорбить
чью-то тупость и невежество!
смелее, чем допустимо! И мы боимся, боимся, боимся! Страшимся произнести
слово, которое годами вертится на языке! Опасаемся одеться так, как, нам
хочется! Трусим сказать, поступить, подумать - вдруг не так!
уже держит зонтик только над собой.
над собой.
вечером.
исподлобья. - Но ты не прав, Вадим. Не все страхи стоит крушить. Перед
некоторыми можно и остановиться. Мне бы не хотелось, чтобы у нас с тобой все
было ясно. Пусть будет неопределенно и запутанно, пусть будет зыбко, пусть
все висит на волоске, но упрощать не надо. Я не хочу избавляться от своих
страхов, понимаешь? Пусть они будут, я сама с ними справлюсь, если они
станут слишком уж досаждать. Понимаешь? Не знаю, кому из нас сложнее... Но я
не хочу, чтобы мне стало совсем легко и просто.
была идти дальше, чем он. За его порывом было нечто неустойчивое,
кратковременное.
остановилось, вот в чем дело... Нет движения. Нет перемен. Нечего ждать. Это
ужасно, когда нечего ждать!
встречу тебя в Запорожском аэропорту.
их весеннюю дорогу под частым теплым дождем.
прозвучал у него в мозгах, в сердце, в печенке. Да, в Анфертьеве уже всю
зиму жил Следователь. Не очень часто напоминал о себе, но и забыть о себе не
давал. И нет в этом ничего удивительного. Разве вы не замечали, как в нас
поселяется ненавистный враг и вы ругаетесь с ним каждый раз, когда остаетесь
одни, когда вспоминаете его ненароком? Разве не поселялась в нас девушка с
соседней улицы?
героев и продавцов из соседней лавки, живых и мертвых, знакомых и тех кого
никогда не видели! Дай нам Бог удачи разобраться со всеми, для каждого найти
слова и силы.
близкие, доверительные отношения?" - спросил Следователь.
Николаев Андрей
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Скальци Джон
Муркок Майкл