АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
по отношению к семейству злополучного Гоффа. Мизантроп боялся покойников и
накрыл ребенка тем, что оказалось под рукой.
Глава тринадцатая
Без заглавия
Очутившись на улице, члены филантропического общества бросились бежать,
словно стадо овец, подгоняемых собакой и бичом пастуха. Дождь капал им за
воротники, из-под ног брызгала грязь, а они между тем забрасывали друг друга
упреками.
- Наш формализм убил это несчастное дитя! - говорил Пелунович, опираясь
на руку Вольского.
- Э, что там формализм! Это ваша нерешительность больше всего
виновата... - ответил Дамазий.
- Моя нерешительность! Ты слышишь, Густав! - жаловался пан Клеменс.
- Ну, разумеется, - уверял Дамазий. - Вы были у Гоффа, вы его видели,
разговаривали с ним... Надо было предпринять что-нибудь на свой риск, а мы
бы потом охотно это утвердили.
- Правда! Правда!.. - повторяли спутники, которые стали смелей среди
окружающей темноты.
- И ты им веришь, Густав? - чуть не со слезами спрашивал задетый
обвинением председатель. - Разумеется, я бы ему сразу помог, если бы вы меня
одного послали; но Антоний все парализовал... все!
- Ах, уж этот Антоний со своей зубочисткой и своим пессимизмом!.. Я к
нему чувствовал антипатию с первого же момента, - вставил Дамазий.
- Невыносимый субъект! - прибавил некто в плаще.
- Эгоист! - бросил некто в пальто.
- Только и думает о хорошем ужине!..
- Все мы понемногу виноваты, господа! - сказал нотариус. - Надо было
заняться тем, что у нас было под руками, а не широкими проблемами и
выслушиванием нелепых меморандумов...
- Пан нотариус! Вы, сударь, вечно ко мне придираетесь! - выкрикнул
Зенон. - Вы меня систематически преследуете... Вы заставите меня потребовать
объяснений!..
- Ах, беда... заблудились! - прервал вдруг Пелунович. - Вместо того
чтобы идти налево, мы идем направо. Густав, может, я слишком сильно на тебя
опираюсь?
- Будьте покойны, сударь! - изменившимся голосом ответил Густав.
Путешественники свернули налево.
- Я вижу в окнах Гоффа свет, - шепнул пан Клеменс.
Густав так ослабел, что его даже дрожь охватила. Заметив это, дедушка
оставил его руку и выдвинулся вперед.
- Мы уже у цели, - сказал пан Клеменс следовавшим за ним спутникам и с
трудом открыл тяжелую, скрипучую дверь.
Первая комната, в которую толпой ввалились пришельцы, была открыта. На
столе не слишком ярко горела лампа, а посреди комнаты стоял небольшого роста
человечек в синих очках.
Это был Лаврентий.
Густав, входивший последним, взглянул на Лаврентия, побледнел и
отступил в сени. Этого никто не заметил, ибо все заговорили сразу.
- Здесь господин Гофф?..
- Какой ужасный случай!
- Принесли мертвого ребенка...
- Господа! Пусть один кто-нибудь скажет, - сдерживал их Дамазий.
Собравшиеся утихли. Слово взял Пелунович:
- Дома пан Гофф?..
- Увы, сударь! Его нет с сегодняшнего полудня, - ответил Лаврентий,
набожно складывая руки.
- Этот человек принес ко мне мертвого ребенка, - продолжал Пелунович.
- Неужели? - удивлялся Лаврентий. - Бедная Элюня отправилась за своей
матушкой, вечная ей память!
В этот момент пан Зенон шепнул на ухо судье, что этот пожелтевший
человек, должно быть, когда-то был актером. Судья согласился и прибавил, что
его манера говорить и движения кажутся ему неестественными.
- Вы знали это семейство? - продолжал допрашивать Пелунович.
- Я был его единственным другом, - ответил Лаврентий.
- Это, должно быть, были люди очень бедные?..
- Бедные, сударь, но богобоязненные. Они придерживались принципа:
"Терпи со Христом и ради Христа, если хочешь царствовать со Христом", -
ответил ростовщик.
- Но ведь у Гоффа был участок?
- Участок продан за долги.
- И как это никто не помог им!..
- Бедные люди, как мы, могут помогать друг другу единственно советом, а
советов несчастный Гофф не принимал, ибо...
И ростовщик указал пальцем на лоб.
- Больше никого из семьи у Гоффа нет?
- Никого. Вчера господь призвал к себе дочь, внучка, вы говорите,
умерла сегодня, а зять...
Он оборвал речь жестом, обозначающим, что на зятя рассчитывать нечего.
- Есть у вас надежда еще увидеться с Гоффом?
- Я буду искать его и надеюсь, бог поможет мне найти.
- В случае, если вы его найдете, очень просим вас передать ему эти
деньги, - сказал Пелунович, кладя на стол пачку банковых билетов. - Мы
займемся похоронами его внучки, - прибавил он, - а теперь мы простимся с
вами, сударь.
- Да наградит вас всемогущий господь, сударь! - ответил, кланяясь чуть
не до земли, ростовщик.
- А можно узнать, как ваша фамилия? - спросил вдруг Дамазий.
- Фамилия моя... Гжибович! - запнувшись, ответил ростовщик.
Общество покинуло лачугу. Они прошли уже полулицы, когда Пелунович
позвал:
- Густав! Густав!.. Где же Вольский?
- Я что-то его не вижу, - отозвался Дамазий.
- Должно быть, вышел раньше, - добавил Зенон.
- Может, заболел? - с тревогой говорил пан Клеменс. - Я уже, когда сюда
шли, заметил, что ему как-то не по себе...
- Благородное сердце! - сказал Дамазий. - Видимо, это расстроило его, и
он сбежал... вероятно, домой.
Выяснив этот вопрос, все направились к дворцу под знаком бараньей
головы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
По уходе гостей Лаврентий подошел к столу и стал считать деньги.
В эту же минуту какой-то сдавленный, доносившийся словно из-под земли
голос произнес:
- Ой!.. Пожалуй, я уж вылезу...
- Вылезайте, вылезайте, дорогой мой пан Голембевский, - ответил
ростовщик, все еще считая деньги.
Из-под кровати, на которой умерла Констанция, показались две жилистые
руки, косматая голова и давно не бритое лицо, затем широкая спина и,
наконец, весь человек, огромного роста, одетый в изодранную куртку и
сермяжные штаны. Ноги его были грязны и босы.
- Фуу... - передохнул бандит. - Я весь в поту.
- Верю, верю! - с улыбкой ответил пан Лаврентий. - Пан Голембевский
решил было, что это уже за ним...
Голембевский тяжело упал на скамью и, исподлобья глядя на деньги,
сказал:
- Это для старика принесли эти банкнотики?
- Вы же слышали.
- Вот, кабы вы, сударь, немножко мне из них уделили.
- В самом деле? - насмешливо спросил ростовщик.
- А то нет?.. Ей-богу, они бы мне пригодились!
- Старику тоже пригодятся.
- Ну, что мне старик!.. - возмутился бандит.
- Как это, что мне старик? Да ведь ему некуда голову приклонить, а вам
стоит только захотеть, даром крышу над головой получите...
Эти произнесенные со спокойной улыбкой слова разъярили бродягу.
- О пан Лаврентий, какой вы жалостливый! - крикнул он. - Не надо было
отнимать у старика дом и участок, вот и было бы ему куда голову
приклонить!..
- Я у него не отнимал, а купил, дорогой мой пан Голембевский, -
сладеньким голосом ответил ростовщик.
- Знаю! Купили за двадцать рублей...
- За тысячу, дорогой пан Голембевский.
- Да, и расплатились расписками, под которые давали рубль, а брали
десять, мне это известно. Костка говорила...
Ростовщик пожал плечами и, завернув деньги в бумагу, спрятал их в
карман.
Глаза бродяги заискрились, но он подавил бешенство и снова дрожащим от
волнения голосом стал просить:
- Дайте мне, пан Лаврентий!
- Не могу.
- Хоть немножко...
- Ни чуточки...
- Хоть несколько рублей...
- Ни копейки. Это не мои деньги.
- Ну, так дайте из своих.
- Не могу! Я истратил тридцать рублей на похороны вашей покойной жены,
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ] 24
|
|