АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- А мы с Юрием Акимовичем здесь, в резерве. Все было решено под грохот и водянистые колыхания пространства. Волков убежал собирать своих.
- Теперь вы, Витя. Возьмите вот стул, прикройтесь. Секунду Буров и Пец смотрели в глаза друг другу. Виктору Федоровичу было что крепко сказать директору напоследок ("Тоже мне король Лир - папа Пец, Хрыч, куда к черту!" - мелькнуло в уме). Но вместо этого он вдруг шагнул к Валерьяну Вениаминовичу, обнял его - и они расцеловались, как друзья, которым больше не увидеться. Потом Буров через бомбардируемое обломками пространство пошел к арке.
Возможно, ему лучше было бежать - только он не мог бежать. Душа была охвачена восторгом и ужасом; но ужас этот не имел ничего общего с животным страхом боли и смерти, от него не смешивались мысли и не дрожали колени. Осколки бетона барабанили по днищу стула над головой, задевали бока, падали около ног. Вокруг творилось такое, что юлить не имело смысла: разбушевавшееся НПВ каждым своим шевелением могло скомкать его, порвать, стереть в пыль. И сознание того, что не имеет смысла предугадывать опасности, а надо просто идти и делать, что намерился,- придавало Виктору Федоровичу спокойствие и силу.
И он дошел - сначала до арки, а там и до входа в средний слой. Скрылся в нем.
- Может, и я пойду, подстрахую? - неуверенно предложил Зискинд.- Мало ли что...
- Не следует проявлять отвагу через силу,- спокойно и без желания обидеть сказал Пец.- Ничто не следует делать через силу. Вам ведь не хочется идти. И не нужно, он дойдет.
"А вы?" - вопросительно взглянул на директора Зискинд - но не сказал, поняв, что Валерьян Вениаминович снова отключился, думает о своем, глядит туда, куда ушел Буров.
"Когда люди многое делают через силу, стихии воздают им тем же. Мы живем в прекрасном и яростном мире, Платонов прав. Но, пожалуй, все-таки в куда более яростном, чем прекрасном. Не людям увеличивать его ярость - в этом они ничто перед вселенской мощью. Мир, природа ждут от них вклада другим - прекрасным. Тонким, возвышенным, продуманным, умным. Энергия и вещества коими, как нам кажется, мы владеем, у нас не свои, а это - свое. Этого, красоты-тонкости, без нас не будет - ни в местных процессах, ни в мировых. А объекты, даже и планеты - лишь мгновенные состояния процессов. Образы событий.
Я немало ошибался, да ошибались и мы все, сомневались, искали, меняли мнения и решения, разочаровывались, переделывали. Вероятно, я нахомутал, и сейчас, Витя. Прости... Мог бы ошибиться, поступив по-иному. Что поделаешь, нельзя нам ждать, пока в Совершенное Знание проникает Совершенный Человек. Не дождемся. Надо самим, какие ни есть. Пытаться, искать, стре... ох! Что это?!"
Вспышка света в глазах, но вместо грохота - боль в черепе. Это было не внешнее: удар, как и в Шаре, пришел изнутри. Все сверхчеловеческое напряжение последних часов, все прожитое и пережитое вложилось в этот удар в мозгу, в кровоизлияние. Пец слепо нашаривал, за что бы ухватиться, но руки не слушались. Тело само отшатнулось к стене проходной, оползало на подгибающихся ногах. Зискинд едва успел его подхватить:
- Валерьян Вениаминович, что с вами?
"Ох... а!.. вот оно что... вот что - чего сам хотел. Все как у Корнева, с точностью до плюс-минус желаний. Ооо! Ну и боль!.. Ничего, теперь можно... отпущаеши... ничего. Оох!"
Малиновая "Волга" Ястребовых катила по проселку, поднимая глинистую пыль. Сын выбрал направление, которое прямо уводило от Шара, и гнал, не жалея рессор. Герман Иванович все оглядывался. В башне народу... ой-ой! "Драпать надо, драпать!" - бился в уме энергически произнесенный сыном глагол.
...Герман Иванович отведал войны только в последний ее год, девятнадцатилетним младшим сержантом, технарем на аэродроме. Тогда драпали немцы. Впрочем, и в предыдущие годы этот глагол применяли исключительно к ним; наши - отступали.
- Да не гони ты так! - не выдержал он последнего толчка на ухабе.- Гляди, багажник опять распахнулся, зараза!
Сын оглянулся, затормозил, выругался. Он впервые при отце ругнулся по-черному; тот удивился: гляди-ка осмелел.
- Говорил же тебе сколько раз!..- выскочил закрыть багажник. Дальнейшее произошло как-то неожиданно для самого механика: он переместился на сиденье сына, для пробы давнул правой, плохо слушающейся ногой педаль тормоза: будет работать! - включая сцепление, дал газ. "Волга" рванула с места. Отъехав метров сто, Герман Иванович свернул на сжатое поле, двинул по стерне обратно. Сын бежал наперерез, махал сорванной с головы норковой шапкой, что-то кричал. Но не успел, стал. Механик, проезжая, только покосился на рыжего, родного, похожего: вид у того - в дубленке посреди пыльного жаркого поля - был довольно дурацкий;
пробормотал: "Ничего!.." - прибавил еще газу, вывел машину на проселок, обратно к Шару.
Удар. Боль. Вспышка в мозгу. Болевой шквал будто дробил тело Валерьяна Вениаминовича, он не слышал ничего, не видел клубов пыли и дыма, сверкания искр наверху. Но какие-то участки его мозга еще сохраняли ясность - и нельзя было поддаваться, надо что-то еще успеть додумать и понять.
"...о чем я перед этим?.. Ага, пытаться и стремиться. Ну, конечно, в этом общий смысл:
- из всех движений материи лишь немногие, самые мощные, порождают галактики, а из них лишь редкие в напоре своем разделяются на звезды - но без прочих действий не было бы и их...
- и среди обилия живых существ лишь немногие выйдут за круг обменного существования, начнут мыслить - но не было бы всех, не появились бы и эти...
- и так во всем... ооо!"
Удар, боль, вспышка. Юрий Акимович суетился, не зная, что делать: положил Пеца вдоль стены на спину, решил было перетащить его в комендантскую, кинулся туда - там явно не было места;
принялся звонить в "Скорую". Умом он понимал, что директор кончается, ничем ему не поможешь (даже с Буровым так простился, ему сказал, что необходимо кому-то остаться здесь...), но в таких случаях предполагается что-то предпринимать, бороться за жизнь.
На лебедке слева туго натянулся канат, распространяя контрабасовый гул; там лопнул кабель-заземлитель. В высоте с новой силой 'завыл ураган перекачки. Колыхался сумрак, извивались контуры башни: НПВ воочию доказывало, что именно оно, а не суетящиеся комочки, завитки материи - первичная реальность!
"Оох, боль! Бей, не жалей... Только врешь: я еще существую. Я существую! И так во всем, говорю я, во всех проявлениях бытия:
...из тысяч рассеянных ветром семян только одно достигнет плодородной почвы - но не будь тысяч, не продолжилась бы жизнь растения. Так и идеи, попытки разума продлить себя...
...и неправ был Любарский, что пена веществ суть нашей телесности. Пена эта, турбулентное кипение жизни, возникает только в самых мощных струях времени - вот они-то и есть суть наша.
...потому что все едино в Книге Бытия, волнующейся материи: вся она состоит из волн-попыток, струй-попыток, миров-попыток. Из них большая часть ниспадает втуне - но без всех не было бы и крайне выразительных, выплескивающих избыток действия-жизни к новому развитию. Пытаться и стремиться!.."
Удар-боль-вспышка. И вверху мгновенным сиянием выплеснулся из Шара метагалактический свет - знак того, что там состоялась еще одна вселенная-попытка, а в ней галактики-попытки, звезды и планеты-попытки. Свет озарил лицо Валерьяна Вениаминовича.
"Удар - свет... какой свет! Куда ты течешь, Вселенная? Что поют твои звезды, какую мелодию выводят: Реквием или Гимн?.. Ты сама не знаешь этого, Вселенная, только желаешь узнать. Для того и порождаешь мириады существ, которые воспринимают, изучают, постигают другое и других, а все вместе - себя. Тебя. Принимай же среди них и меня, мою жизнь-попытку. Стремиться..."
И смерть была как русло: ручеек жизни человека впал в спокойно-мощный, неразличимо-ясный и стремительный поток Времени, растворился в нем и помчал далее в Едином - в вечность.
Гремел гневался, грозил апокалиптическими бедами Шар. За оградой зоны Волков расставлял офицеров - ждать сигнала, выстрела. Мелово-бледный от боли в перебитой ключице, брел вверх с этажа на этаж Буров. Взлетели над пылью, сумраком и грохотом вертолеты со сваренными многометровыми лоскутами сети. Спешно поднятые по приказу Страшнова в воздух две "Пчелки" и Ан-28 разворачивались и ложились на курс к Шару. Механик Ястребов, то выжимая газ, то притормаживая немеющей правой ногой, мчал по бетонке на своей "Волге" к башне. Анатолий Андреевич Васюк-Басистов, помогая ногами дохлому моторчику мопеда, давил на педали, подскакивал на ухабах. Катил в такси, ободряя перетрусившего водителя, Любарский.
По дорогам и прямиком через степи шли, бежали, ехали, летели к Шару - люди.
1970-90, Киев - Полтава - Подмосковье - Причерноморье - Прибалтика.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [ 23 ]
|
|