Чтение 23–й страницы книги ~Царь Горы~

Штаб-квартира ФБР

США, Нью-Йорк,

16 декабря, четверг, 09.09 (время местное)

- Значит, Кардинала придется отпустить? - угрюмо спросил Ричард Кейн, глава нью-йоркского управления ФБР.

- У нас не осталось выбора, - вздохнул Вольф. - Против Бориса нет ни одной улики.

- А что обыск?

- В "Медсестричке Гризли" не нашли даже щепотки кокаина. Ни одного незарегистрированного ствола. Все чисто, все законно.

- Перестрелка?

- Нет свидетелей, которые подтвердят, что Кардинал принимал в ней участие. Арестованные боевики Шона предпочитают молчать. Одежда Бориса чиста, оружия при нем не обнаружили.

- Ты говорил, что двух охранников Толстяка убили ножом, - припомнил Ричард. - Это не могли совершить с крыши, убил тот, кто находился рядом. Борис.

- Я знаю.

- И что?

- Клинка нет.

- У тебя была отличная информация, Вольф, - после довольно продолжительной паузы произнес Кейн. - Ты обязан был брать Бориса с поличным. У тебя должны были быть свидетели. Ты прокололся.

- Я продолжу работать с людьми Толстяка, - тихо ответил Балдер. - Кто-нибудь из них наверняка сломается.

- Сколько времени на это уйдет? День? Неделя?

- Не знаю.

- А я знаю, что Кардинал покинет город еще до полудня. И если ты действительно найдешь свидетеля, он не вернется.

Оба фэбээровца понимали, что если бы не удача в "Водопаде", специальный агент оказался бы в крайне незавидном положении. Вольф настоял на операции, его осведомители указали место и время проведения бандитской разборки, по его приказу провели тотальный обыск в "Медсестричке Гризли" и задержали законопослушного гражданина. Адвокат Бориса мог бы устроить грандиозную шумиху, но вчерашняя победа сделала Вольфа героем. Все утренние газеты повествовали о захвате крупного склада наркотиков, и Кейну волей-неволей придется прикрывать подчиненного.

- Ты крепко его прижал, - буркнул глава управления. - Будем надеяться, что у Бориса хватит ума не поднимать шум.

И снова комната без окон, находящаяся на одном из нижних уровней федерального здания. Только свет не столь яркий, как ночью, не режущий глаз, приглушенный, ведь теперь в помещении велись совсем другие речи.

- От лица ФБР я приношу официальные извинения за все события этой ночи. Ваш арест и последовавший за ним обыск в клубе стали следствием ошибок и недоработок со стороны некоторых наших сотрудников. Заверяю, они будут строго наказаны.

Кейн произнес свой текст без всякого выражения. Не потрудился улыбнуться, проявить хотя бы фальшивое раскаяние. Он говорил то, что обязан был сказать в данных обстоятельствах, но всем своим видом показывал, что не считает свои действия ошибочными.

- На честное имя мистера Лероя брошена тень, - заметил адвокат.

- ФБР готово выступить с официальными объяснениями. Сегодня днем пройдет пресс-конференция, на которой будет рассказано о вчерашних событиях. И в том числе, я обещаю разъяснить ситуацию вокруг ночного клуба "Медсестричка Гризли". Вы удовлетворены?

- Мой клиент оставляет за собой право выдвинуть обвинения против ФБР.

- Вряд ли я воспользуюсь этим правом, - бросил Борис. - Как и любой законопослушный американец, я понимаю, что вы, парни, трудитесь на благо страны. А ошибки... - Луминар холодно посмотрел на Вольфа. - Ошибки случаются у всех. Меня вполне удовлетворят высказанные через средства массовой информации извинения.

- Мы это сделаем, - подтвердил Ричард.

- Я свободен?

Глава ФБР посмотрел на Вольфа, тот молчал. Луминар поднял брови и повторил:

- Я свободен?

- Конечно. - Ричард кашлянул.

На том, чтобы извинения Кардиналу были принесены в комнате для допросов, настоял Балдер. Кейну очень не хотелось тащиться в подвал, но Вольф проявил твердость, уговорил шефа, намекнув, что готовит некий сюрприз. И вот разговор подошел к концу, а ничего не произошло. Более того, Балдер лично распахнул двери и кивнул в сторону восточного лифта.

- Прошу.

Луминар посмотрел на часы, затем на Балдера, снова на часы. Спрятавший в портфель бумаги адвокат удивленно покосился на клиента:

- Борис, вы идете?

- Или решили остаться? - пошутил стоящий в дверях Кейн.

- Нет, я не останусь, - негромко ответил Луминар.

Примерно пятьдесят ярдов по освещенному электрическими лампами коридору они прошагали молча. Кейн, так и не дождавшийся сюрприза, впереди, обдумывая, какую головомойку он устроит Балдеру. За ним адвокат и Борис, слишком мрачный для человека, которого только что с извинениями отпустили на свободу. Замыкал шествие Вольф.

- Возможно, вам будет интересно, - произнес Балдер, когда дверцы лифта захлопнулись за его спиной. - Сегодня утром мы арестовали одного из телохранителей Толстяка Шона. Он был в переулке.

- Я же говорил, что восхищен работой ФБР, - глядя в глаза специальному агенту, ответил Луминар. - И готов повторить эти слова перед журналистами.

- Приятно слышать, - натянуто улыбнулся Кейн.

- Всегда пожалуйста.

- Мы ведь понимаем, что от ошибок никто не застрахован, - пискнул адвокат.

Ответить ему никто не успел. Лифт остановился, дверцы разошлись, но проход оказался занят - кабину ждали высоченный негр в наручниках и два сопровождающих его агента. У одного в руках винтовка, что недвусмысленно указывало, насколько опасен преступник.

- Какое совпадение, - фальшиво удивился Вольф. - Это тот самый бандит, о котором я только что говорил.

- Провокация! - взвизгнул адвокат.

Кейн нахмурился, внимательно изучая арестанта.

- Кардинал! Попался, сука! - Негр с ненавистью уставился на Бориса. - Балдер, я видел, как этот гад замочил Толстяка!

- Вы ответите за свои действия!

- Я дам показания!!

И тут Ричард вспомнил! Негр в наручниках - специальный агент Кики Вашингтон, весельчак из подразделения Вольфа!

- Балдер, что за цирк?!

- Ты ответишь за Шона!

- Мы подаем иск!

- Вонючка!

Негр попытался толкнуть Кардинала, но агенты его удержали. Пока удержали. Побелевший адвокат прижался к стене.

До сих пор молчали двое: Вольф и Борис. Буравили друг друга взглядами, не обращая внимания на шум вокруг.

- Вы свободны, - Вольф нехорошо улыбнулся. - Идите.

Кардинал не шелохнулся.

- Ну что же вы... Луминар?

Кабина лифта оставалась в тени, но весь восточный коридор заливал свет. Солнечный свет. Жалюзи, обычно наглухо закрытые, были подняты и не мешали лучам проникать внутрь.

- Я видел, как ты стрелял в Шона!

- Заткните ублюдка!

- Борис, ни слова! Мы немедленно уезжаем!

- Балдер, ты доигрался!

- Вы свободны, - повторил Вольф. И, гораздо тише: - Пошел вон из кабины, гаденыш.

- Они сказали, что избавишься от нас, да? - Луминар издевательски рассмеялся. - Какой же ты дурак, Балдер. Ты просто чистишь место для моих врагов! Не мой клан, так другой, понял? Нью-Йорк слишком хороший город, чтобы его оставили в покое!

Специальный агент отшатнулся.

- Тебя поимели, чел!

- О чем он говорит?

Кардинал ударил Кейна в челюсть. Ударил хорошо, сильно, так, что Ричард пролетел через весь коридор и врезался в противоположную стену. Затем Луминар вышвырнул из кабины оторопевшего Вольфа, последним - ничего не понимающего адвоката, ногой оттолкнул попытавшегося ворваться в лифт негра и нажал на кнопку нижнего этажа.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово, 16 декабря, четверг, 17.17

Его высокопревосходительство великий фюрер семьи Красные Шапки, самодержавный властелин Южного Форта, вассал Зеленого Дома и достойный наследник кэш-цивилизации изволил надраться всмятку. Знаменитый бар Кувалды, тот самый, о неиссякаемом запасе виски которого дикари складывали восторженные легенды, был опустошен. Бутылки валялись по всему кабинету, а некоторые из них периодически вылетали из окна. И следом гремел выстрел - его высокопревосходительство желал развлекаться. Иногда одноглазый постреливал и по двери: под влиянием выпитого ему казалось, что к кабинету приближаются заговорщики. В общем, фюрер пребывал в депрессии, причины которой подданным были неведомы. Чего горевать-то? Весь Тайный Город только и говорит, что о кэш-цивилизации, дикарям наливают в барах халявные дозы и жалостливо разглядывают. Не жизнь - малина! Тем не менее фюрер пребывал в отвратительном настроении, приближенные нарушать его уединение не решались, зато строили смелые планы по устранению самодура. Подозрительные разговорчики начали возникать под утро, когда стало ясно, что пивший всю ночь Кувалда не собирается покидать кабинет, и привели к тому, что наслушавшийся революционных речей Копыто набросал список смутьянов и потащился к его высокопревосходительству подписывать указ о казни. Уйбуй прекрасно понимал, что рискует головой: пребывающий в депрессии вождь мог, не разобравшись шлепнуть визитера, но Копыто толкала вперед противоестественная для дикаря верность.

- Э-э... твое высокопревосходительство, - проблеял уйбуй, приоткрывая дверь.

- Вон!!!

В подкрепление слов фюрер пальнул из дробовика.

Иголка и Контейнер, оставшиеся ждать десятника этажом ниже, переглянулись и, пробормотав: "Он сам этого хотел", отправились помянуть командира в "Средство от перхоти".

- Обнаглели, сволочи! Госуфарственным фелам мешать! Уфавлю!

Кувалда перезарядил дробовик и принялся расхаживать по кабинету.

- Кругом обман! Кругом заговор! Я вас вывефу на чистую вофу! Я вам покажу, фесять процентов! Мерзавцы! Измена!

- У меня как раз список смутьянов заготовлен... - пропищал кто-то, заставив фюрера остановиться и вскинуть оружие.

Единственный глаз Кувалды цепко оглядел помещение, но источника звука не обнаружил.

- Привифение или глюк?

Писк не повторился. Фюрер подошел к окну, подумал, допил бутылку и швырнул ее на улицу. Но схитрил: стрелять по улетающему снаряду не стал, а резко обернулся.

Никого.

- Лафно, выхофи, не стану тебя убивать.

Тишина.

- Вот, клафу фробовик на стол. Выхофи!

Лежащий у дверей Копыто поднял голову и улыбнулся:

- Фюрер, ты честно-честно меня убивать не станешь?

- Тьфу, мля, я-то фумал, привифение какое залетело... - Кувалда поковырялся в баре, вытащил последнюю бутылку виски, отвинтил пробку, глотнул и осведомился: - Хрен ли тебе нафо, животное?

- Казнительный список принес, - сообщил уйбуй и приятно улыбнулся: - Там без тебя такие разговорчики идут - сплошная измена. Народ говорит, что ты, в натуре, спятил. Не весь, конечно, народ, только некоторые, мля, и я о них как раз...

- У меня фепрессия, - поведал одноглазый.

Копыто сделал понимающее, даже сочувствующее лицо, но было видно, что значение слова "депрессия" от него ускользает.

- Понимаешь, фруг, - разоткровенничался фюрер после очередного глотка кукурузного пойла, - врачи говорят, я тонко чувствую мир. Я этот, как его... эмпат, мля.

Уйбую отчего-то показалось, что произнесенное вождем слово имеет отношение к понятию "гомосексуализм", и он на всякий случай сделал шаг назад.

- Я фуши чувствую. Я переживаю. Не могу спокойно бефу чужую переносить. Погофа изменится - у меня фепрессия. В новостях чего услышу - фепрессия. Фожфик за окном покапает, - а мне тяжело.

- Ты, высокопревосходительство, допился, похоже. Я понимаю, без виски нам никуда, но меру знать надо.

Но Кувалда не услышал уйбуя. Он погрузился в себя и свою эмпатию.

- А когфа пофстава случается, я вообще с ума схожу.

- Ты список казнительный подпиши и страдай себе дальше - я все, в натуре, улажу.

Фюрер с минуту буравил верного Копыто взглядом, после чего рыгнул и махнул рукой:

- Не понимаешь ты ни черта. Темный. А все из-за чуфов проклятых. С земель нас согнали, Запафные леса разорили, вот и пошла цивилизация кое-каким боком.

- Чего случилось-то? - Уйбуй догадался, что Кувалда немного пришел в себя, и решил прояснить ситуацию. - Ты чего в запой ударился? Война, что ли, грядет? Или шасы проценты по долгу подняли?

- Не пофняли, но все равно обманули, - признался фюрер.

- Как?

- А вот так! Опоили меня и обманом заставили пофписать бумагу, по которой мы всего фесять процентов контрибуции получим...

- Всего десять процентов?!

- Как я нарофу в глаза смотреть буфу? - Кувалда покосился на уйбуя. - Бойцы, небось, пофсчитывают, по сколько на кажфого выйфет?

- Подсчитывают, - не стал скрывать выходец из народа.

- А не хрена пофсчитывать раньше времени! Сглазили, мля!!

Кувалда присосался к бутылке. Копыто почесал в затылке, прикинул, что и как, и поинтересовался:

- Ну, опоили, это понятно. Это мы народу скажем. А другие условия они тебе предлагали?

- Госуфарственная тайна.

- Не хочешь говорить - не надо. Я пошел.

Уйбуй повернулся к дверям.

- Пофожфи, - сдался фюрер. - Префлагали они фругие условия.

- Какие?

- Говорили, фавай, мол, стартовый капитал, оплачивай все расхофы, тогфа получишь восемьфесят процентов контрибуции.

- И ты отказался?

- А я с тобой уже разок пофписался оплачивать расхофы, - огрызнулся одноглазый. - Хватит!

С этим заявлением Копыто спорить не стал. Ему до сих пор периодически снились кошмары на тему недавних событий, в ходе которых он чудом - чудом! - по-другому и не скажешь, сумел вернуть взятый у Кувалды миллион.

- Вкладываться в рискованный бизнес опасно, - глубокомысленно изрек уйбуй. - Ты не вложился - молодец. Казну семейную сберег. Так народу и скажем.

- Хреново мне, - проныл фюрер.

- Из-за чего?

- Фенег хочу.

- Давай банк ограбим.

- Нельзя.

- Почему?

- Потому что мы сейчас врофе как жертвы произвола. Все нас любят и жалеют. А банк ограбим - опять ругать начнут. - Кувалда почесал живот. - Фа и контракт, что мне эти живоглоты пофсунули, запрещает. Велено нам тихо сифеть.

- А мы банк ограбим и скажем, что не мы виноваты, а чуды. Потому что они нас с пути истинного сбили. Судьба у нас такая, мля.

- Чуфы только и жфут, чтобы мы облажались. Тогфа они всем фокажут, что мы разбойники, контрибуцию платить не станут, фа еще и нас порежут.

- А если не банк, а склад какой-нибудь?

- Умный ты, как вобла на крючке.

Дикари помолчали. Фюрер допивал бутылку. Копыто, поразмыслив, вытащил из кармана фляжку и поддержал почин руководства. Некоторое время в кабинете слышалось лишь свистящее посасывание.

- Обифно, что шасы нашими руками наш жар себе загребают, - вернулся к печальной теме Кувалда.

- Надо придумать что-нибудь, чтобы в эту волну влезть.

- Ты чего, на море собрался?

- Нет.

- А что за волна?

- Какую шасы гонят.

- Понял.

Выпили еще по чуть-чуть. Экономно, потому как и во фляжке, и в бутылке оставалось совсем немного живительной влаги.